нам очень кстати, то кардинал дал ему письмо к вашим светлостям и пропускной лист, обращенный ко всем вашим союзникам и подчиненным, а я написал вашим светлостям письмо, в котором кратко изложил сказанное мною в прошлом и настоящем моем донесении, дабы, говоря с мессером Эннио, который приедет во Флоренцию раньше, чем эти письма до вас дойдут, ваши светлости уже знали, как обстоят здешние дела, и могли бы решать, имея в виду все, что я сообщал вам в прошлом письме и в донесении 18 ноября. Все знаки внимания, оказанные герцогу папой и д’Амбуазом, нужны были, только чтобы благополучно его выпроводить, и чем скорее, тем лучше. Поэтому вы совершенно свободны и можете поступать, ни с кем не считаясь; я снова повторяю, что если ваши светлости сочтете полезным на всякий случай поддержать герцога, то можете и это сделать, хотя папе будет гораздо приятнее, если герцогу не посчастливится.
Сам герцог находится в Остии и выжидает благоприятной погоды, чтобы отплыть в Специю на пяти судах с отрядом в пятьсот человек; выехал ли он уже сейчас, пока неизвестно, но если нет, то возможно, что он выедет сегодня ночью, глядя по погоде. Латников своих он отправил сухим путем по направлению к Тоскане, а от сиенцев и Джампаоло он получил такие же обещания, как от ваших светлостей, так что все здесь над его делами смеются; посмотрим теперь, куда занесут его ветры, что станется с его людьми и что вы решите.
XXIII
Великолепные синьоры.
…Сегодня папа около пяти часов дня снова послал за кардиналом Содерини и сказал ему, что он всю ночь не мог заснуть из-за положения дел в Фаэнце и Романье, и у него явилась мысль, что хорошо бы нащупать почву у герцога Валентино, не согласится ли он передать его святейшеству замок Форли и другие оставшиеся у него крепости Романьи, причем папа обещает их ему вернуть, считая, что пусть лучше они принадлежат герцогу, чем венецианцам; поэтому он просит монсеньора Содерини взять на себя труд поехать в Остию, переговорить с герцогом и заключить с ним эту сделку. Кардинал Содерини согласился сделать все, что будет приятно его святейшеству, а папа сказал, что сообщит свое решение, и поручил ему поговорить с д’Амбуазом, чтобы узнать, как тот на это дело посмотрит. Мысль о том, чтобы герцог Валентино передал папе названные владения, с обязательством вернуть их ему, возникла уже несколько дней тому назад, и герцог на это соглашался, но тогда ни за что не хотел согласиться папа, говоривший, что не может нарушить слово, данное кому бы то ни было; сейчас папа сам ухватился за эту мысль, но не потому, что он уже думает иначе, а потому, что его вынуждает необходимость, и он считает теперь, что нашел самое верное извинительное средство против венецианцев, так как открыто объявить себя их врагом папе кажется еще несвоевременным. Кардинал Содерини был снова вызван к его святейшеству, который пригласил его к обеду, и он оставался у папы до 24 часов.
Кардинал сказал мне, что папа отправил в Остию гонца, которому поручено узнать, уехал ли герцог Валентино, и если герцог не уехал, приказано его задержать, с тем что монсеньор Содерини отправится к нему завтра утром, — и по возвращении его мы узнаем, состоялась ли сделка; если же герцог уехал, эту мысль придется бросить…
Ваш слуга
Nicolaus Machiavellus.
Рим, 21 ноября 1503.
XXVI
Великолепные синьоры.
…Сейчас почти 24 часа, а монсеньор кардинал Содерини все еще не вернулся, и мне думается, он отложит свое возвращение до завтра. Хочу сообщить вашим светлостям, что говорят в городе, и пишу потому, что слышал этот рассказ от человека серьезного, который легко может знать правду: именно, сегодня утром к папе приехал гонец от кардиналов Содерини и Рамолино и сообщил, что герцог отказывается передать папе крепость. Его святейшество так разгневался, что послал приказ арестовать герцога и держать его как папского пленника; кроме того, папа сейчас же послал в Перуджу и Сиену приказ разоружить отряды герцога, вышедшие в этих направлениях. Не знаю, насколько все это верно; дело разъяснится, когда приедет кардинал Содерини, и вы будете извещены сейчас же.
23 ноября 1503.
XXVII
Великолепные синьоры.
…Намерения папы должны быть теперь ясны для ваших светлостей; как я говорил уже раньше, папа хочет подчинить своей власти все крепости Романьи и посылал кардиналов в Остию для переговоров, но так как герцог не хотел согласиться на их передачу, то папа, как я сообщил в прошлом письме, велел его арестовать. Папа, видимо, хочет завладеть этими городами и, кажется, намерен крепко держать и самого герцога, каковой герцог сейчас в полной власти папы и находится на королевской галере, которой командует Моттино; надо думать, что папа сейчас ничего плохого с герцогом не сделает; неизвестно также, приказал ли он обезоружить отряды, отправленные сухим путем, но это, вероятно, случится само собой, так как отряды шли без всякого пропуска.
Папа коронуется в следующее воскресенье; ваши светлости можете поэтому распорядиться о приезде ораторов, и монсеньор кардинал Содерини напоминает, что чем скорее вы это сделаете, тем лучше, так как он знает характер папы и говорит, что его святейшество явно этого желает. Папе будет не неприятно, если ваши ораторы приедут раньше генуэзских, и кардинал пошлет их первыми, если они приедут раньше других. Монсеньор Содерини поручил мне просить об этом ваши светлости, так как вас это не обременит, а признательность папы будет велика…
Рим, 24 ноября 1503.
XXIX
Великолепные синьоры.
Я послал вам вчера с гонцом Джованни Пандольфини три письма, от 23, 24 и 25 ноября, в которых сообщал, что творилось здесь в эти три дня и что слышно о положении дел в настоящую минуту; я писал вам, что с герцогом уже все кончено и он находится в полной власти папы, который во что бы то ни стало хочет получить крепости, пока еще верные герцогу, и крепко держать его самого.
Здесь сейчас еще как следует не знают, находится ли герцог на галере в Остии или его привезли сюда. Сегодня говорили об этом по-разному; один человек мне рассказывал, что вчера в два часа ночи, когда он был в покоях папы, туда вошли двое неизвестных, приехавших из Остии; всех сейчас же удалили из покоев, но из другой комнаты можно было слышать, как они докладывали, что герцога по приказу папы бросили в Тибр; я ничего