Как‑то, пересказывая папе один из своих странных снов, Анюта задумалась:
— Я ведь во сне тоже была. Там столько жуткого, но я ни разу не удивилась. А начала рассказывать — всё время удивляюсь. Пап, почему так?
— И рад бы объяснить, да сам не знаю, — вздохнул папа. — Помню, читал где‑то, что сон — особое состояние человека, в нём любая нелепость и должна восприниматься как должное. Летаешь во сне — нормально. Удивилась этому, проснувшись, — тоже нормально.
… Значит, и сейчас тоже всё нормально. И удивляться нечему. Сон. Состояние, где всё шиворот–навыворот, но так и должно быть. Похоже на игру. А играть Анюта любит.
Морда отвернулась и стала смотреть вдоль по коридору. А одна лапа поднялась и шагнула вперёд. Очарованная плавным течением морды мимо её комнаты, Анюта и не заметила, как та перешла в громоздкую тушу. Туша остановилась, когда перед дверью с застывшей девочкой оказалась та её часть, на которой красовалось подобие слоновьей упряжи — Анюта видела такую на чайных коробках. Девочка рассмотрела упряжь, отметила небольшое возвышение — наверное, чтобы, если сядешь на него, ноги для удобства седока были бы чуть спущены. И, когда она это сообразила, сообразилось и другое: морда предлагает ей покататься!
Анюта обрадовалась и хотела сразу залезть в необычное седло, но, поскольку считала себя девочкой практичной, подумала: «Мало ли что во сне может случиться, а я в неудобном платье!»
Она ожидала, что после таких мыслей платье превратится в её любимый джинсовый костюм, а тапочки — в кроссовки, в которых так удобно бегать, но оказалось, что даже во сне надо делать кое‑что самой. И она пошла переодеваться.
И в сказочное седло сказочного зверя села не сказочная принцесса (как, разумеется, хотела бы мама), а синеглазый сорванец с тёмно–русыми косичками. И они поехали.
Под ногами Анюта чувствовала живые горячие мышцы зверя. На его спине было удобно, особенно когда девочка обнаружила впереди седла выступы, за которые можно держаться не наклоняясь. Путешествие обещало быть комфортным.
Настоящий сон начался с перехода из квартиры в другой мир.
Девочка подозревала, что старинное зеркало может быть таинственной дверью в сказку, а теперь твёрдо уверилась в том. Она только разок зажмурилась в страхе, едва морда торжественно и неминуемо продырявила зеркало и пошла, пошла вдавливаться дальше со своей лёгонькой ношей.
Зеркало по краям вторжения слегка собралось неуклюжими, плавлеными волнами, но пропустило животное и его всадницу беспрепятственно. Может, оттого что Морда взяла на себя всю тяжесть преодоления зеркала, Анюта почувствовала лишь пружинящее напряжение воздуха, когда, машинально наклонив голову, въезжала в стекло.
Тёмный коридор (пришлось время от времени дёргать себя за нос или тянуть за косичку — все ощущения, даже собственного тела, вдруг пропали) напомнил Анюте мгновения, когда она засыпала разом, без снов. Мишка называл это «провалиться в сон».
Коридор оказался о–очень интересным. Мешало его полному очарованию лишь крохотное сомнение: а продолжает ли она, Анюта, спать?
Сомнение мешало недолго. Очарование темноты победило, оказалось сильнее, потому что темнота не пустовала и испытывало живейшее любопытство к Анюте.
Помни о сне! Не удивляйся! Играй!
Почему в коридоре темно? Потому что Анюта его не осветила! Задавшись вопросом и получив ответ, девочка приступила к действиям. Даже во сне она не чувствовала себя волшебницей. Но ведь сон он на то и сон, чтобы в нём всё менялось сразу (платье не в счёт!). И Анюта твёрдо сказала себе, что путь впереди начинает светлеть. Возможно, впереди и правда сверкнули глаза какого‑то ночного обитателя коридора, но свет вскоре принялся расти, и девочка с облегчением и любопытством приглядывалась к окружающему её пространству. И чем ярче вырисовывались предметы, тем больше росло изумление Анюты.
Только узкая тропинка свободна от движения. А что творилось по её бокам!..
Помни о сне! Не удивляйся! Играй!
По обочинам тропинки мчались два потока существ непохожих. Именно так — непохожих. Едва девочка начинала в одном из суетливых потоков находить животное, знакомое по очертаниям, и всматриваться в него, ища поддержки растерянному глазу, как оно тотчас преображалось: или что‑то менялось в его очертаниях, или оно сливалось с другим существом, превращаясь в ошеломляющую живую конструкцию.
И это буйное сплетение лап, голов, тел неслось вперёд, обгоняя неспешно шагающую Морду, — неслось в странном выключенном звуке. Рты разевались, скалились, лапы топали по земле, но — тишина… И Анюта слышала только шаркающий шаг ездовой Морды, когда испуганно нагибалась над нею, не желая, чтобы твари, изредка вылетающие из одного потока в другой, задели её.
Помни о сне! Не удивляйся! Играй!
Сон — понятно. Наяву такого твориться не может. Но «играй»? А если странные звери сами играют с нею? От мысли о т а к о й игре стало и весело, и жутко: зверей много, но Анюта вспоминала свой метровый язык, которым дразнила Морду в спальне, и потихоньку успокаивалась
А чуть успокоилась — снова начала играть в «угадай картинку». Или «собери картинку»? Потому как ни одного зверя из потока она ещё целиком не рассмотрела. А вокруг опять всё стало изменяться: звери прекратили мельтешение и, словно их водой понесло, помчались все в одну сторону, обгоняя Морду с наездницей. И только теперь девочка обнаружила в них общее — абсолютно одинаковые глаза, круглые, тёмно–синие, отливающие металлическим блеском. Правда, открытие девочка сделала достаточно равнодушно: обилие существ и их бесконечное движение утомили её. Сил хватало для удивления, что она удивляется во сне.
Помни о сне. Не удивляйся… Играй…
Морда остановилась. Впереди виднелось что‑то солнечно–светлое, отчего Анюта стала воспринимать коридор как пещеру. Ей захотелось заставить Морду пойти побыстрее, и она нетерпеливо завозилась на сиденье, неловко постукивая по бокам Морды. Но Морда встала каменно. Под ногами Анюты пропало всякое ощущение движения.
А навстречу кто‑то шёл.
Девочка прекратила ёрзать и округлила глаза. Вот это да! Ещё один морда, похожая на дракона из сказок, только не такая толстая и неповоротливая, как под нею. Ой, а за нею ещё одна!.. Оба зверя подошли к Морде и развернулись. Так что к выходу из пещеры Морда шествовала то ли под конвоем, то ли со свитой.
Пещерный коридор пропал — Анюта и глазом моргнуть не успела. Вот только они шли, окружённые звериными потоками — и вдруг зелёная равнина, и они смотрят на неё с холма, и там, внизу холма темнеет лес.
Дракон слева внезапно заверещал. Его острая морда указывала в небо. Анюта заметила небольшое тёмное пятно, быстро увеличивающееся в размерах. Придумать, что это, трудновато, и девочка решила дождаться либо момента, когда предмет подлетит ближе, либо оставить решение проблемы своим спутникам. Те же явно встревожились. Да и Анюта чувствовала себя отнюдь не спокойно. Возможно, внешне она страх и запихала куда‑то глубоко в себя, но он всё же вылез — взмокшими ладошками. И тогда она рассердилась и пристукнула ногами ездовую Морду:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});