Читать интересную книгу Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

– Именно, – сказал я. – Ты это организовал или кто-то за твоей спиной?.. Если не ты, во что я все-таки верю, то узнай, кто из ангелов погиб, с кем эти погибшие в последнее время общались, пока были не совсем погибшие… а погибшие в другом смысле, но такое высокое понимание тебе вряд ли доступно. В общем, допроси тех, узнай, что замышляли…

Он сказал резко:

– Смертный! Ты хоть представляешь своим жалким умишком, с кем разговариваешь?

– Мне твой ранг неважен, – отрубил я. – Он там, понял?.. Не буду показывать пальцем, я же не доисторический ангел, а вполне культурный современный человек эпохи развитого средневековья. Почти интеллигент, но вооруженный. Да, вооруженный интеллигент! Не видел такого? Я тоже, но это не отменяет законов природы. Здесь ты в гостях, намекаю как бы изысканно и учтиво! У меня, смертного. И соблюдай наши законы, будь я даже папуас. Сейчас же весьма даю тебе указание разобраться, кто из Светлых, то бишь ультраправых, помог преступной деятельности!.. На моей территории человека. Это дипломатический протест в виде явно и ясно выраженной вербальной ноты на государственном уровне суверенных интересов и демократии.

Он посмотрел свысока и с невыразимым презрением.

– Даже указание? Такое вот существо?

– Да, – сказал я еще тверже, хоть голос пару раз дрогнул, но у Михаила, как у воина, чувствительности не больше, чем у ледников на полюсе, хрен заметит, – именно указание, если ты все еще один из четырех архангелов. Учти, ты тоже на подозрении!

Он картинно вскинул брови.

– Я?

– Ты в общем числе, – уточнил я. – Возможно, помощь мятежникам пришла от ангелов второго уровня или третьего уровня. Я не знаю вашей иерархии, да и не королевское дело разбираться в степенях важности между слугами. Просто разберись и выяви виновных. А я уж решу по результатам.

Он захохотал, запрокидывая голову. Смех становился все громче и победнее, уже сотрясал вселенную, мне страстно захотелось плотно зажать ладонями уши и присесть, но я терпел, а пылающая фигура вспыхнула немыслимо ярко, исчезла, оставив после себя черное пятно, похожее на дыру в пространстве.

Я стиснул челюсти, кровь громко стучит в висках, Михаил так и не ответил, проведет ли расследование или проигнорирует мои слова. Но хотя бы появится определенность, на чьей он стороне.

За дверью тихо, уже все в замке знают, что в верхних покоях Его Величества короля Ричарда происходит что-то пугающе страшное, да и лорд Робер, оставив охрану перед моей дверью, велел никого не подпускать и близко, дабы не нарушать высоких дум и всяких мыслей Его королевского Величества.

Я перевел дыхание, сказал негромко:

– Азазель! Я знаю, ты уже развлекаешься… но я все-таки переговорил с Михаилом.

Спустя долгую минуту в комнате вспыхнуло такое жаркое зарево, что я отшатнулся и подумал сердито, что исчезал без эффектов, зачем же сейчас, или это обязательный ритуал?

Он вышел из багрового огня, подчеркнуто веселый и франтоватый, на лице живейший интерес, ладную фигуру красиво обтягивает точно скроенный по ней панцирь из толстой кожи в три слоя.

– Ого!.. – сказал он поощрительно. – Времени зря не теряешь.

– Я ничего не теряю, – заявил я. – Кроме того, что все-таки теряется.

Он придвинул стул и сел на него верхом, лицом к спинке, положив на нее руки, а я запнулся, прикидывая, с чего начать.

Никто из ангелов не волен являться людям в истинном обличье, разве что подвижникам и аскетам в их кельях, это за их заслуги, да и то лишь наедине, а на людях обязаны быть неотличимыми от простых и серых.

Даже два высших архангела, Гавриил и Уриил, посетили Содом и Гоморру под личиной обычных путников. Веселые горожане, живущие в атмосфере демократии, толерантности и либеральных ценностей, хотели их поприветствовать в духе свобод и открытости общества, но ангелы почему-то воспротивились и, побитые и в порванной одежде, спрятались у Лота, не раскрывая никому своих лиц.

Передо мной Михаил появлялся во всем блеске и могуществе ангела, когда я бывал в одиночестве, потому сейчас Азазель выглядит крепким и бывалым воякой, побывавшим в ряде сражений.

В прошлые разы даже барон Робер не заподозрил в нем одного из самых известных ангелов-мятежников, хотя и почуял вообще-то крутого и крепкого дядю, умеющего бить и принимать удары. Только маги смотрели с великим подозрением, но помалкивали, им самим нужно держаться так, чтобы поменьше обращать на себя внимание.

– Потому, – закончил я объяснять Азазелю, – и тот ангел, который помог злодеям выбраться из ада, наверняка косил под человека, не раскрывая всех своих возможностей.

Он молча захватил стул и вышел на балкон. Половина неба уже охвачена диким огнем, багровые облака намертво застыли в беге и простоят до утра, а страшный выпуклый диск Маркуса почти не виден в этом буйстве красок.

Я создал по фужеру вина, один сунул Азазелю, с другим сел напротив, чуть ли не впервые в жизни вот так без всякого дела, как, наверное, буду сидеть, когда стану совсем старым.

Солнце опускается настолько медленно, что выглядит приварившимся к раскаленному небосводу, пылающий закат напоминает ад, для меня это экзотика, а для Азазеля, наверное, неприятное воспоминание, хотя он и проводит больше времени здесь, на земле.

Он сделал неспешный глоток, на лице отразилось удовольствие, переходящее в наслаждение, со вздохом опустил фужер.

– Создатель все равно видит, – обронил он задумчиво, – видит всё и всех. Но ты прав, он и раньше допускал, что небесные ангелы посещают мир людей неузнанными, если только ни в чем не проявляют своей сущности.

– Зачем?

Он посмотрел на меня в удивлении.

– Чтоб убедились в своей ошибке. Человек, по его мнению, достоин уважения, несмотря на свою слабость и хрупкость. Правда, все равно мало кто поймет и примет, ибо истинный замысел Творца скрыт, но Господь терпелив.

– Рискованно, – сказал я.

– Думаешь?

Я зябко поежился.

– Твой старый друг Гагрателен был хорош. Будь у него меч чуть длиннее…

– Но длиннее оказался у тебя, – заметил Азазель.

– У меня руки длиннее, – сказал я.

– Думаешь, Михаил станет разбираться с тем, что ты ему сообщил?

– Станет, – ответил я, но ощутил, что уверенности в моем голосе мало. – Если кто-то из небесного воинства рискнул помочь бежать из ада, это же подрыв авторитета и власти Михаила, верховного архистратига!

– Командует всеми Метатрон, – напомнил Азазель.

– Метатрон заведует всей канцелярией, – уточнил я, – а Михаил отвечает за безопасность, так? Насколько я понял из твоих слов.

Он сказал почти нехотя:

– Ты улавливаешь очень точно.

– Потому, – сказал я чуть увереннее, – в первую очередь это дело Михаила. Все равно придется докладывать Метатрону.

Он поднес край фужера ко рту, медленно и с наслаждением сделал крохотный глоток и полузакрыл глаза, прислушиваясь, как часть вина немедленно вобралась сублингвально, а остальное покатилось по пищеводу, всасываясь в стенки, так что до желудка вряд ли что-то вообще добралось.

– Отменное вино, – сказал он с чувством. – Ты прав, эту цивилизацию надо спасти.

– Ты еще коньяк не пробовал, – сообщил я. – Правда, Михаил не знает вкус даже этого вина.

– Так ему и надо, – ответил Азазель. – И не угощай его. Да он и сам не примет.

– Гордый?

– Нет, блюдет.

Я посмотрел в пылающий ад неба. Именно закат почему-то напоминает мне о грандиозности создания мира, хотя по идее так должен думать при виде радостного и чистого восхода. Впрочем, восход солнца я обычно бессовестно просыпаю.

– Сейчас Михаил, – сказал я с надеждой, – перебирает своих соратников? Если он архистратиг, то для него дисциплина должна быть альфой и омегой всего на свете!

Он хмыкнул.

– Да, он бывает жесток. Сейчас там наверху сверкают молнии и грохочут громы. С кого-то летят перья.

– Думаешь, уже нашел?

– Не потому, – уточнил он, – это он всегда так. На всякий случай. Архистратиг просто обязан выглядеть грозным. Даже небесный легион без дисциплины немыслим.

– Пока ждем, – сказал я, – расскажи немножко про их мир. И про свой тоже. А то я путаюсь, как в своих трех пальцах… Ого, у меня их целых пять! А что ж тогда три?.. Ах да, сосны. Хотя при чем тут сосны?

Он посмотрел на меня с недопониманием.

– Сосны?.. Да, понять людей трудно.

– Мысли Господа неисповедимы, – сказал я с такой предельной скромностью, что от нее на милю пахнуло гордыней, – а мы лишь его подобие. Так что вы там представляете? Как устроились на новом месте?

Он посмотрел на свой почти опустевший фужер, я приготовился наполнить доверху, но он допил одним решительным движением и поставил на пол. Я на всякий случай налил коньяка, самого выдержанного и богатого оттенками, накопленными за годы хранения в дубовых бочках.

Азазель вздохнул, но цапнул фужер и сразу же сделал глоток. Я сел поудобнее и приготовился слушать.