Читать интересную книгу Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

бы сейчас с вами не разговаривали. После той моей истерики вы навряд ли бы

стали искать со мной встречи.

– А куда бы я с этой подлодки делся?.. – вздохнул притворно Егор, но Алине

показалось, что не совсем притворно, и ей стало легко и весело. Она повернулась

в сторону водной глади и спросила, хотя голос ей слегка изменил, немножко

сорвался, даже пришлось покашлять, скрывая волнение:

– Этот остров действительно мой?

– Да. Он твой. Если ты его примешь в подарок.

Она повернула к нему счастливое лицо и, прижав ладошки к груди,

прошептала: «Спасибо», а потом, вновь оглянувшись на остров, воскликнула

радостно: «Спасибо! Спасибо!» и кинулась ему на шею. Он не успел обхватить и

удержать ее плечи, а она уже бежала к самой кромке воды и принялась

рассматривать свой собственный утиный остров и дергать подоспевшего Егора за

рукав, побуждая его тоже оценить великолепие утиного дворца. Как будто это не он

возился с архитектором и строительной бригадой, и не он лаялся с прорабом,

чтобы тот поторопил своих трудоголиков, и не он проверял сваи и мостки на

прочность, а лазы на собаконепроницаемость.

– А это, Алина, обратите внимание, пристань. Захотите навестить ваших

питомцев, то сможете подплыть к ним на лодке. И для обслуги хорошо – помыть,

починить. Подкормить…

И помолчав, тихим голосом спросил:

– Ты о таком острове мечтала?

И взял ее руки в свои ладони и прижал их к груди. И заглянул в глаза. И

собрался произнести что-то очень важное. Самое главное. Алина вдруг струхнула

и принялась нести какие-то глупости. Про то, что в этом тереме теперь можно

будет прятаться от непогоды. Или укрываться от врагов. Или, на худой конец,

оборудовать тайник. Замечательный тайник, в который никто и никогда из чужих

людей не догадается залезть. Что у них с Риткой Радовой, когда они еще учились в

школе, был свой тайник за одной из балок на чердаке Риткиного дома. А когда Егор

был школьником, у него тоже был тайник?

Если, следуя каким-то неподдающимся обычной человеческой логике

женским мотивам, ей и хотелось отвлечь своего героя от разговоров на серьезные

темы, то в этом она вполне преуспела.

Он застыл, как-то уж очень заинтересованно задумавшись над ее последним

вопросом, и так глубоко погрузился в свои мысли, ища правильный ответ, что сжал

ее руку слишком сильно. Пискнув, она выдернула ладошку. И тогда он сказал:

– Зяблик, а это мысль. У меня появилась одна интересная гипотеза, на

которую меня навел твой милый треп. Хочешь, мы ее прямо сейчас и проверим?

Мы ее быстренько проверим, а потом покатаемся, что ли… Хотя нет, ты тоже на

машине. Тогда посидим в кафе, чтобы не замерзнуть. На самом деле, я очень хочу

пригласить тебя к себе домой. Ни-ни-ни, никаких глупостей, только чай с

вишневым вареньем. Но должен предупредить, что тебе у меня может показаться

скучно. Кроме варенья, мне нечем будет тебя развлечь. Видишь ли, у меня нет

DVD-дисков с фильмами, ну совсем. То есть, абсолютно. Раньше у меня их было

без счета, но я их выбросил, все до единого.

А Алина, не поняв ничего про фильмы, подумала, что, если он предложит ей

просмотреть DVD с позапрошлогодним полуфиналом на кубок УЕФА, она,

наверное, согласится.

Чернильница оказалась именно там, где и должна была быть – под крышкой

старого, всеми забытого канализационного лючка, доживающего свой век у кромки

бетонной отмостки с задней стороны типового пятиэтажного дома. Покрутив

головой, Алина сориентировалась и поняла, что где-то рядом должен находиться

дом Тамары Михайловны, вернее, ее покойного мужа Поляничева Александра.

Егор не без труда откинул толстенькую скрипучую крышку. Узкий лаз вел

вовсе не в глубокий колодец со ржавыми скобами вместо лестницы вниз, а

укрывал углубление с толстой трубой и массивным вентилем на ней. На этой-то

короне вентиля и возлежал сине-белый пакет из «Седьмого континента», в

который была упакована чернильница и, безусловно, это была именно та самая

чернильница, доставившая всем столько хлопот.

Сидя на пассажирском сидении егорова «форда», Алина в задумчивости

извлекла из замысловатого чугунного постамента круглую резную баночку с

откидывающейся крышкой. Ее сестры-близняшки рядом не было. Это понятно.

Вторая баночка сейчас у Ревякина Кольки.

Егор пошарил внутри пакета, так, из педантизма, и в результате нашарил в

складках полиэтилена листок писчей бумаги, сложенный четвертинкой. Оказалось

письмо. Письмо было написано Сашкой, адресовано его учительнице. Сашка

писал:

Уважаемая Нина Михайловна!

Отправляю Вам посылкой Вашу чернильницу, которую у Вас украли. Я ее

вспомнил и узнал сразу же, как только взял в руки. Когда мы с Ревякиным

Колькой и Серегой Панфиловым в девятом классе приходили к Вам писать

диктанты перед экзаменом по русскому, то видели ее на Вашем столе. Сначала

я подумал, что Вы ее продали кому-нибудь или подарили, и что украли не у Вас,

а у других людей. Но я решил проверить, подъехал к тому дому, откуда вынесли

эту чернильницу, и увидел Вас своими глазами. Я не мог подойти к Вам,

извините. К ее краже я не имею отношения, но мне все равно стыдно, что так

вышло. Тот скот, который ее у Вас украл, думал, что хорошо ее припрятал, но

я ее нашел. Простите, что не сразу ее Вам отправляю, так как она была не в

комплекте, а недостающую часть я позже принес из дома, потому что про нее

забыл. А постамент я принес с места работы. Про вставной пузырек я забыл,

что он у меня был в другой куртке, извините. Еще была задержка из-за того,

что узнавал Ваш новый почтовый адрес.

Ваш бывший ученик из 9-го «б» класса Поляничев Саша.

– Вот все и прояснилось, – задумчиво произнес Егор. – Жаль Сашку.

Охламон был. И идеалист. И это все в одном флаконе. Ему надо было втихаря

вернуть Дорошиной ее пропажу и успокоиться, а он решил еще и Додонова

прищучить. Допустим, Додик и догадывался, кто у него товар попер, но за это не

убивают. Не пригрозил бы Сашка ему разоблачением, глядишь, и в живых бы

остался. А из всего тобой рассказанного я так понял, что и про «диспетчера»

Сашка тоже кое-что знал, он еще и этим стращал подельника. По крайней мере, в

том телефонном разговоре, который случайно был записан на магнитофон, Сашка

явно намекал на какие-то криминальные Додиковы контакты.

– А почему он пишет, что принес пузырек? Как же он принес, если я эту

баночку у них на сушилке нашла? – ляпнула, не подумав, Алина. – А, поняла!

Видимо, он письмо заранее написал, заблаговременно, сидя у себя в приемном

пункте. А чернильницу отнес сразу же в тайник, чтобы не рисковать. Так?

– Видимо, так. Сначала он разыскал среди хлама на стеллаже эту

чернильницу и оттащил ее в тайник, сделал это спешно. На следующий день ему

пришла в голову мысль, что вернуть учительнице вещь лучше по почте, стыда

меньше. Он написал это сопроводительное письмо и тоже отнес в тайник. Он

пишет, что на работу пришел в другой куртке, не в той, в карман которой положил

баночку, как ты ее называешь. Можешь мне поверить на слово, с работы ему

ближе было добежать до тайника, чем за ней возвращаться домой. Почему он не

отложил поход к тайнику еще на один день, когда у него будет на руках и письмо, и

недостающая часть чернильницы? Наверно, побоялся заготовленное письмо где-

нибудь посеять или опять надеть не ту куртку. И кроме того, он был уверен, что

ему ничего не помешает доукомплектовать посылку на следующий день.

Доукомплектует и сразу же отправит ее Нине Михайловне. Поэтому все и описал в

совершенном времени. Он всегда был немного… разбросанный. А на следующий

день он решил работу прогулять. Видимо, намеревался закончить дело с

посылкой. Но тут к нему пришел Додик.

– Додик ему сначала позвонил, – задумчиво произнесла Алина. – Наверно,

Александр был все-таки не таким уж и разбросанным, если перед его приходом

чернильницу перепрятал. Вероятно, опасался, что его подельник элементарно

обшарит карманы одежды, висящей на вешалке в прихожей, изыщет такую

возможность.

– Похоже на то, – невесело согласился Егор.

– И что мы будем делать дальше? – спросила его Алина. Вместо бурной

радости по поводу их гениальной находки, она почему-то чувствовала себя уныло.

Из-за письма, должно быть. Неотправленного, неполученного, найденного после

смерти отправителя.

– Все просто, – встряхнулся Егор. – Сейчас мы отпразднуем обретение

данной наиценнейшей вещи. Сегодня все-таки суббота, поэтому я предлагаю ночь