– Вы балуете меня обновами! – негромко сказала она, заметив сумки и устраиваясь поудобней. – Я еще не успела даже примерить все вещи с прошлого раза…
– У девчонки должно быть много вещей, – машинально ответил я, замечая, что ее рука (как уже обычно в последнее время), словно сама собой, оказалась в моей руке. – Поможете Кате в выборе одежды?
– Конечно, – немедленно согласилась она. – У нее тоже кто-то умер?
– Нет. Родителей репрессировали два года назад, как потомков дворян… Потом она жила у дальней родственницы, не слишком, следует признать, жалующей сироту… – думая о том, как бы заставить себя встать и идти на кухню готовить обед, тихо сказал я.
– Она рассказала, как вы спасли ее от своры огромных злобных собак, – уже привычно пристраивая голову на моем плече, проговорила Маша. – А потом изрубили в куски два десятка рыцарей и обратили в бегство еще целую толпу… Это правда?
– Я бы сказал, что слегка приукрашенная… – невольно улыбнулся я. – В действительности, все выглядело вовсе не так драматично…
– Мне бы хотелось увидеть это самой, – сказала девушка и, приподняв голову, звонко чмокнула меня в щеку. – Жаль, что такое невозможно…
– Отчего же… – как-то легко согласился я. – Давайте взглянем вместе…
Мне никогда еще не приходилось делать ничего подобного, но я чувствовал, что мне по силам и эта магическая практика. Визуализировав вокруг себя и девушки купол белого света, я мысленно убрал стены комнаты и воспроизвел картину позднего вечера у ворот зажиточной фермы, где намеревался оставить коня. Затем добавил в декорации энергии из своего мира (довольно умеренно, чтобы не наделать бед), и все вокруг нас словно ожило: низко стоящая Анелла бросала резкие тени от забора, кустарников и находившихся чуть поодаль деревьев перелеска; легкий ветерок нес запахи свежескошенной травы и готовящейся на ферме пище, откуда слышалось мычание коров и ржание лошадей. А потом в воротах появился рыцарь на огромном боевом коне в сверкающих серебристых доспехах, где-то неподалеку пропел охотничий рок и послышался лай собак… Маша сжала мою руку… Последовавшая далее стремительная и кровавая сцена поразила даже меня – я впервые видел себя в бою со стороны, а девчонку, кажется, показанная мной картина, вовсе потрясла до глубины души. Когда все закончилось, и стены комнаты вновь обрели реальность (схватка от первого выстрела арбалета и до бегства шестерых молодчиков заняла менее трех минут), Маша еще сидела некоторое время неподвижно, глядя перед собой, находясь под впечатлением увиденного, а потом вновь пристроила голову на моем плече.
– Просто ужас! – тихо проговорила она и, чуть помолчав, добавила. – В вас там сразу чувствуется какая-то неотвратимость возмездия и мне даже жаль этих дураков, решившихся напасть на такого воина… Самые умные тут же удрали… Можно будет взглянуть на то, что произошло ночью?
– Поздней, – сказал я, легко коснулся губами ее щеки и поднялся. – Сейчас займусь обедом.
– Будет что-то очень вкусное? – с улыбкой поинтересовалась моя собеседница.
– Постараюсь! – уже с порога откликнулся я.
Пройдя на кухню, я прежде всего поставил дрожжевое тесто для выпечки хлеба, а потом начистил с полведра картофеля (просто ножом и это у меня получалось очень быстро). Затем включил электроплиту и, установив на нее сразу две сковороды, на средней терке (опять вручную и лишь за минуту-другую) измельчил часть картофеля, добавил пару сырых куриных яиц, соли, чуть-чуть сахара (для улучшения вкуса) и тщательно перемешал. Полив растительного масла на сковороды, я стал выкладывать на них полученную массу, а пока оладьи жарились, занялся приготовлением следующей партии тертого картофеля. Дело пошло довольно оперативно (в промежутках я успевал готовить и салат), и когда, через полчаса с небольшим, на пороге кухни появились обе мои подопечные, на столе уже стояло большое блюдо с внушительной горкой румяных оладий, а рядом – ваза с салатом и горшочек со сметаной. Маша в очередной новенькой бледно-розовой блузке, украшенной белыми кружевами и светло-серой юбке с большими, близкими по цвету к основному материалу, бантами (также неизменная дань местной моде, подобно кружевам), сразу проскользнула к столу, успев, однако, мимоходом звонко поцеловать меня в щеку, а Катя в нерешительности задержалась в дверях. Я улыбнулся ей и указал на кухонный диванчик, она помедлила еще немного, и мне пришлось взять ее за локоть и усадить на место. Для нее на первый раз Маша выбрала белую блузку в легкий зеленый цветочек и бирюзового цвета юбку, длиной сантиметров на пятнадцать выше колен – это обстоятельство сильно смущало мою новую подопечную. Мне подумалось, что швеи, получив размер, просто обрезали изделие на заданную длину, а потом тщательно подрубали края, теряя еще десять-двенадцать сантиметров – ведь опыта в пошиве коротких юбок они не имели… Пока Маша раскладывала салат по тарелкам, я заварил черный чай и устроился напротив этой хорошенькой зеленоглазой девчонки – ей очень шел превосходный изумрудный комплект золотых украшений (скорее всего, она надела его по настоянию Маши, которая сама теперь предпочитала драгоценности с голубыми бриллиантами), включавший в себя, помимо серег, колье и браслетов, уже находящихся на своей новой обладательнице, еще и изящную диадему, брошь и несколько перстней.
– Я решила, что будущим королевам неприлично даже в будни быть без соответствующих украшений, – с улыбкой заметила Маша, также устраиваясь на диванчик.
– Это, наверное, очень дорогие изделия? – несмело спросила Катя, поднимая на меня свои большие зеленые глаза.
– Разумеется, – чуть улыбнулся и я. – Так что можете смело показываться в них среди самых богатых людей.
В ответ на ее вопросительный взгляд я легким жестом предложил ей заняться обедом и отложить разговоры на потом. Впрочем, я намеревался возложить все заботы о просвещении новой подопечной исключительно на Машу – мне совсем не хотелось, чтобы ко мне проявила интерес еще одна девчонка. В эти минуты я подумал, что сама затея окружить меня прелестными подружками, без сомнения, принадлежит, конечно, женщине, уверенной, что лишь таким способом можно убедить мужчину-воина сойти с выбранного Пути. На деле же такого способа не существовало вовсе, а единственным результатом неудачного плана стали для меня дополнительные душевные страдания…
Покончив с салатом, девчонки принялись за картофельные оладьи и сразу почти в один голос похвалили удачное блюдо. Поглядывая на то, как они с хорошим аппетитом очень аккуратно и ловко управляются с этой непростой в употреблении пищей, я понял, что они обе наделены врожденной внутренней культурой – это проявлялось и в манере говорить, держать себя и выражать собственные чувства. Мне почему-то вспомнилась бывшая жена, которую мне пришлось отучать шумно есть и говорить с полным ртом – эти качества она стала проявлять лишь после свадьбы, когда уже приходится на многие недостатки партнера закрывать глаза. Я разлил по чашкам отлично настоявшийся крепкий черный чай и переставил с одной из тумб на средину стола большую вазу с конфетами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});