— Брысь! — шикнула на нее Вторая.
— Ты не любишь кошек? — удивился я.
— Терпеть не могу. У меня на них аллергия.
Подивившись такому редкому для полевого работника заболеванию, я все же отогнал киску (просьба дамы — закон) и начал методично обыскивать каждого, кто попадался мне на пути.
В этом славном и тихом на вид домике обитали весьма странные люди.
Начну со старичка, который молча сидел на скатанном ковре и медитировал с трубкой кальяна в зубах. Как только я коснулся его рукой, этот пожилой и спокойный на вид человек стал махать руками во все стороны и хихикать:
— Ой! Щекотно! Ой! Ой!
Спрашивается, как он мог ощущать мои прикосновения? Я уже впал в глубокую задумчивость (не становлюсь ли я от недосыпа и хронической усталости видимым), как в комнату вошла юная девица.
— Дедушка, снимите халат! — строго сказала она.
Старичок послушно выполнил указание и моментально перестал дергаться. Я взглянул сквозь верхний слой халата и вздрогнул: мама моя! Кого там только не было! Целая вселенная насекомых!
Девица же спокойно подхватила густонаселенный халат и утащила в другую комнату.
Оставив старичка в покое, я просигналил Второй, чтобы она не отставала, и ринулся за девушкой.
Красавица вплыла в свою девичью светелку и мирно уселась, скрестив ноги. Достав из шкатулки какое-то вышивание, она приступила к работе, тихо напевая себе под нос.
У меня начала чесаться левая рука. Заглядывая под столы и переворачивая ковры, я медленно двигался по комнате, периодически почесываясь и проклиная паразитов. В тот момент работа настолько меня поглотила, что я не сразу заметил опасность.
Визг Второй вырвал меня из глубокой задумчивости. На моей левой руке уже не было кончиков двух пальцев, а третий медленно исчезал прямо на моих глазах.
— Мантра! — всхлипнула напарница, дуя на мою поврежденную руку, словно мамаша на царапину нерадивому сыночку. — Она поет индийскую мантру!
Прямо перед моим носом проплыл широко открытый от ужаса «глаз».
Подпрыгнув, как горный козел, я выскочил наружу и принялся истерически трясти рукой. В наушнике мерно похрапывал убаюканный напевами куратор.
Естественно, в тот момент я физически не смог обратить внимания на вторую подъехавшую карету.
— Эй! Чайхан! Какой из кувшинов брать?
— Там написано, — выкрикнул из окна отец полоумного семейства.
— Мало ли что где написано, — хмыкнул кучер, жуя погасшую от дождя самокрутку. — На заборе вот тоже… А на самом деле дрова лежат.
Под этот бородатый анекдот двое флегматичных носильщиков спокойно погрузили в багажный отсек кувшин с надписью «Мыши» и укатили под ритмичный скрип несмазанных колес.
Немота в пальцах прошла и сразу же сменилась болью.
Мужественно стиснув зубы, я снова ринулся внутрь дома, но на пороге меня чуть не сбил с ног истеричный выкрик опомнившегося куратора:
— Стой! Жетон двигается в сторону Башни! Пятый! Пятый!
— Я ранен, — слабым голосом сказал я, потрясая в воздухе рукой.
— Это приказ! Есть такое слово — надо!
— Есть и множество других слов, — тихо прошипел я, косясь на напарницу. — Хотите, скажу?
— Пятый! Я тебя очень прошу. — В голосе куратора прямо-таки слышались горькие слезы. — Ты же не просто полевой работник! Ты же полевой работник четвертого ранга! Ну что тебе стоит, а?
— Пока это стоит мне пальцев на левой руке, — сурово отчеканил я.
— Ну пожалуйста! Вернешься с задания, отправлю в отпуск! — пообещал куратор.
В отпуск? Боль мгновенно отпустила. Я представил себе, как валяюсь на пляже где-нибудь на морском курорте со стаканом коктейля в забинтованной руке и загорелой Второй рядышком. Видимо, эти фривольные мыслишки отразились у меня на лице. Напарница нахмурилась:
— Чего это ты так маслено улыбаешься? Небось, всякие гадости представляешь?
Ну уж прямо и гадости! Представляю себе всякие приятности, о которых раньше времени ей знать необязательно.
— Лечу поврежденную конечность самовнушением, — мученически скривившись, простонал я. — Не отвлекай меня, у нас мало времени! Летим в Башню!
— Опять? — ахнула Вторая. — Мы же только что оттуда!
— Только что автоматика зафиксировала, что жетон движется в сторону Башни. Чертенок сбежал из-под вашего носа.
— Не понимаю, почему его отбраковали, — пробурчала напарница, прыгая в капсулу на место первого пилота. — У меня уже никаких сил нет, а он все скачет!
— Ты не перепутала кресла? — осведомился я.
— Тебе нельзя вести в таком состоянии! — отрезала она.
— Я не могу доверить тебе ключ, — сказал я строго. — Операция на грани срыва.
— И не надо! — Длинный красный ноготь напарницы воткнулся в замок с такой силой, что бедная старенькая капсула вздрогнула и взлетела не вертикально, как обычно, а по сложной спиральной траектории.
Ничуть не пострадавший от этой манипуляции ноготь плавно выскочил из щели замка.
— Так дашь ключ или падаем? — невинно улыбаясь, спросила Вторая.
Вместо ответа я поспешно бросил ключ ей на колени.
Чертовка, что еще скажешь!
Описав в воздухе круг, капсула рванула к Башне.
Город. Примерно в то же время
Несмотря на теплый плащ, кости все еще продолжали ныть.
«Дырявый бу», — прочел Мерлин и недовольно поежился.
Похоже на трактир, хотя в его время трактир с таким дурацким названием не продержался бы и недели. А здесь, смотрите-ка, народу полно! Так и шастают туда-сюда. Небось, все столики заняты.
Мерлин неодобрительно скользнул взглядом по фигурам посетителей и пошел по проходу к высокому, явно неудобному стулу у самой стойки. Зато обслуживали здесь быстро, не придерешься — не успел старик умостить свой зад на жестком сиденье, как к нему уже подъехал пустой стакан.
— Что желаете? — приветливо спросил молодой паренек, стоящий за стойкой.
Мерлин замялся.
Полка за спиной трактирщика была уставлена плотными рядами бутылок. Они теснились бок о бок, соревнуясь друг с другом пестрыми наклейками, от которых у старика моментально зарябило в глазах. В итоге он просто ткнул пальцем в сторону полок, надеясь, что попал на что-то приличное.
А впрочем, когда столько времени не пьешь вообще ничего, смешно привередничать. Вкус напитков давно забыт, остались только смутные воспоминания. Считай, будет пробовать в первый раз.
Первый же глоток оказался целительным настолько, что у Мерлина перестали болеть суставы. Второй смазал горло и умостился где-то в груди мягким теплым комочком. Мерлин даже заподозрил, что к нему вернулся голос, и не ошибся: опасливо приоткрытый ротовой провал исторг из себя не глухое шипение, как раньше, а вполне внятное «э». Афанасий Дормидонтович удовлетворенно расправил плечи и откашлялся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});