Читать интересную книгу Философия истории - Юрий Семенов

Выдающийся немецкий историк Эдуард Мейер (1855 —1930) в пятитомном труде «История древнего мира» (1884 —1902) также обращает внимание на циклический характер развития древневосточных обществ. Но он не ограничивается только Востоком. В работах «Экономическое развитие древнего мира» (1895; русск. переводы: СПб., 1898; М., 1910) и «Рабство в древнем мире» (1898; русск. переводы: СПб., 1899; М., 1907) он излагает и обосновывает концепцию циклического развития обществ Европы. Первый цикл, по его мнению, имел место в античную эпоху. Второй начался в Западной Европе в IV в. н.э. и пока не закончился.

Общество Гомеровской и Архаической Греции Э. Мейер характеризует как средневековое, основанное на крепостничестве. Оно было уничтожено в результате революций VII—VI вв. до н.э. На первый план вышли торговля и промышленность. Начавшийся период соответствует эпохе нового времени в Западной Европе с тем лишь различием, что место наемного труда занимает рабство. Но это рабство «стоит на равной линии со свободным трудом нового времени и выросло из тех же моментов, что и последний».123 Мейер Э. Рабство в древности. СПб., 1899. С. 24.Начиная со II в. н.э. роль рабства падает, и к IV в. снова воцаряется крепостничество. «Таким образом, — заключает Э. Мейер, — античная эволюция завершила свой кругооборот. Процесс развития возвращается к той же точке, из который он вышел: средневековый порядок вторично становится господствующим».124 Там же. С. 47.

Взгляды Э. Мейера получили широкое распространение среди историков, в частности среди русских. Уже в 1900 г. античник Михаил Иванович Ростовцев (1870 — 1952) в работе «Капитализм и народное хозяйство в древнем мире» не только полностью принимал идею циклизма, но и отрицал возможность выделения стадий развития человечества в целом.125 Ростовцев М.И. Капитализм и народное хозяйство в древнем мире // Русская мысль. 1900. № 3. С. 195-197

«Нам кажется, — писал в 1907 г. крупный русский медиевист Дмитрий Моисеевич Петрушевский (1863 —1942), — что пора совсем оставить всемирно-исторические иллюзии, раз навсегда признав их уже отошедшим в прошлое культурным фактом, и центр тяжести научных интересов окончательно перенести на изучение именно этих внутренних процессов, развивавшихся и развивающихся в человеческих обществах, на их социологическое изучении; пора окончательно расстаться с идеей единого и единственного процесса, какой будто бы представляет собой история обществ древнего и нового мира, и окончательно утвердится в мысли, что здесь мы имеем дело не с единым и единственным процессом, а с целым множеством аналогичных процессов, сравнительное изучение которых, щепетильно внимательное к индивидуальным особенностям каждого из них, и составляет содержание науки всеобщей истории, ставящей себе чисто социологические цели выяснения механики общественного процесса, как такового, и законов, по которым он развивается. Пока традиции всемирной истории сами окончательно не станут достоянием истории, пока они будут сохранять свое в исторической науке, до тех пор этой последней трудно будет окончательно стать на чисто-научную точку почву».126 Петрушевский Д. Очерки из истории средневекового общества и государства. М., 1907. С. 35.

Нетрудно заметить, что именно к идеям Э. Мейера уходят своими корнями рассмотренные выше (2.4.8) исторические построения П.И. Кушнера и B.C. Сергеева.

Переход к детальному исследованию истории Востока был движением исторической науки не только в глубь, но и в ширь. Расширился не только временной, но и пространственный кругозор историков. Раньше они занимались в основном лишь Европой. Теперь в сфере их внимания оказалась часть Африки и почти вся Азия.

Заниматься историки стали изучением не только самых древних классовых обществ Азии, но также и историей стран Востока в античное, средневековое и новое время. И здесь их ожидал сюрприз. Оказалось, что общества Востока в античное время не были античными в привычном понимании этого слова, т.е. рабовладельческими, и что эти же общества в средневековую эпоху не были средневековыми в привычном смысле этого термина, т.е. феодальными.

И переход к новому времени на Востоке вовсе не означал зарождение там капитализма. Все в большей степени становилось ясным, что нигде на Востоке капитализм не возник в результате самостоятельного развития тамошних обществ. Он был туда привнесен извне — из Западной Европы. Унитарно-стадиальная концепция в ее линейно-стадиальном варианте стала разваливаться на глазах.

Идеи циклизма получили такое широкое распространение, что получили выражение и в поэзии. Р. Киплинг в стихотворении «Города, троны и славы» писал:

Грады, троны и славы

Этой Земли,

Как полевые травы,

На день взросли.

Вновь цветы расцветают,

Радуя глаз,

Вновь города из руин возникают

На миг, на час.127 Киплинг Р. (в пер. В. Шубинского). Города, троны и славы // Р. Киплинг. Рассказы. Стихотворения. Л., 1989.С. 328.

2.6.3. Возникновение этнологии, первобытной археологии и палеоантропологии

Движение научного знания о прошлом человечества не исчерпывалось лишь новым постижением Востока. Во второй половине XIX в. возникла наука, которая получила название этнографии, или этнологии. Она имела два объекта исследования. Первый — сохранившиеся к тому времени первобытные и предклассовые общества, второй — традиционное крестьянство классовых обществ Европы. Соответственно она подразделялась на две во многом самостоятельные научные дисциплины — этнографию первобытности и этнографию крестьянства.128 Подробнее об этом см.: Семенов Ю.И. Предмет этнографии (этнологии) и основные составляющие ее научные дисциплины // ЭО. 1998. № 2.

Нас в данном случае интересует только первая из них — этнография первобытности. Возникновение ее означало новое расширение пространственного кругозора обществознания. С появлением этнологии объектом научного познания стали все человеческие общества. Раньше общественные науки, включая историческую, изучали лишь классовые социоисторические организмы. Теперь объектом исследования стали не только геосоциальные, но и демосоциальные организмы.

С чисто формальной точки зрения этнография не может быть отнесена к числу исторических наук. Она изучает не прошлое, как историология, а настоящее. Этнографы, в противоположность историком, вели и ведут полевые исследования, в ходе которых исследуют жизнь реально существующие в это время обществ. Но настоящее, с которым имеют дело этнологи, одновременно является и прошлым. Прошлым для большей части человечества. Они изучают такое прошлое, которое существует в настоящем, такое настоящее, которое одновременно есть и прошлое. Недаром же этнографию нередко именовали наукой о живой старине.

С возникновением этнологии расширился не только и даже не столько пространственный кругозор исследователей человеческого общества, сколько временной. Объектом исследования науки стало общество, каким оно было до возникновения общественных классов и государства. Человеческая мысль устремилась в глубь времен, причем она продвинулась не на два тысячелетия, как в случае с Древним Востоком, а на десятки тысяч лет. Однако одна лишь этнология этого сделать была бы не в состоянии. На помощь пришли иные науки.

Ко второй половине XIX в. окончательно оформился тот раздел археологии, который занимался изучением первобытности, археология первобытности. Еще в 1819 г. датский ученый Кристиан Юргенсон Томсен (1788 — 1865) — первый куратор Национального музея в Копенгагене разделил археологический материал на три группы, соответствующие, как он считал трем последовательно сменившимся векам истории человечества:каменному, бронзовому и железному. Эту экспозицию он комментировал в лекциях, а затем в изданном в 1836 г. «Путеводителе по северным древностям». Большое внимание обоснованию этой периодизации на материале собственных раскопок уделил другой датский археолог — Якоб Ворсо (1821 —1885).

Французский археолог-любитель Жак Буше де Кревкер де Перт (1788 — 1868) в результате систематических раскопок обнаружил массу грубых каменных орудий, которые он связал с древнейшими («допотопными») людей. Его первые выступления и публикации (1838— 1841), встретили резкую оппозицию со стороны ученого мира. Его обвиняли в научной безграмотности и даже подделке. Однако он упорно продолжал свои исследования, отстаивая свою правоту. В 1846 г. вышла его работа «Примитивная индустрия», в 1847 г. —первый том труда «Древности кельтские и допотопные», в 1860 г. —книга «Допотопный человек и его творения». В них Ж. Буше де Перт впервые поставил вопрос о первобытном обществе как едином целом.

Хотя научное исследование живой старины, современной первобытности развернулось, лишь начиная с середины XIX в., открыта она была раньше — в XVI— XVIII вв. И долгое время только ее одну и знали. Ж. Буше де Перту принадлежит честь открытия мертвой, исчезнувшей старины, доисторической, подлинно первобытной первобытности. В 1851 г. в работе Даниэля Уилсона «Археология и преисторические животные Шотландии» первые появился термин «преистория» (prehistory).