За писанину засела «всерьез и накрепко» — утром попью чаю и работаю до обеда, после обеда снова за машинку. И за три месяца получился неплохой черновик. Повесть закончила, но свалилась от неестественной для меня позы, в которой приходилось печатать. От постоянного напряжения в спине чуть не лезла на стенку от боли. Казалось, что ноют и стонут все до единой мышцы тела. Зато душу грела удовлетворенность от проделанной работы, особенно когда перелистывала свой черновик.
В то время в интернате работала психолог Ольга Владимировна — очень славная женщина. Я рискнула показать ей повесть, но предупредила, что это всего лишь первый набросок со всеми орфографическими и пунктуационными ошибками. Она взяла его домой почитать, а я ночью лежала и мечтала, что вот поправлюсь чуток и начну сама, без помощи корректоров, исправлять свои ошибки. Пусть это будет долго, но у меня же есть орфографический словарь и учебник по русской грамматике, и, сверяясь с ними, я шаг за шагом выправлю повесть.
Утром Ольга Владимировна зашла в комнату, держа в руках мою писанину, и прямо в дверях возбужденно заговорила:
— Знаешь, Тамара, вчера вечером читала повесть, не могла оторваться, пока не прочитала, и даже всплакнула. Вспомнила свою студенческую молодость, а когда дошла до строчек, где Светлана, мама Таюшки, рассказывает, как она, получив вузовский диплом, переехала в город своего пропавшего без вести мужа, я расплакалась. Молоденькая женщина! В незнакомый для нее город! С дочкой-крохой на руках! И в тайной надежде отыскать следы мужа, пропавшего на войне! Какая мужественная!
Ольга Владимировна замолкла и присела на стул. Я не нашлась, что сказать. Так и сидели. Ольга Владимировна первая нарушила молчание:
— Тамара, надо только почистить рукопись, убрать ошибки. А так все здорово! Просто замечательно!
Такая искренняя похвала самого первого читателя повести про рыжую Таюшку была лучшей компенсацией за все мышечные страдания.
Чудеса бывают!
Я особо не верю в чудеса — ведь детство, время для веры в чудеса, давно уже кончилось. Да и что есть чудеса — в том виде, в каком их обычно представляют? Нечто неожиданное, сопровождающееся словесами «внезапно», «нежданно-негаданно», «вдруг откуда ни возьмись».
И какие-то ненатуральные, искусственные, далекие от жизненных реалий, сильно случайные обстоятельства, возникающие сами собой или по каким-то никому неведомым закономерностям, которые невозможно ни обойти, ни, наоборот, притянуть в нужный для себя момент.
Я верила в то, что мой путь начертан Богом. Не то, чтобы Он все за меня решает, но все-таки рисует жизненный путь пунктиром, осторожно отводит от дурного и скверного, подталкивает к хорошему и нужному, предлагает возможности, которые можно использовать. А уж как использовать — это мое дело. В общем, на Бога надейся, а сам не плошай. Окончательно я поверила в это в 2003–2004 годах. И в чудеса тоже…
В середине ноября 2003 года я вдруг получила письмо из Москвы. От кого это? Взяв самый обычный, неофициальный конверт, уставилась на графу «отправитель ». Там неизвестный мне человек. Попросила Ольгу вскрыть конверт и вынуть письмо — сама не смогла этого сделать от охватившего волнения и предчувствия. Адрес отправителя совершенно незнаком, адресат О.Э. Зайкина. Я перебрала в голове всех знакомых, но никого похожего так и не вспомнила. Смешная фамилия «Зайкина» никого конкретного не напоминал. Ольга вытащила листок. Я оглядела его с обеих сторон.
На одной был напечатан на принтере мой рассказ-сказка «Запоздалый вальс Осени», а на другой вот эти строки:
«Милая Т.А.! Простите, я не знаю Вашего имени, только фамилию и инициалы. Я нашла в Интернете Ваш рассказ «Запоздалый вальс Осени». Нашла его в портале инвалидов Disability.ru. Изумительный тонкий рассказ! Я поставила ссылку на Ваш рассказ на моем литературном интернет-форуме — все прочитавшие в восторге. Где можно прочитать Ваши другие произведения? И как Вас зовут? С уважением и пожеланием больших творческих успехов. Пишите! Ольга Эдуардовна Зайкина»
Прочитав это, я вытаращила глаза. Я в Интернете? Как туда попала? Ни у меня, ни у моих близких не только Интернета, даже компьютера не имелось. И что такое «ссылки в Интернете»? Компьютер-то я видела в приемной у директрисы, но остальное было для меня непонятным, мудреным и навороченным.
Я сидела как истукан, не зная, радоваться мне или удивляться. Что это — оригинальный подарок Деда Мороза или очередное недоразумение? Для Деда Мороза рановато, еще только ноябрь, а вот недоразумения в моей жизни круглогодичны…
На другой день утром снова вытащила письмо и снова смотрела на него, ничегошеньки не понимая. Временами, закрывая глаза, думала, вот открою глаза, а этого письма нету! Но чудное письмо не исчезало.
Тогда я вспомнила, как осенью, от безвыходности своего литературного положения, когда меня перестали публиковать, взмолилась: «Господи! Помоги мне опубликоваться! Я уже столько написала и столько снискала похвал от прочитавших мои сказки, рассказы, повесть. Людям нравится, как я пишу. У меня столько накопилось и так мало опубликовано. Помоги хоть немного, только подтолкни, а остальное я сама сделаю, клянусь тебе!» Я шептала свою просьбу, глядя в осеннее небо, наполненное облаками. Этими зовущими вдаль облаками… Но теперь они уже звали не меня, а мои литературные произведения в большой мир книг и журналов.
И письмо московской незнакомки показалось мне тропочкой в тот мир.
Ольге Зайкиной я ответила лишь на третий день после получения письма, надо было прийти в себя от изумления и возблагодарить Бога за ниспосланные новые возможности. Я надиктовала ответное письмо — записывала Маришка, у нее руки здоровые. Сама я не могла даже смотреть на пишущую машинку — это ж надо было так себя загнать! И Маришкиной рукой я написала Заичке (так я про себя назвала Зайкину) про себя все, как есть. Что у меня тяжелая форма ДЦП. Что руками писать совсем не могу, могу только вывести свою подпись и пару строк, если мою правую руку кто-нибудь держит, а левая привязана за спиной. Что печатаю на старой электрической машинке, которая рвет листы, когда ей вздумается. Что Интернета у меня нет и компьютера тоже. Похвасталась своей недавней публикацией «Где живет сказка» в подмосковном журнале «Белые Снегири», выпускаемом в поселке Вербилки. И робко сообщила, что написала свою первую повесть, пока в черновом варианте, но ее уже прочитали и одобрили.
Заичка не замедлила с ответом и попросила прислать ей все мои работы, включая повесть. Я собрала всю свою писанину и отправила ей на домашний адрес. Поколебавшись, сунула и черновик «Таюшки».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});