Читать интересную книгу Политэкономия войны. Заговор Европы - В. Галин

Тема Гитлера и Сталина является не более чем мифом, удобным мифом. Благодаря массовой рекламе и пропаганде миф приобретает популярность и скоро уже сам воспринимается как правда. Но зачем нужен миф? Испанский философ Мигуэль де Унамуно отвечая на этот вопрос, писал: «Облик правды — грозен, народ нуждается в мифах, в иллюзиях, в том, чтобы его обманывали. Правда — нечто страшное, невыносимое, смертельное»… И здесь начинается самая тяжелая часть нашего исследования — поиск истинных причин Второй мировой. Поскольку книга посвящена в первую очередь России, то является логичным и оправданным начать именно с нее:

* * *

П. Чаадаев с горечью писал в 1828 г.: «Мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих»1220. В 1837 г. он повторял: «Не отталкивайте истины, не воображайте, что вы жили жизнью народов исторических, когда на самом деле, похороненные в вашей необъятной гробнице, вы жили только жизнью ископаемых»1221. «Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей, ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины, ни одна великая истина не была выдвинута из нашей среды, мы не дали себе труда ничего создать в области воображения…»1222

Непосредственно «вслед за этим Достоевский ставит уже, так сказать, практический вопрос, который, — по словам В. Кожинова, — Чаадаева еще не мог по-настоящему волновать: «Мы всего более боимся, что Европа не поймет нас, и по-прежнему, по-всегдашнему встретит нас высокомерием… Основной, главной идеи нашей… она долго, слишком долго еще не поймет. Ей надо фактов теперь понятных, понятных на ее теперешний взгляд. Она спросит нас: «Где ваша цивилизация? Усматривается ли строй экономических сил ваших в том хаосе, который видим мы все у вас?»1223

Ф. Достоевский в 1875 г. предсказывал из Германии: «в Европе собирается нечто, как бы уж неминуемое. Вопрос о Востоке растет, подымается, как волны прилива, и действительно, может кончиться тем, что захватит все, так, что уж никакое миролюбие, никакое благоразумие, никакое твердое решение не зажигать войны не устоит против напора обстоятельств»1224.

Салтыков-Щедрин в 1881 г., после посещения Германии, в своей книге «За рубежом» образно описал свои ощущения в разговоре «мальчика в штанах» (немца) и «мальчика без штанов» (русского). Разговор этот начался с того, пишет автор, что в нем «русский был напорист, а немец — доказателен. В конце же его «мальчик в штанах» сказал: мы, немцы, имеем старинную культуру, у нас есть солидная наука, блестящая литература, свободные учреждения, а вы делаете вид, как будто все это вам не в диковину. У вас ничего подобного нет, даже хлеба у вас нет, — а когда я, от имени немцев, предлагаю вам свои услуги, вы отвечаете мне: выкуси! Берегитесь, русский мальчик! Это с вашей стороны высокоумие, которое положительно ничем не оправдывается!

На что «мальчик без штанов» ответствовал: а надоели вы нам, немцы, — вот что! Взяли в полон, да и держите… Только жадность у вас первого сорта, и так как вы эту жадность произвольно смешали с правом, то и думаете, что вам предстоит слопать мир… Все вас боятся, никто от вас ничего не ждет, кроме подвоха. Есть же какая-нибудь этому причина!

— Разумеется, от необразованности. Необразованный человек — все равно, что низший организм, а чего же ждать от низших организмов!»1225

Слова М. Меньшикова, написанные в 1900 г., звучали для России набатным колоколом: «Германия и Англия — вот на рубеже XX века торжествующие народности, не только вожди, но и истребители человечества. Наш славянский мир, как и латинский, позади этих хищных рас… Мы неудержимо отстаем в развитии народной энергии и постепенно втягиваемся в сеть англо-германского захвата.

Россия еще страшна своей государственной силой… но видимо на всех мировых поприщах уступает белокурому соседу»1226.

С. Витте в те годы буквально кричал: «Для блага России, отсталой сравнительно с Западом, прежде всего необходим подъем ее производительных сил. Для этого всего больше нужно развитие ее обрабатывающей промышленности и транспорта», «Создание своей собственной промышленности — это есть коренная не только экономическая, но и политическая задача», для России, — продолжал Витте, — необходимо прежде всего ускорить темпы «индустриализации», «В мире ничего не дается даром, и, чтобы создать свою промышленность, страна должна нести известные жертвы, но эти жертвы временные и во всяком случае ниже… выгод»1227.

В Европе тем временем созревали семена, засеянные почти век назад наиболее могучим выразителем западноевропейского самосознания — Гегелем. В своей «Философии истории» он констатировал: «Германский дух есть дух нового мира, цель которого заключается в осуществлении абсолютной истины, как бесконечного самоопределения свободы… Германцы начали с того, что… покорили одряхлевшие и сгнившие внутри государства цивилизованных народов…»1228. В 1901 г. германский географ Ф. Ратцель, один из основателей «политической географии», выпустил работу «О законах пространственного роста государств», в которой привел практическое обоснование экспансии развитых государств в менее развитые. Он утверждал, что «Изначальный импульс экспансии приходит извне, так как Государство провоцируется на расширение государством (или территорией) с явно низшей цивилизацией»1129. История человеческой цивилизации наглядно подтверждает выводы Ф. Ратцеля. Европейцы завоевывали колонии и порой поголовно уничтожали аборигенов, их не считали за людей, а только за «низшие организмы». Разве завоевание (освоение) Америки не служит наиболее наглядным примером тому? Мораль к тем временам была давно похоронена под мощным напором капитализма, с его лозунгом — морально все, что приносит прибыль. А право, возведенное в закон — закон уничтожения, порабощения туземцев, давалось правом цивилизации.

В конце XIX в. пангерманист В. Хен уже утверждал, что «русские — это китайцы Запада», их Души пропитал «вековой деспотизм», у них «нет ни чести, ни совести, они неблагодарны и любят лишь того, кого боятся… Они не в состоянии сложить два и два… ни один русский не может даже стать паровозным машинистом… Неспособность этого народа поразительна, их умственное развитие не превышает уровня ученика немецкой средней школы. У них нет традиций, корней, культуры, на которую они могли бы опереться. Все, что у них есть, ввезено из-за границы». Поэтому «без всякой потери для человечества их можно исключить из списка цивилизованных народов»1230.

Почему же отсталую Россию не постигла судьба индейской Америки, Индии, Китая или Африки? Ведь попытки покорить или по крайней мере потеснить от морей предпринимались европейцами неоднократно. Например, идея экспансии Германии на Восток и завоевания юга России до Кавказа была высказана еще в 40-е гг. XIX в. известным немецким политэкономом Ф. Листом в работе «Национальная система политической экономии». Начиная с 60-х гг. XIX в. немцы овладевают промышленностью Польши. Во времена О. Бисмарка с более детальным проектом выступил Гартман. В нем предлагалось расчленить Россию на отдельные королевства под протекторатом Германии — Балтийское, Киевское — и собственно Россию оттеснить за Днепр и Волгу.

Россию защищали суровый климат и необъятные пространства надежнее, чем Атлантический океан индейскую Америку. О. Бисмарк, предупреждая от войны с Россией, говорил: «Это неразрушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…». Кроме этого, русские достаточно быстро перенимали опыт европейцев, имеющийся разрыв между ними не позволял получить абсолютного превосходства. Период начала колониальной экспансии в Европе, в России вызвал реформы Петра I: «Петр… понял, что народ, отставший в цивилизации, технике и в культуре знания и сознания, — будет завоеван и порабощен…», — писал И. Ильин»1231.

Поэтому не смотря на то, что Россия была слаба и отставала от Европы, война против нее не могла принести ощутимой выгоды, а ее эксплуатация и без того осуществлялась экономическим путем. Так, в период индустриализации Германии «экспорт из России в Пруссию возрос с 1861 по 1875 г. в 5 раз, из Германии в Россию поступало две пятых всего русского импорта. Германии до 90-х гг. XIX в. принадлежало до 60–65 % ввоза в Россию чугунных отливок, до 50 % — железа, 50 % — инструментов, до 70 % — сельскохозяйственных машин и т. п. Германия снабжала русское железнодорожное и промышленное строительство капиталом, реализуя и размещая на своих биржах облигации русских железнодорожных обществ, акции промышленных компаний, организовывала в России акционерные общества на свои капиталы. Облигации первых русских частных железных дорог были почти полностью реализованы на берлинском рынке. Первые русские акционерные коммерческие банки в значительной своей части были основаны при поддержке немецких банков (Частный коммерческий банк, Международный, Рижский и многие другие). На Россию в Германии смотрели как на ближайшую, наиболее удобную полуколонию, на источник сырья, продовольствия, сбыта промышленной продукции, — отмечает