туда, где служба – тяжкий труд. Даже греки не преклоняют колени, не подумав как следует, а Македония – не забывай – это родина Александра. И это самое лучшее место, чтобы добавить прочности твоей стали.
«Люцида» медленно подошла к пристани, откуда на палубу бросили канаты, и вскоре торговое суденышко подтянули к причалу и надежно пришвартовали. Наблюдая за всем этим, Марк даже проникся жалостью к кораблю, которого лишили свободы. На палубу вышел Эпид, одевший по случаю хитон – традиционную греческую тунику до колен. Капитан сверкал драгоценностями, смазанные маслом волосы блестели на солнце. Увидев стоящих в сторонке римлян, он подошел к ним.
– У меня для вас неприятные новости. На севере взбунтовалась греческая армия, так что в Диррахий, как предполагалось изначально, мы пойти не смогли. Этот город, Орикум, находится в сотне миль южнее.
– Что? – напрягся Рений. – Тебе заплатили за то, чтобы ты высадил нас на севере, там, где стоит легион этого парня. Я…
– Говорю же, у нас не было такой возможности, – с улыбкой отвечал капитан. – На подходе к Диррахию мы получили совершенно ясное флажковое предупреждение. Вот почему мы и пошли на юг вдоль берега. На кону стояла безопасность «Люциды», и я не мог рисковать судном, когда город занят армией бунтовщиков, напившихся в разгромленных римских гарнизонах.
Рений схватил грека за хитон и дернул так, что тому пришлось встать на цыпочки.
– Проклятье! Ты прекрасно знаешь, что дорогу отсюда в Македонию преграждает огромная гора. Для нас это лишний месяц пути и дополнительные расходы – по твоей милости!
Эпид побагровел от гнева и попытался отступить.
– Убери руки! Как ты смеешь оскорблять меня на моем корабле? Я вызову портовую стражу, и тебя повесят, наглый…
Отпустив тунику, Рений схватил рубин, висевший на тяжелой золотой цепи на шее Эпида, и с силой дернул. Золотые звенья порвались, и старик сунул драгоценный камень в сумку на поясе. Дрожа и запинаясь от гнева, капитан попытался протестовать, но Рений оттолкнул его, и грек упал на палубу. Гладиатор обратился к Марку:
– Всё. Уходим. Продадим цепь и по крайней мере купим еды на дорогу.
Заметив, что Марк бросил взгляд ему за спину, Рений резко обернулся и одним движением выхватил меч. Эпид с перекошенным злобой лицом замахнулся на него инкрустированным драгоценными камнями кинжалом.
Рений легко уклонился от неуклюжего выпада и одним ударом рассек гладко выбритую грудь капитана. Грек забился в судорогах, а старик быстро вытер клинок о хитон.
– Значит, напились в разгромленных гарнизонах… вот как? – проворчал он, засовывая гладий в ножны. – Проклятье… болтаются тут…
Ошеломленный этой сценой, Марк застыл на месте. Стоявшие рядом моряки тоже замерли, взирая на все происходящее широко раскрытыми глазами. Рений наконец вложил меч в ножны.
– Подайте сходни. Нас ждет долгая дорога. – Матросы спустили на пристань дощатый мосток. Все еще не веря своим глазам, Марк растерянно покачал головой. Потом в последний раз осмотрел свои пожитки и похлопал себя по бокам, обнаружив отсутствие кинжала. Накануне вечером он подарил кинжал первому помощнику, решив, что так будет правильно, и улыбки моряков подтвердили это. Сейчас улыбок не было, и Марк уже пожалел, что остался без оружия.
Он закинул на плечи свой мешок и помог Рению.
– Ладно, посмотрим, что предлагает Греция.
Рений усмехнулся, отметив случившуюся с Марком перемену, и прошел мимо скрюченного тела.
С корабля римляне сошли не оглядываясь.
Земля тревожно качнулась под ногами, и Марку понадобилось несколько секунд, чтобы ощутить привычную уверенность.
– Подождите! – раздался крик у них за спиной.
Они обернулись – по сходням чуть ли не кубарем скатился Пеппис. В следующее мгновение запыхавшийся мальчишка уже стоял перед ними. Мужчины ждали, пока он отдышится и заговорит.
– Возьми меня с собой! – сказал он, умоляюще глядя на Марка, который даже моргнул от удивления.
– Ты же вроде бы хотел стать моряком, когда вырастешь.
– Больше не хочу! Хочу стать воином, легионером, как ты и Рений! – выпалил Пеппис. – Я хочу защищать империю от орд варваров.
Марк посмотрел на Рения:
– Ты с ним разговаривал?
– Да, рассказал кое о чем. В легионы стремятся попасть многие мальчишки. Достойная жизнь для мужчины, – ничуть не смутившись, ответил Рений.
Видя, что Марк колеблется, Пеппис для убедительности добавил:
– Тебе понадобится слуга, кто-то, кто будет носить меч и ухаживать за лошадью. Пожалуйста, не отсылай меня.
Марк стащил мешок с плеч и вручил мальчишке. Тот расплылся в улыбке.
– Ладно. Неси это. А ты за лошадью ухаживать умеешь?
Пеппис с улыбкой покачал головой.
– Что ж, научишься.
– Научусь. Я буду самым лучшим твоим слугой. – Пеппис обхватил мешок обеими руками.
– По крайней мере, капитан возразить не может, – сказал Марк.
– Не может. Мне он все равно не нравился, – хмуро ответил Рений. – Спроси у кого-нибудь, где тут ближайшая конюшня. Выедем до темноты.
Конюшни, постоялый двор да и сами местные жители производили странное впечатление. В тысяче мелких деталей – в первую очередь хмурых легионерах, марширующих парами по улицам и высматривающих, к кому бы придраться, – они узнавали Рим. Вместе с тем тут и там открывалось что-то новое и необычное. Встретившаяся им красивая девушка вела беседу со своими спутниками на каком-то чуднóм наречии. Возле конюшен красовался храм из белого мрамора – совсем как дома, – но у статуй были другие, незнакомые лица. Многие мужчины носили завитые и смазанные душистыми маслами бороды. Однако самое странное они увидели на стене храма, посвященного исцелению больных.
Вылепленные из гипса и вырезанные из камня, с крюков свисали изготовленные с поразительной точностью конечности – некоторые в натуральную величину, другие – в уменьшенном размере. Согнутая в колене детская нога соседствовала с женской рукой, а рядом болтался миниатюрный солдат из красноватого мрамора, выполненный с большим вниманием к деталям.
– Это что? – спросил Марк, когда они проходили мимо.
– Такой обычай, – пожав плечами, ответил Рений. – Если тебя исцелила богиня, ты заказываешь слепок конечности и даришь ей. Думаю, так делают, чтобы привлечь в храм больше людей. Но лечить никто тебя не станет, пока не заплатишь золотом. А так, по-моему, эти штуки – как вывески на лавках. Это не Рим, парень. Они, если разобраться, другие, не такие, как мы.
– Они тебе не нравятся?
– Достижения у них большие, это я признаю, но страна живет славой прошлого. Они – гордый народ, но не настолько гордый, чтобы сбросить нашу пяту со своей шеи. Нас они считают варварами, а высокородные делают вид, что нас вообще не существует. И что толку от тысячелетнего искусства, если ты не в состоянии себя