умным и сообразительным. Настоящим героем из грёз, рядом с которым было уже не так страшно.
«Маркус меня спасёт! Мне нечего бояться с таким защитником!» — исподволь поглядывая на него, восторгалась Торина. И сердце вновь начинало биться чаще.
Воодушевившись, она залпом выпила предложенное Маркусом зелье. Глаза почти мгновенно начали сами собой слипаться, и нестерпимо хотелось зевать. Не в силах совладать с собой, Торина опустила отяжелевшую голову на стол, и её тут же уволокло в знакомый сон.
Она вновь оказалась в коридоре перед тронным залом. Кто-то разбил все светильники, потому вокруг было слишком темно. Торина скорее понимала, чем видела, что возле главных дверей нет стражников. Сделав шаг, она чуть не споткнулась о лежащее тело. Тоненько вскрикнув, она спешно прикрыла рот, но было уже поздно. Её услышали. Через долю секунды за спиной раздалось знакомое хриплое дыхание. Принц был зол.
— Кто позволил тебе выйти из спальни? — От его ледяного голоса по спине пробежали мурашки, а затем послышался лязг доставаемого из ножен меча.
Торина, холодея от ужаса, кинулась в сторону. Она только могла надеяться, что темнота скроет её, позволив уклониться от удара. Удача оказалась на её стороне. Позади раздался свист разрезающего воздух лезвия, а затем донеслись грязные ругательства, заставившие Торину ускориться. Свирепеющий принц был совершенно непредсказуем. Уже прощаясь со своей жизнью, Торина заметила тоненький луч, пробравшийся в коридор через узкую щель между главными дверьми. Бросившись на свет, она влетела в тронный зал, и так и застыла на месте. Бэрлокцы были повсюду. Лихо орудуя мечами и топорами, они продвигались к небольшому отряду, сплотившемуся возле короля. И хоть каждый стражник дрался так неистово, словно в него вселился демон, они оказались не в силах противостоять целому полчищу. Торина и моргнуть не успела, как из двух десятков славных воинов возле отца почти никого не осталось. Нужно было отступать!
«Не отвлекай его! — проникла в голову неожиданная мысль. — Не кричи, беги сама!»
Торина замерла в полной растерянности, но в следующий миг её безжалостно отшвырнули в сторону.
— Не мешайся! — с презрением выплюнул принц и размашистым шагом направился к королевскому трону.
Торина шлёпнулась на пол и едва не застонала от боли. Слёзы выступили на глазах, ушибы мучительно ныли. Она попыталась подняться и посмотреть, что же там с отцом, когда новая мысль едва не свалила её.
«Не смотри! Просто ляг и притворись мёртвой!»
Эти странные советы показались Торине нелепыми, потому она, с трудом шевелясь от боли, всё же воззрилась на королевский трон, и… Принц вновь пронзал мечом её отца!
Вырвавшийся из глотки вопль отчаяния выдернул Торину из сна.
Ещё с минуту она пыталась отдышаться и осознать, где же находится. Ей под нос подсунули чашку с чем-то тёплым и ароматным. Безотчётно Торина поднесла напиток ко рту и, лишь пригубив горькую жидкость, мгновенно пришла в себя. Она сидела на каменном стуле в главной комнате волшебной башни в окружении хмурой Ренисы и прекрасного Маркуса. Последний настоятельно подпихивал ей чашку с настоем, но Торина отчаянно замотала головой. Вливать в себя эту гадость больше не хотелось!
— Что ж, для первого раза неплохо, — объявил Маркус, прекращая неудачные попытки заставить её допить. — Вам хотя бы удалось услышать.
— Но не сделать, — скривившись, буркнула Рениса. Она выглядела усталой и раздражённой. Переминаясь с ноги на ногу, нага косилась на Маркуса в нетерпеливом ожидании. Она явно хотела уйти, но тот упорно не замечал её намёков. Склонившись над Ториной, Маркус заботливо спросил:
— Как вы?
— Последняя просьба была слишком странной, — тихо призналась Торина.
— Ну конечно, — недовольно хмыкнула Рениса. — Только до Её Высочества никак не дойдёт, что если она не увидит убийства, оно и не произойдёт!
Сердце Торина пропустило удар. Слова Ренисы шокировали. Она и помыслить о таком не могла!
— Это так? — с надеждой переспросила она у Маркуса, и её душа едва не взвилась в небеса, когда тот кивнул в ответ.
— Как только вам станет лучше, можно будет попробовать снова, — сказал он, но Торина не желала ждать. Она была так взбудоражена, что просто не могла усидеть на месте. Её терзала жажда действий. Больше всего на свете ей хотелось стереть, выжечь навсегда из памяти жуткую картину смерти отца. Торина была готова на всё, чтобы её видения никогда не сбылись. Она так рвалась всё изменить, будто от этого сна зависело будущее.
— Я готова! — со всей горячностью заявила Торина.
* * *
Они попробовали ещё трижды, и каждый раз сон обрастал всё новыми подробностями, постепенно из пугающих неясных обрывков складываясь в поистине чудовищную картину. Торина не просто так оказывалась в тёмном коридоре: она сбежала с брачного ложа, на котором очнулась в одиночестве. Ей «повезло» упасть в обморок едва переступив порог спальни. И не то, чтобы она проделала это нарочно, просто панический страх оказался так силён, что хрупкое тело не выдержало. Принц сначала попытался привести её в чувство, жестко отхлестав по щекам, но, не добившись результата, раздражённо покинул покои.
К тронному залу Торину привели душераздирающие крики. Бэрлокцы, словно сорвавшиеся с цепи бешеные собаки, набросились на беззащитных гостей, вмиг превратив свадебный пир в кровавую резню. Отец доблестно сражался с отрядом бэрлокского короля. Сам Чесмик, гогоча, как припадочный, размахивал молотом, круша всё, что попадалось под руку. Он проделывал это так легко, будто играючи. От его пустякового удара крепкий дубовый стол развалился пополам, а королевский трон смялся, словно был не выкован стали, а слеплен из глины. Ровно с той же непосредственностью король Бэрлока размозжил голову одного из стражников и практически впечатал в пол тело другого. И так развлекаясь, он неспешно, но в то же время неуклонно приближался к отцу. Лишь завидя принца, Чесмик прибавил шагу, попутно расчищая дорогу не только себе, но и ему.
Всё больше погружаясь в свой кошмар, Торина с отчаянием понимала, что бэрлокцы не оставили отцу ни единого шанса. Её крик отводил его от смертельного удара молотом, но насаживал на меч.
— Это просто невозможно изменить! — стирая горячие слёзы, обречённо произнесла Торина, когда третья попытка не увенчалась успехом. Её трясло от перенапряжения, а сердце разрывалось от боли. От горького привкуса во рту жутко тошнило.
— Выпейте, — заботливо подав очередной отвар, посоветовал Маркус, но измученное тело Торины отказывалось принимать что-либо. Едва отхлебнув ароматное зелье, она тут же выплюнула его, так и не сумев сделать глотка. Тут же покраснев от столь недостойного поступка, Торина поспешила извиниться, но из её уст вылетело нечто жалкое и не разборчивое, что заставило её ещё больше устыдиться.
— На