Читать интересную книгу Люди и призраки - Оксана Панкеева

— Это ты о чем? — не понял Мафей.

— О тебе. И о нас. Я попробую по порядку как-нибудь, а то, я вижу, тебе так и непонятно, почему я приперся и что мне от тебя надо…

— А кстати, — заметил Мафей, — как это вышло, что дед вдруг передумал?

— Ничего он не передумал, не знаешь ты деда, что ли? Я тайком от него попросил Силантия проводить меня сюда, потихоньку, чтобы дед не знал. У Силантия было какое-то срочное дело к Шеллару, что-то по поводу драконов, вот я с ним и увязался. А тут оказалось, что его дома нет, Силантий показал мне, где тебя найти и тут же помчался в Эгину… А с тобой вот такое получилось… В общем, вышло, что меня полдворца видело, и остается только надеяться, что до деда это не дойдет, а то ведь правда проклянет, старый скандалист… Так вот, о чем я хотел… с мысли сбился…

Мафей в очередной раз покосился на зеркало, понимая, что поморский кузен затеял разговор основательно и надолго, и вырваться посмотреть, как же там дела, не получится. И тут его осенило.

— Ты не торопись, соберись с мыслями, — посоветовал он. — А я сейчас быстренько сбегаю в одно место, принесу нам выпить. Ты когда-нибудь пробовал шестидесятиградусный самогон, настоянный на апельсиновых корках?

— Это что, мистралийский рецепт?

— Да нет, — засмеялся Мафей. — Это наш шут такую делает. Алхимичит немного на досуге. Я сейчас к нему сбегаю, а ты подожди…

И поскорей, пока Кондратий не успел возразить, рванул в кабинет к Жаку. Там действительно хранились запасы самогона, и еще там было потайное окошко, через которое можно было заглянуть в гостиную без всякой магии и посмотреть, что происходит. К окошку-то он первым делом и метнулся, подумав, что самогон и так никуда не убежит.

Мизансцена в комнате слегка поменялась — теперь молодой мистик, посрамленный, стоял под стеночкой, Элмар и Флавиус тихо переговаривались чуть поодаль, а над пациентом колдовал мэтр, одновременно умудряясь читать нравоучения всем окружающим.

— Ваша беда, молодой человек, состоит в том, что вы самонадеянно полагаете, будто ваша школа является единственно верной и достойной внимания, — вещал он. — Именно из-за этого, сталкиваясь с незнакомой вам магией, вы начинаете пытаться перебить ее, взять инициативу в свои руки и делать так, как вас учили. А это есть неправильно. Незнакомую магию нужно почувствовать, понять и постараться под нее подстроиться, если уж вы не знаете, что это такое и даже где находится тот неведомый помощник, который вам так мешал. А в идеале, конечно, другие школы следует знать хотя бы поверхностно, чтобы по крайней мере узнавать, когда вы с ними сталкиваетесь. Сегодня ваше невежество едва не стоило жизни пациенту. А вам, ваше высочество, следовало сразу послать за мной.

— Я послал, — начал оправдываться Элмар. — Простите, а разве вас не позвали? Как вы, в таком случае, догадались сюда наведаться?

— Потом объясню, это не столь важно. Господин Флавиус, а вы почему здесь топчетесь вместо того, чтобы делом заняться?

— Во-первых, — невозмутимо ответствовал глава департамента, — я жду, когда вы освободитесь, поскольку мне необходима ваша консультация как специалиста. Дело в том, что два моих сотрудника, которые должны были охранять дом, найдены спящими в кустах, и разбудить их до сих пор не удалось, хотелось бы услышать ваше мнение по этому поводу. А во-вторых, я ожидаю, чем все закончится, чтобы иметь возможность предоставить его величеству полный и исчерпывающий доклад по вопросу.

— В таком случае, можете смело докладывать, что жизнь этого молодого человека вне опасности… Кстати, доктор, можете работать. Я еще немного поколдую, для верности, но мне кажется, все уже нормализовалось, и, если я правильно определил школу магии, так мешавшей кое-кому, то с минуты на минуту пациент придет в сознание.

— А вы обезболили? — спохватилась Тереза.

— Разумеется, юная дама, как я мог об этом забыть? А позвольте поинтересоваться, вы чувствовали эту постороннюю магию, или вы не чувствуете таких вещей?

— Обычно нет, но сейчас чувствовала и даже узнала. Я… я с ней сталкивалась…

— Совершенно верно, вы с ней сталкивались… Что ж, моя помощь здесь более не нужна. Если не требуется приводить в чувство Жака, то я к вашим услугам, господин Флавиус. Где ваши сонные сотрудники?

Завидев, что мэтр поднимается, Мафей поспешно отпрыгнул от окна и чуть было не смылся из кабинета, от греха подальше, но вовремя вспомнил про самогон.

— Вообще-то, в чувство его уже привели, — донеслось между тем из гостиной. — Но неплохо было бы его немного успокоить, а то он весь трясется. Он, знаете ли, вошел сюда и увидел эти художества у камина…

— А также вас, ваше высочество, — проворчал мэтр. — Извольте посмотреть на себя. Когда вы отучитесь вытирать руки о собственную одежду? Уж скоро двадцать лет исполнится, как я вам об этом напоминаю, и все без толку. Стоит вам хоть немного выйти из равновесия, и ваши варварские манеры так и лезут из вас! Осмелюсь вам напомнить, что ваша прачка тоже человек, и ее труд следует уважать!..

Мафей тут же живо вообразил героя Элмара, смущенно ковыряющего паркет громадным сапогом, и зажал себе рот ладонью, чтобы не захихикать. Затем осторожно и почти бесшумно открыл дверцы тумбочки, где Жак хранил запасы готовой продукции, выбрал бутылку покрасивее и поторопился покинуть помещение, пока его не засекли.

Глава 11

Все закончилось как-то резко и неожиданно. Крутизна склона в очередной раз изменилась, словно кто-то невидимый рывком наклонил доску-качели, и вместо горы под ногами оказалась почти ровная поверхность. От резкого толчка Кантор не удержался на ногах и плюхнулся плашмя прямо на лед. Вернее, в лужу, поскольку лед растаял так же стремительно, как и выровнялась поверхность земли. Его спаситель, тоже не сумев удержать равновесие, с размаху сел на пятую точку и с облегчением рассмеялся.

— Вот и все. Пойдем, я тебя провожу. Мне тоже на выход, а то ведь действительно на работу опоздаю.

— Что это было? — поинтересовался Кантор, пытаясь утереть с лица жидкую грязь. Безуспешно, так как руки были в грязи по самые локти.

— То, что и требовалось, — беззаботно пояснил Доктор, огляделся, обо что бы вытереть руки и вытер их о собственные штаны. — Кто-то тебя держит. И кто-то очень крутой, судя по тому, как резко изменилась реальность. Так что я тебе больше не нужен, и могу спокойно вернуться к своим пациентам, к моим родным коматозникам, психам и умирающим. А ты можешь ради практики сам нащупать направление и проводить меня на выход. Можешь даже сам подняться, но я бы тебе не советовал. Больно будет.

Кантор, чуть не свернув себе шею, с грехом пополам утерся плечом и кивнул.

— Пойдем. Только я, наверное, все-таки поднимусь. Интересно, чем же все кончилось.

— Как хочешь, — пожал плечами мальчишка. — Ну, куда?

— Туда, — уверенно махнул рукой Кантор.

— Верно, — коротко кивнул Доктор. — Пошли.

Некоторое время они молча шагали бок о бок по раскисшему талому льду пополам с грязью. Потом Кантору надоела тишина, которую оживляло только противное хлюпанье и чавканье под ногами. От этого мерного чавканья в тишине ему опять начало казаться, что он сходит с ума. Хотя, если подумать, в Лабиринте это невозможно. Вернее, в Лабиринте невозможно было быть нормальным. Или, еще вернее, чувствовать ту неясную черту, что разделяет рассудок и безумие. Как бы то ни было, молчать было тягостно, и Кантор спросил первое, что пришло в голову:

— Доктор, а как ты видишь меня сейчас? Или я все время кажусь тебе ребенком?

— Нет, — охотно ответил тот. — Ты каждый раз другой. То старше, то моложе, то с татуировкой, то без. Даже лицо меняется, не говоря уж о прическе и одежде. К примеру, сейчас ты налысо пострижен и на тебе крутые байкерские покрышки. А в пустыне ты был совсем голый, но очень лохматый. А что?

— Да ничего, просто интересно. А что такое «байкерские покрышки»?

— Это такой специальный костюм… Вряд ли я могу тебе доступно объяснить.

— Да ладно, неважно. Это я так, чтобы не молчать.

— Нервничаешь? — удивленно приподнял брови Доктор.

— Не то, чтобы…

— А что?

— Мне кажется, что я с ума схожу, — честно признался Кантор, поскольку молчать не было сил, а врать в Лабиринте он не мог.

— Это тебе только кажется, — утешил его Доктор. — Ты, наверное, просто никогда не бывал в Лабиринте подолгу. За исключением того случая, когда ты завис здесь пять лет назад. Ты не привык к этим сдвигам реальности, вот тебе и кажется, будто ты сходишь с ума. А на самом деле у тебя на удивление прочная психика. Гибкая, и потому прочная. Улавливаешь?

Да уж, гибче некуда, подумал Кантор, снова вспомнив задушевную беседу с толстяком Тедди. И усмехнулся в ответ.

— Откуда ты знаешь?

— Сделал вывод из общения с тобой, — охотно пояснил мальчишка. — У тебя есть очень интересная особенность — отсутствие четкой границы между нормальным и ненормальным, а также страха перед чуждым и необычным. Ты охотно приемлешь то, что выходит за рамки обычного миропорядка, оно тебя не пугает, а даже напротив, кажется интересным и привлекательным. Так что, приятель, чтобы свести тебя с ума, надо изрядно потрудиться.