class="p1">Пока нас не засекли, мы спустились с холма, и я в очередной раз сверился с картой.
Судя по ней, в пяти километрах отсюда находилось крупное поселение ниудов под названием Дуах, что на языке подземных магов значило «Холодная рука». Под землёй ниуды выстроили целый городишко с выходами на поверхность.
Значит, тут одно из мест сбора их армии.
Его мы обогнули подальше, по холмам, чтобы себя не обнаружить, но чем ближе отряд подходил к тайной точке входа в катакомбы Атифы, тем чаще нам приходилось пережидать и прятаться.
Один раз чуть не попались, когда прямо передо мной разверзлась песочная яма с упырём, зашумел песок, застучали мелкие камни.
Треф успел поразить голову упыря стрелами, а Паук удержал меня сетью, но вот спрятать следы нам удалось не сразу. На шум прибежал один из ниудов, и увидев мёртвого упыря, собрался позвать сородичей.
Пришлось быстро его убирать.
Я сделал это сам.
Воспользовался знаком Небытия из атласа и в одну секунду переместился ниуду за спину. Одно движение мощными руками Следопыта — и шея противника переломилась с глухим хрустом.
Труп пришлось прятать вместе с убитым упырём в яме с песком и надеяться, что его не станут искать, посчитав, что им полакомилась одна из тварей, на которых они охотятся.
Группы ниудов промышляли здесь повсеместно, будто им приказали вырезать всех упырей в округе и пустить на переработку ценные их части.
Объяснение тут могло быть только одно: народ Котлованов готовился к противостоянию с наземными магами. Они ведь тоже понимали, что совсем скоро наступит День Бартла, а значит, усилится знак Ган, и враг обязательно этим воспользуется.
Когда задымленное солнце начало опускаться к закату, мы сделали короткий привал перед решающим рывком. Парни практически не устали, а вот я и Акулина немного выдохлись. Надо было хоть ненадолго убрать образ Следопыта, чтобы дать астральному телу передышку.
Сидя за камнями и жуя кусок вяленой говядины, я открыл совсем другую карту — ту самую, которую забрал из кармана мёртвого стюарда ещё во время крушения верхолёта полгода назад. На листе был обозначен тайный вход в катакомбы Атифы, а до него оставались считанные километры.
— Откуда у тебя эта карта? — услышал я шёпот Акулины позади.
Девушка бесшумно подошла и пристроилась рядом.
— Случайно попала ко мне в руки, — тихо ответил я. — Она принадлежала Оракулу Тарэта, и эта точка отмечена его собственной рукой.
— А кто такой Керук? — Акулина указала на надпись рядом с точкой.
— Наверное, какой-то местный воевода. Не знаю.
— Как думаешь, Оракул Тарэта уже успел сюда добраться?
— Скорее всего, да, — мрачно ответил я, сложил карту и сунул её в карман. — Ладно, пора отправляться.
Я уже собрался встать, но Акулина придержала меня за плечо.
— Кирилл... Киджо. С этого момента я прошу тебя перестать быть моим телохранителем. Главное — выполнить задачу. Кто выживет, тот выживет. Не отвлекайся на мою охрану, понял? Мы должны уничтожить знак, всё остальное — неважно.
Она заглянула мне в глаза.
— Посмотрим, — нахмурился я.
Мне не хотелось вести беседы на тему, выживем мы или нет. К тому же, с Акулиной я всё это уже обсуждал, и не раз. Мы даже просчитывали варианты, когда кто-то из нас погибнет: она или я.
Или оба.
Тогда главным должен был остаться Сергей Усов, один из братьев-Иномирцев, по прозвищу Лёд. Для отряда задача не менялась ни при каких обстоятельствах — уничтожить главный знак Цуо любой ценой, используя все ресурсы, включая жизнь.
Будто почуяв, что я о нём думаю, Лёд уселся на камни рядом со мной и неожиданно спросил:
— Тебе снятся сны, Киджо?
— Ну... иногда, — ответил я, замявшись.
— А мне не снятся. Совсем. Но сегодня ночью приснился. — Он стянул с головы маску и провёл пятернёй по влажным русым волосам. — Я даже не сразу понял, что это такое. Видел старый клён у окна и скособоченную скамейку. И рыжеволосую девушку с книгой в руке. Хрупкую такую, в синем платье.
Я опустил голову, уставившись на песок.
Сейчас Сергей описывал наш двор, и клён у одной из многоэтажек, и скамейку у детсткой площадки. А рыжеволосая девушка с книгой — это девушка, с которой он встречался.
Я как-то видел их пару раз вместе. Ещё запомнил девушку по тому, что встречал её у отца в больнице, она работала там медсестрой и, возможно, до сих пор продолжает работать.
— А ещё мне кажется, что я тебя знаю, — добавил Лёд. — Видел тебя... где-то далеко-далеко отсюда.
От его слов меня будто обожгло.
Я покосился на остальных парней из отряда. Снятся ли воспоминания им? Лупоглазому толстяку Борею, или кудрявому крепышу Трефу, или жилистому маленькому Бесу?
Я поднял голову и посмотрел в красноватые глаза Льда.
— А ты бы хотел вспомнить ещё что-то?
Он задумался и ответил уверенно:
— Нет. Пусть лучше так останется.
Акулина слышала весь наш разговор, но ничего не сказала, лишь закусила губу.
Лёд посмотрел на младшего брата по прозвищу Пророк, который сейчас дремал у другого камня, чуть подальше.
— Главное, я не хочу забывать, что он мой брат. — Сказав это, Лёд поднялся и бесшумно направился к Пророку, чтобы его растолкать и подготовиться к дальнейшему пути.
Глядя ему вслед, я подумал о том, что мог бы попробовать вызвать ту молитву, с помощью которой Иномирцев лишают памяти и воли, и попытаться убрать её действие.
Только не сейчас.
Слишком велик риск, что поведение парней сразу изменится, и они сделают только хуже, но самому себе я пообещал, что сделаю всё возможное, чтобы сохранить жизнь отряду, а потом... возможно, когда-нибудь у меня получится вернуть им то, что у них отобрали.
Память и свободу.
* * *
Перед заходом солнца мы вышли к долине.
Ничего не указывало на то, что здесь вообще есть что-то, кроме чёрного песка, дыма и камней. Раскалённый ветер дневного зноя сменился прохладным дыханием с холмов.
Начало холодать.
Судя по карте, вход в катакомбы находился с восточного края долины, в одном из скалистых склонов.
Я остановил отряд с западной подветренной стороны, потому что не только у меня был отличный нюх, но и у ниудов. Конечно, не такой, как у Следопыта, но всё же.
Около часа мы наблюдали за долиной.
Ночь на пустыню опустилась быстро, песок и камни остыли — этого