Читать интересную книгу Материя - Иэн Бэнкс

Один корабль, другой. С «Семенной дрели» она пересела на экспедиционный корабль Контакта «Ах вы, чудища-шалуны». Еще раз, как в эстафете, ее передали на «Ксеноглоссист», корабль ограниченной дальности. В последнюю ее ночь на борту состоялась всеобщая вечеринка с танцами, и Анаплиан безудержно предалась бешеной музыке и совсем уж бешеным телодвижениям.

Последний корабль Культуры, перед входом в мортанвельдские области, назывался «Убери все перед уходом» — очень скоростной дозорник класса «Гангстер», бывший корабль быстрого реагирования.

Она по-прежнему терпеть не могла эти дурацкие названия.

17. ОТЪЕЗДЫ

Орамен проснулся под звуки тысячи колоколов, храмовых труб, фабричных гудков, клаксонов и едва слышных восторженных криков. Война, вероятно, завершилась победой. Он обвел комнату взглядом — это был игральный и по совместительству публичный дом «Ботри» в квартале Штип. Рядом в простынях просматривались чьи-то очертания: девушка, чье имя он вот-вот должен был вспомнить.

Дроффо, новый конюший Орамена, который недавно женился и был решительно ему предан, предпочитал не замечать разгульную жизнь своего хозяина, проходившую в игральных и питейных заведениях. А к борделям он и близко не подходил. Новый слуга принца Негюст Пуибив, еще до того как покинул ферму, обещал своей матери, что никогда не будет платить за секс, и послушно исполнял это обязательство, правда, не взваливая на себя большего: он добивался кое-каких успехов, убеждая девушек с широкой душой оказать ему милость просто из доброты и сочувствия к тому, кто дал столь благонамеренное, пусть и безнадежно наивное обещание.

При дворе долгое отсутствие принца заметили и принялись обсуждать. Всего лишь прошлым утром за официальным поздним завтраком, который давала Харн, дама Аэлш в честь своего нового астролога (Орамен уже позабыл его имя), Орамен встретил Ренек: та шла под руку с Рамиль, миленькой девочкой, запомнившейся Орамену с прошлой вечеринки у Харн. Увидев принца, Ренек издевательски сказала:

— Да это же тот самый юноша! Постой-ка, Рамиль, я помню это хорошенькое лицо, хотя имя уже забылось — столько времени прошло. Как поживаете, мой господин? Меня зовут Ренек. А вас?

Орамен улыбнулся.

— Дорогие дамы, Ренек, Рамиль. Рад снова вас видеть. Неужели я был столь невнимателен?

Ренек фыркнула.

— Что и говорить. Бесконечно. Знаете, некоторые из ушедших на войну бывают при дворе чаще, чем вы, Орамен. Неужели мы настолько скучны, что вы нас избегаете?

— Вовсе нет. Напротив. Я обнаружил, что превратился в неописуемо пресного типа, и счел за благо устраниться от унылой повседневности в надежде, что по контрасту стану более интересным для вас при встрече.

Ренек еще обдумывала эту остроту, когда Рамиль лукаво улыбнулась Орамену, а затем обратилась к Ренек:

— Я думаю, принц находит, что другие дамы более отвечают его вкусу. Другие дамы в других местах.

— Находит? Вот сейчас? — спросила Ренек, напуская на себя невинный вид.

Орамен изобразил пустую улыбку.

— Возможно, нами пренебрегают, — предположила Рамиль.

Ренек подняла свой тонкий подбородок.

— Да-да. Видимо, для принца мы недостаточно хороши, — сказала она.

— Или слишком хороши, — задумчиво проговорила Рамиль.

— Как это может быть? — спросил Орамен, не придумав ничего лучшего.

— Так оно и есть, — согласилась Ренек, сильнее прижимая к себе руку товарки. — Я слышала, что некоторые ценят доступность больше добродетели.

— И язык, развязанный деньгами, а не движимый остроумием, — добавила Рамиль.

Орамен почувствовал, как вспыхнуло его лицо.

— А некоторые, — сказал он, — доверяют честной проститутке больше, чем самой добродетельной и воспитанной из женщин.

— Некоторые — да. Возможно, из врожденной развратности, — сказала Ренек, чьи глаза расширились при слове «проститутка». — Хотя может ли человек здравомыслящий и порядочный называть таких женщин «честными»?

— Ценности, как и многое другое, сильно страдают в такой компании, — изрекла Рамиль, тряхнув хорошенькой головкой. Ее густые длинные волосы взлетели светлой волной.

— Я хочу сказать, дамы, — изрек Орамен, — что шлюха принимает вознаграждение и после этого уже не ищет воздаяния. — На этот раз при слове «шлюха» Ренек и Рамиль вздрогнули. — Она питает любовь к деньгам и не скрывает ее. Это и есть честность. Но есть и такие, кто раздает милости якобы бескорыстно, но ждет больших щедрот от молодого человека с неплохим будущим.

Ренек посмотрела на принца так, будто он сошел с ума, и приоткрыла рот — видимо, собираясь что-то сказать. Рамиль же совершенно изменилась: чуть ли не гневная гримаса уступила место лукавому взгляду, а затем — едва заметной, понимающей улыбке.

— Идем, Ренек, — сказала она и потянула свою спутницу за руку. — Принц принял нас за кого-то другого, словно в лихорадке. Лучше отойти подальше, пока приступ не пройдет, чтобы самим не заразиться.

И обе разом отвернулись с надменным видом.

Орамен почти сразу же пожалел о своей грубости, но извиняться было уже поздно. Он весь день пребывал в расстроенных чувствах. С утренней почтой пришло письмо от матери из далекого Херетесура; она сообщала, что уже несколько месяцев как беременна от нового мужа, и доктора не советуют ей пускаться в долгий путь. Поэтому в ближайшее время она приехать не сможет. «Новый муж? — подумал Орамен. — Беременна? Несколько месяцев?» Он ничего не знал ни о том ни о другом. На письме стояла дата примерно месячной давности. Или оно шло с большими задержками, или лежало неотправленным.

Он почувствовал себя уязвленным и к тому же испытал укол ревности — им пренебрегли. Как отнестись к этим известиям? Может, лучше вообще не отвечать? Отчасти он хотел этого — пусть мать думает, что ему, может быть, ничего не известно, и чувствует себя ненужной, ведь именно такое чувство испытал он при чтении письма.

Пока он лежал, прислушиваясь к далеким звукам празднества, пытаясь разобраться в своих чувствах по случаю победы и недоумевая — где же полная и безграничная радость? — его слуга Негюст Пуибив вбежал в комнату и остановился в ногах кровати, переводя дыхание. Лузель, девушка, с которой Орамен провел ночь, просыпалась. Протерев глаза, она удивленно посмотрела на Пуибива — высокого, большеглазого, с торчащими зубами, еще не испорченного городскими привычками. Он был исполнен энтузиазма и доброжелательства и обладал редкой способностью выглядеть неуклюже даже во сне.

— Ваше высочество! — закричал он, но тут увидел Лузель, и щеки его зарделись. — Прошу прощения у вас и молодой дамы! — Он глотнул воздуха. — Ваше высочество, еще раз прошу прощения, но война закончилась, ваше высочество, и мы одержали победу! Только что поступили известия! Тил Лоэсп, великий Уэрребер, они — все сарлы — торжествуют победу! Какой великий день! Извините, что помешал вам, ваше высочество! Я ухожу!

— Постой, Негюст, — сказал Орамен, когда парень (на год старше его, но нередко казавшийся моложе) повернулся и хотел было уйти, зацепившись при этом ногой за ногу; он споткнулся еще раз, когда обернулся после слов принца, но удержал равновесие и встал по стойке «смирно», уставившись мигающими глазами на Орамена. Тот спросил: — Есть еще подробности, Негюст?

— Я узнал эту великую новость от однорукого парламентского сержанта, которому было поручено орать во все горло, ваше высочество. На нем еще была шапка такая — треуголка. Дама из питейного заведения на другой стороне улицы чуть не упала в обморок и пожелала своим сыновьям безопасного и скорейшего возвращения, ваше высочество!

Орамен подавил смешок.

— Я хотел сказать, подробности самого сообщения.

— Ничего больше, ваше высочество! Только то, что мы взяли верх, столица делдейнов взята, их король покончил с собой, а наши храбрые ребята торжествуют победу! А тил Лоэсп и непобедимый Уэрребер живы и здоровы! Потери невелики. Да, совсем забыл: столица делдейнов будет переименована в Град Хауска! — Негюст засиял от удовольствия. — Вот ведь здорово. Правда, ваше высочество?

— И в самом деле, здорово. — Орамен, улыбаясь, откинулся на подушку. Слушая восторженную болтовню Негюста, он почувствовал, как улучшается его настроение и постепенно становится таким, каким и должно было быть изначально. — Спасибо, Негюст, — сказал он парню. — Можешь идти.

— Я рад, ваше высочество! — сказал Негюст.

Он еще не изобрел подходящую для таких случаев гладкую фразу. Развернувшись и на сей раз не потеряв равновесия, слуга успешно нашел дверь и закрыл ее за собой. Но через мгновение он ворвался назад.

— Вот еще, ваше высочество! — воскликнул он. — Телеграфное послание, ваше высочество! Только что доставлено.

Он вытащил запечатанный конверт из своего фартука, протянул Орамену и удалился.