его дальнейшие действия. Так что это вовсе не игрушки, дядя Михалыч, а проверка моих же собственных умозаключений. Можно даже сказать, это проверка гипотезы. Вполне себе научный метод работы.
— Нет, так неинтересно, Михалыч, — я достал с сиденья блокнот, взял карандаш и написал на листке фамилию «Сабанин». Потом сложил листок, отдал водителю и сказал: — Вот, держи, скоро проверим, прав я или нет. Если я был прав, то с тебя килограмм эскимо. А если нет — то с меня.
Шофер снова засмеялся, но потом умолк, потому что в доме снова послышались выстрелы. Впрочем, очень скоро они прекратились. А из подъезда выбежал милиционер и закричал:
— Климов, где Климов?! Немедленно отыщите Климова.
Я похлопал шофера по плечу.
— Ну вот видишь, и за мной пришли, — потом вылез из машины, сложил руки рупором и закричал: — Эй, я здесь, иди сюда!
Милиционер подбежал к нам:
— Что вы стоите, пойдемте со мной, вас вызывают наверх!
Я спросил, не двигаясь с места:
— А что случилось, кто там стрелял?
Милиционер подумал, что можно не скрывать, все равно эта информация скоро будет известна всем.
— Там нашли Сабанина. Он оказал бешеное сопротивление и его застрелили при аресте, — ответил он.
Михалыч развернул бумагу и с удивлением увидел фамилию, которую я написал там недавно. Я указал на него:
— Я люблю с шоколадным пломбиром, так что давай, не задерживай.
Шофер покачал головой.
— Вот прохвост, а, вот прохвост.
Я отправился вместе с милиционером в квартиру Буркова. По дороге осторожно спросил у него, что там случилось с преступниками. Их успели ведь обезвредить, правда?
Милиционер, молодой парень, насмешливо взглянул на меня. Мы поднимались по лестнице и он старался не держаться за деревянные перила.
— Да, уже всех обезвредили, так что можешь не беспокоиться.
Я кивнул с облегчением. Я ведь все-таки гражданский человек, не обученный обращаться с оружием и для того, чтобы ловить преступников, мне нельзя обойтись без помощи сотрудников милиции. Как ни крути, а это так.
Мы поднялись на верхний этаж и я с почтением осмотрел стену, и дверь квартиры напротив жилища Буркова, всю в дырках от пулевых отверстий. Потом прошел через выломанную дверь и милиционеров, столпившихся в квартире. Они меня узнали и посторонились.
Я подошел к мертвому Сабанину и сразу увидел игральную карту, валяющуюся рядом с ним. Валет пик, с пятнышками крови, сама карта чуть помятая по краям, видимо, хранилась в кармане брюк.
И еще на карте были начертаны значки и непонятные для непосвященного символы. Я сразу понял, что это значит. Это ведь послание от Пикового туза. Для меня.
Он специально отправил сюда Сабанина и этого липового почтальона и приказал им сидеть, ждать меня. Он ведь знал о том, что я рано или поздно выйду на его фамилию, а потом и на его квартиру в Ленинграде. И поэтому оставил здесь Сабанина, чтобы тот передал мне послание таким экзотическим способом.
Мне надо расшифровать это послание.
— Ты знаешь, что это значит? — спросил Аксаков. Он был весь испачкан и помят, хорошо, что не ранен. При мне из квартиры вывели здоровяка Ломова, получившего ранение. — Что это за буквы?
Я пожал плечами, а сам при этом пожирал карту глазами. Старался запомнить символы. Да, я знаю эти знаки. Это ведь алфавит карт таро, старшие арканы стихий и древо жизни, обозначения планет по римской мифологии. Да, здесь есть над чем поработать.
— Ты знаешь, впервые такое вижу, — ответил я как можно безразличнее. — Тебе, наверное, лучше обратиться к специалистам, они помогут, быстро и квалифицированно.
Аксаков потрясенно посмотрел на меня.
— Я думал, ты у нас специалист. Зачем нам обращаться к кому-то другому, когда у нас есть ты? Ты уверен, что не знаешь? Я думал, что если кто и сможет ответить, то только ты.
Я еще раз посмотрел на карту и покачал головой. Как можно убедительнее.
— Знаешь, у меня тоже есть пределы компетенции. Как говорил Сократ, я знаю, что ничего не знаю. Впрочем, может быть, чего-нибудь накопаю, и тогда сразу тебе скажу. А пока давай осмотрим наших клиентов, увидим, есть ли у них что-то еще интересное.
Нет, больше ничего такого, любопытного. У Сабанина деньги, около двух сотен рублей, фальшивые документы, проездной, мелочь, расческа, носовой платок. Ни блокнота, ни записной книжки, ничего. Очень подозрительно.
У почтальона и того не было. Только смятые рублевые купюры, испачканные кровью, монеты и складной нож в кармане. Тоже никаких документов или иных вещей, показывающих его истинную натуру.
— Ну, есть какие-нибудь мысли? — спросил Аксаков. — Как ты думаешь, почему они здесь оказались?
У меня уже вообще-то был готов ответ, но я опять постарался быть убедительным и помотал головой. Аксаков недоверчиво смотрел на меня и даже Терехов выглядел удивленным, он не верил, что у меня нет ни одной версии.
— Не знаю, парни, мне надо подумать, — ответил я. — Ну что вы так на меня смотрите, может, вы хотите, чтобы я вытащил Пикового туза из рукава и предъявил вам для ареста?
Терехов улыбнулся, а Аксаков серьезно кивнул.
— Вообще-то, да, ты именно для этого нам и нужен.
Я еще раз осмотрел квартиру, но она была пустая. Ею уже давно не пользовались. Сабанина отправили сюда именно для того, чтобы передать мне послание.
Поэтому я почесал голову и сказал:
— Мне надо подумать. Мне надо остаться в одиночестве. Я поеду в свою квартиру и буду думать. Не мешайте мне, если я что-нибудь придумаю, тут же свяжусь с вами.
Аксаков кивнул, потому что ему больше ничего не оставалось, а Терехов спросил:
— А почему в квартиру? Почему не в кабинет к нам на работу? Там ведь есть материалы и мы всегда можем прийти на бпомощь.
Да, он был прав, но я теперь не хотел подставлять под удар моих коллег. А ведь если я заявлюсь к Пиковому тузу с кем-то из товарищей, то он тут же убьет его, а мне этого очень не хотелось. Нет уж, лучше я сам сделаю это.
Поэтому я вышел из квартиры, пропахшей порохом и кровью и задумчиво спустился по лестнице. Послание Пикового туза стояло у меня перед глазами, я мысленно крутил его так и эдак, и уже прикидывал, что оно значит. Мне нужен блокнот и карандаш, чтобы записать расползающиеся мысли.
— Ты куда это намылился? — передо мной стояла Белокрылова и я только сейчас ее заметил. — Ты уже видел Сабанина? Что скажешь?
Я покачал головой. Белокрылова проницательнее Аксакова и Терехова вместе взятых, она