- Существовал ли некий "клуб кремлевских жен" в эпоху Политбюро?
- Когда мы приехали с Михаилом Сергеевичем в Москву, я познакомилась с кремлевскими женами. Но никакого клуба там не было и в помине. Женщины встречались только на официальных приемах. Тогда вообще высшее руководство не поощряло каких-то неофициальных, личных контактов. Это было общее правило и распространялось на всех жен членов Политбюро. Когда Михаил Сергеевич стал генеральным секретарем, я решила как-то объединить женщин. Мы регулярно встречались, приглашали интересных людей. Вместе устраивали праздники, выезжали на предприятия.
- Коржаков в своей книге писал, что Вы отбирали кандидатов в президентскую охрану, руководствуясь фотографиями. Правда?
- Как Екатерина Вторая гвардейцев-красавцев, что ли? А Коржакова обидело, что он не попал в их число? С генералом Коржаковым я лично не знакома. Его книгу я пролистала. Общее впечатление - политическая разборка. Самое яркое впечатление от заключительных слов: "Раньше, Борис Николаевич, мы думали, что обманываем народ ради демократии и реформ. Сегодня я понял, что это вранье нужно только вашей семье и горстке людей, приватизировавших власть". А что касается подбора охранников, это было делом начальника президентской охраны. С фотографиями мы знакомились после того, как был произведен набор, и смотрели их, чтобы запомнить своих.
- Ходило много слухов по поводу Вашего влияния на мужа. Так ли это было на самом деле?
- Мы с Михаилом Сергеевичем всегда много всего обсуждали. И в моей профессиональной жизни, и в жизни Михаила Сергеевича. Тем более мы много обсуждали в годы перестройки. Вы вспомните, какие шли глобальные изменения: вся страна все обсуждала. Но кто принимал решения в нашей стране? Никто, кроме Политбюро. Говорить о том, что я принимаю какие-то решения, - это значит совсем не знать Горбачева. Он всегда всех выслушает, но решает сам.
- А в бытовых вопросах?
- Михаил Сергеевич называет меня министром финансов. В семье так и есть. Бытовая сторона всегда лежит на женщине, хотите вы того или не хотите. Если Михаил Сергеевич приболеет, он никогда не вспомнит, что ему надо принять таблетку, - это я должна ему напоминать. Или не замечает, что надо сделать по дому. Обязательно сделает, если попросить, но сам не заметит. Но в быту он очень неприхотлив... В еде мы непривередливы и не гурманы. Любим просто вкусно поесть, как все на Руси: пирожки, вареники, борщ, пельмени. Ничто человеческое нам не чуждо. Не только в смысле высоких ценностей, но и в области человеческих слабостей: вкусно поесть, повеселиться, хорошо обставить квартиру. Я в этом не вижу ничего особенного.
- По поводу Ваших нарядов ходило много легенд. Как вырабатывался Ваш стиль? Правда ли, что впоследствии некоторые туалеты были проданы?
- Что касается нарядов, тут очень важно понять, что в те годы очень много было связано с официальной жизнью Михаила Сергеевича. А там свои правила, свои законы. По телевидению обычно показывают официальные приемы, встречи, обеды. А это предполагает по протоколу каждой страны длинные платья, перчатки, шляпы, фраки и так далее. То, что в обычной жизни не нужно. Я сама люблю брюки и свитер, юбку с жакетом и куртки. Но в тех случаях я должна была одеваться как жена главы государства. И поскольку гардероб нужно было обновлять, а покупала я все на собственные, заработанные нами деньги, я вынуждена была продавать то, что мне уже не нужно. И я сдавала вещи в комиссионный магазин.
- А где Вы предпочитали одеваться?
- Как жена главы государства, я считала своим долгом носить только отечественные вещи. Это сейчас мне не важно, где покупать, а тогда я носила только отечественное. И шили мне в основном все в Доме моды на Кузнецком мосту. Это были Татьяна Константиновна Макеева, Елена Николаевна Стерлигова, Ирина Владимировна Крутикова и мастер ателье Лидия Григорьевна Магиева. И сегодня еще раз хочется сказать им огромное человеческое спасибо.
Был у меня случай в 1985 году в Женеве, при первом знакомстве с Рейганом: Шульц подошел, дернул меня за рукав и спрашивает: "Это вы где, в Париже купили?" Я говорю: "Нет, в Москве". Шульц очень удивился. Но это его проблемы.
- Что из времени президентства Горбачева вспоминается как самые приятные эпизоды, а что как самые неприятные?
- Судьба ко мне благосклонна. И я счастлива, что была вместе с Горбачевым, была не просто свидетелем, а участником тех событий, которые изменили мир и продолжают менять. И самое приятное - это общение с людьми, Горбачев ведь очень много ездил по стране, и та поддержка перестройки, которую мы чувствовали от миллионов людей, та надежда, которую породила перестройка. Мы и сейчас получаем много писем, в которых люди пишут: "Михаил Сергеевич, при вас было светло". Вот это самое приятное, что осталось с тех времен. А самое неприятное - это то, что мы пережили все вместе: Чернобыль, землетрясение в Армении, трагедия в Вильнюсе, Баку и Тбилиси. И драматические события 91-го года.
- Горбачев неоднократно говорил, что именно на Вас путч оказал сильнейшее влияние, что же на самом деле Вы чувствовали, сидя в Форосе?
- В Форосе у меня был срыв. 73 часа мы находились в изоляции. 73 часа мы находились под арестом, 73 часа на лестнице сидели ребята с автоматами, которые сказали, что будут защищать нас до конца. Эти 73 часа я не спала, боялась даже принять снотворное. Мы записали на видеокамеру обращение Михаила Сергеевича к миру и к народу. Я тогда очень много думала, и меня просто мучила мысль о предательстве людей, которым мы доверяли. Думала и о Хрущеве, которого тоже предало ближайшее окружение... Было еще одно страшное совпадение. В тот же день, 20 августа 1937 года, расстреляли моего деда, без суда, обвинив в троцкизме. А он не знал ни кто такой Троцкий, ни что такое троцкизм.
У нас был маленький приемничек, который мы спрятали и слушали его. Так вот там сообщили по ВВС, что в Форос вылетает Крючков, чтобы предъявить комиссии доказательства того, что Горбачев тяжело болен. И я, поскольку уже затевались перестрелки, никого не пускали и не выпускали с дачи, решила, что сейчас будет что-то такое предпринято, чтобы доказать, что Горбачев действительно болен. И я так переволновалась, что у меня произошел срыв. Но ничего. Я уже переболела, и сейчас - хуже, чем до Фороса, но лучше, чем могло бы быть.
- Вы создали свой Клуб. Планируете ли выходить самостоятельно на общественно-политическую арену?
- Поездив с Горбачевым по России, я подумала: а не создать ли мне что-нибудь для женщин? Сейчас ведь есть сотни, тысячи женских организаций. В моем случае это произошло так: вокруг меня собралась группа очень интересных, умных, достойных женщин. Образовался клуб. Не политический, не феминистский, не элитарный, не кулуарный. Мы будем говорить о больных точках нашего общества, как мы их понимаем. Будем приглашать людей, у которых есть конкретные проекты... Мы хотим привлечь потенциальных спонсоров. И у нас они уже есть. Михаил Сергеевич сказал, что, если будет тяжело, он для нас прочтет лекцию...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});