— Коня Кмитича я тоже видел, — кивнул Ворона, — на седле пятно крови. А это о многом говорит.
— Чьей? — бесстрастно спросила Алеся. — Чьей крови пятно?
Полковник вновь растерянно посмотрел на судью:
— Полковника Кмитича, надо полагать.
— Это конь так сказал?
Тут уже оба мужчины не на шутку смутились. Но дерзкий вопрос списали на шоковое состояние пани Биллевич.
— А ведь и в самом деле! — неожиданно поддержал Алесю судья. — Кто даст гарантию, что это пятно крови именно полковника Кмитича?
Ворона молчал, тупо глядя перед собой. Он ничего не мог ответить.
— Вы любите лошадей? — продолжала задавать странные вопросы Алеся, глядя на полковника.
— Так, — неуверенно кивнул тот.
— Скажите, если бы вы упали с коня, ваш конь бы убежал или остался стоять рядом со своим хозяином?
— Мой бы остался, — ответил Ворона.
— Конь Кмитича остался бы и подавно, — не то рассуждала, не то утверждала Алеся. Выглядела она по-прежнему бледной, несколько вялой, но ее глаза уже ожили. В голове самой пани Биллевич круговорот из цветных камушков стал постепенно укладываться в мозаику более-менее четкой картины. Правда, сама картина пока что еще состояла из отдельных кусков, мало связанных друг с другом, но многое уже прорисовывалось в весьма разборчивые формы.
— Скажите, в каком случае конь остался бы без хозяина, а хозяин без коня?
Полковник и судья молчали, рассеянно моргая.
— Пан Кмитич пробирался лесом к Друцку, так? А значит, во время атаки он бежал именно вглубь леса, там коню не пройти, и наездник всегда оставит своего скакуна. Капля крови? Может, пан Кмитич порезал палец? Может, ранил врага в бою или же сам был ранен? Как можно на этом основании утверждать, что мой муж погиб, и предлагать мне руку другого?!
Судья молчал, но думал он точно так же. «У этой женщины отлично работает ее миловидная головка, — рассуждал про себя Дворецков, — даже я не подумал об этих тонкостях! Болван!»
— Понимаете, — вновь, как бы рассуждая, говорила Алеся, — кто-то сказал кому-то, что видел, как пан Кмитич упал. Это что-то передали Сапеге, и князь Ян Павел Сапега на этих туманных основаниях решил, что мой муж мертв… Не слишком ли поспешное решение, пан судья? Ведь аналогично ранее рассказывали, что пан Кмитич продал душу дьяволу и его не берет пуля. Я в это тоже должна была поверить?
— Я… я согласен, что доказательной базы не хватает, — Дворецков проклинал себя за то, что ввязался в это дело.
— А почему Сапега мне предлагает руку? Он ведь женат!
— Увы, уже вдовец. Совсем недавно почила его супруга Екатерина Ославская, — вздохнул, разведя руки в стороны, судья.
В голове Алеси продолжала складываться странная мозаика, и тут же зазвучал насмешливый голос Кмитича: «Мрут как мухи»… Именно так он сказал про жен Сапеги в тот памятный вечер их знакомства в Вильне на балу. «И что-то он еще говорил про женщин Сапеги, что мне совсем не понравилось в тот момент», — думала Алеся, нахмурив бровь. «Что же?! Гольшанский замок! Он говорил, что Сапега, по слухам, замуровал свою любовницу в стене принадлежащего ему Гольшанского замка! За попытку силой женить на себе! И вот уже третья жена умирает, а Кмитич говорил, что было еще три неофициальных. Старшая дочь ушла в монашки… Нет, это не то. При чем здесь дочь? И тот бал в 54 году в Витебске! Перед знакомством с Тележниковым Сапега проявлял большое усердие, ухаживая за мной. А поздравление на свадьбу? Осторожное поздравление, что так рассердило Самуля… Нет, это тоже не то… И вот теперь — руку и сердце…»
— Пани! Пани? Вам не плохо? — заботливо склонился над Алесей Дворецков. Труде все еще сидела на корточках с кружкой в руках, заглядывая Алесе в глаза:
— Пани… Что? Голова болит? Выпейте воды, пани, — и женщина в который раз попробовала напоить хозяйку водой.
— О, нет! — Алеся встала. Улыбнулась через силу. Все смотрели на нее почти со страхом.
— Спадары, теперь вы видите, что принять дар от гетмана я не могу, как и не могу принять его просьбу руки и сердца. Я — замужняя женщина! — громко произнесла Алеся.
— Но ведь тела вашего предыдущего жениха пана Тележникова тоже не нашли, — стал оправдываться Ворона, — но это не означало, что он жив…
— Тележникова, по меньшей мере, многие видели. Были прямые свидетели, чего нет сейчас! Видело много людей, и видели, как он убил врага и как убили его. И то был не лес, а поле перед Полоцком. Не вижу связи с этими случаями никакой. Как и не вижу прямых свидетелей гибели моего мужа. Обратите внимание, ни вы, ни пан Сапега, ни люди пана Сапеги, и даже не люди полковника… как его?
— Лисовского, — подсказал Ворона.
— Дзякуй, пан Ворона, Лисовского, — кивнула Алеся, — а какие-то аж четвертые лица что-то передали третьим лицам, те передали Сапеге, Сапега — вам, а вы — мне!
— Я полностью на вашей стороне, пани, — поклонился судья, — я прошу прощения, что мы вторглись к вам с таким дурным известием, которое, как вы тут справедливо нам указали и как я и сам уже вижу, явно преждевременное. Я все передам пану гетману и думаю, он все правильно поймет. Поймите только и вы, пан Сапега исходил из самого горячего желания помочь вам. Возможно, он слишком поторопился, боясь, что не успеет оказать вам помощь…
— Не оправдывайтесь, пан судья, — слабо улыбнулась Алеся, — я все понимаю. Передайте лишь, что чем меньше пан Сапега будет стараться оказать мне подобную помощь, тем лучше будет мне. Пусть не утруждает себя. У него и так много забот касательно освобождения нашего Отечества.
Алеся, пожалуй, впервые говорила такие дерзкие слова в адрес гетмана, с которым до сей поры были достаточно теплые отношения. И таковыми они уже никогда более не будут.
Судья и полковник поклонились и вышли. Дворецков чувствовал себя оплеванным. «Старый идиот, — ругал он Сапегу, — жениться захотел! Живого человека чуть не закопал! И в каком глупом положении оказался я!»
Сваты уехали, а Алеся села за стол, обхватив голову, и продолжала анализировать. Мозаика все выстраивалась и выстраивалась в ее мыслях сама собой. Сапега… Женитьба… Резкие слова Кмитича о Сапеге… Замурованная любовница… Третья умершая жена… Дочь-монашка…
Она вспомнила и ту давнюю историю, которую считала просто страшной сказкой, про некую панну, замурованную в стене Гольшанского замка. Было это в те годы, когда самой Алесе было не то восемь, не то девять лет от роду. В Россиенах, где хорошо знали Сапегу, много судачили про то, как незадолго до очередной женитьбы Сапеги неожиданно исчезла из Гольшан его очередная пассия. Когда Биллевич было семнадцать лет, она услышала эту печальную историю из уст самого Яна Павла Сапеги. Он очень переживал по сему поводу, говорил, что не везет ему с женами. Также Полоцкий князь рассказывал, что его невеста пани Анна неожиданно исчезла, и все его попытки отыскать девушку привели лишь к тому, что на берегу пруда нашли ее накидку.