Читать интересную книгу Кузнец из преисподней - Сертаков Виталий Владимирович

– Всем командирам, доложить о потерях! Наливайко, баб и детей из вагонов не выпускать, мало ли что…

Президент спрыгнул с подножки, за ним следом скатились телохранители, взяли Артура в кольцо. Впервые установилась зыбкая тишина. Над изрубленным лесом, над сонным крутым берегом Вятки плыла усталая горестная мелодия боя – стоны умирающих, хрипы раненых лошадей, свист пробитого паровозного котла, матерщина и выкрики санитаров, тявканье булей…

И глухой прерывистый стук.

Так мог бы стучать полковой барабан, закопанный в землю. Но стучал вовсе не полковой барабан. Это в последнем стремлении к жизни бухало сердце поверженного единорога.

– Ваше высоко…

– Господин президент, не приближайтесь! Не подходите, он еще жив…

Но Артур уже подошел вплотную. Подошел и приложил ладонь к стальной шкуре гиганта. Вблизи умирающий титан казался настоящей живой горой. От него пахло остро, едко, но совсем не так, как от привычных президенту земных животных. Десятки пулевых отверстий сочились кровью. В раздавленной корзине на спине единорога валялись три мертвых наездника. Еще троих раненых санитары унесли в госпитальный вагон. Предстояло разобраться, что за люди успели так хорошо освоиться с новым живым оружием, и кто же их послал…

Подбежал взмыленный посыльный с нашивками Тайного трибунала:

– Их благородие капитан Хряк велел доложить, что семерых бунтарей, из тех, что на исчадиях адовых сидели… Их разом в карцере допрашивают… да только никак. Трое померли уже.

– Что значит «никак»? – на всякий случай переспросил Коваль, хотя до первых слов посыльного догадался, о чем пойдет речь.

– Померли… без побоев, без пыток померли. Словно заговоренные какие. И люди-то чудные, вроде и русские, а не по-нашенски болтали. Только померли сразу, как приступили к допросу… Что делать-то с ими?

– Запереть, ничего не делать, они и не скажут… А эти? – Президент кивнул на группу сдавшихся каторжников. Они сидели с руками на затылках, под охраной рычащих булей. Казаки отлавливали и кидали в кучу все новых и новых арестантов.

– Эти все признаются, – ухмыльнулся заплечных дел мастер. – Говорят, их ночью попы освободили. Пришли в острог попы, а с ними убивцы. Перебили всех солдат, денег посулили, на землю дарственные выдали каждому…

Артур слушал пульс великана. Единорог дышал тяжело, прерывисто, хотя легкие и трахея не были задеты. Очевидно, атмосфера не слишком годилась ему для дыхания или таежные генетики в чем-то перемудрили. Из полуоткрытой пасти ручьем вытекала кровь, над черными губами страшилища плотным облаком кружил гнус. Очень медленно приоткрылся мутный багровый глаз и уставился на президента. Дернулась лапа толщиной со взрослый дуб. Телохранители Коваля ринулись вперед, но он остановил их резким жестом.

– Прости, – чуть слышно прошептал Артур в огромное волосатое ухо. – Прости нас всех. Это не твоя война, тебя заставили, я это знаю. Ты никого никогда не убивал. Прости нас. Нас обоих подставили. Тебя послали на смерть, чтобы нарушить равновесие. Они добились своего…

28

КОНЕЦ ДЕМОКРАТИИ

– Никого не выпускать, мать вашу!

В зале заседаний заплясали огни. Кто-то ворвался с факелом. Кто-то кричал: «Измена!» В президиуме упали несколько стульев. Забегали лучи фонарей, через боковые двери ворвалась охрана. Сквозь общий шум с лестницы донеслись вопли и еще два выстрела. У Мишки Рубенса заколотилось сердце, когда рядом кто-то захрипел и свалился на пол. Младший Рубенс тут же перепугался, что убили или ранили отца…

Но старшего Рубенса даже не задело.

– Держи его, он здесь!

– Что там? Какого дьявола?!

– Без паники! Это наверняка снова Пустотелые ведьмы, это они умеют гасить пламя на расстоянии…

– Кто стрелял?! Кто пронес оружие? Да где эти чертовы механики?! Свет дайте!

– Всех прошу остаться на местах! – заревел голос, усиленный мегафоном. – Говорит начальник городской полиции. Никому не двигаться! Произошла попытка государственного переворота. Только что стало известно, что несколько думских депутатов готовились к убийству президента и других первых лиц…

Загорелся свет, депутаты разом ахнули. На краю сцены лежали мертвый министр Дробиченко и один из его конвойных. А между Рубенсом-старшим и Портосом скорчилась раненная в бок госпожа Арро. Министры, главы комиссий повскакали, отбросив кресла. Скоро выяснилось, что ранен в ногу еще один из клерков министерства энергетики.

– Лекарей, скорее сюда! Оттуда стреляли, сверху! Да нет же!..

– Урядник, в сортир никого не пускать! Плеткой их, если что!

Полицейские ворвались в зал плотной массой, ощетинились штыками, проделали в толпе проход. К побелевшему Рубенсу прошагали трое – коротышка фон Борк, начальник городской полиции и шеф жандармерии, недавно назначенный президентом. Ходили слухи, что этот черноглазый, безгубый паренек – один из детей Красной луны и одним взглядом выбивает правду у любого врага государства. В сумятице никому не пришло в голову, как это так скоро первые силовики прибыли на место преступления…

– Вот он, вот он! – В центре партера образовался водоворот, вспыхнула потасовка. – Держи его, он стрелял! Да не забейте раньше времени, матерь вашу!

– Да это же Папа Ряхин, от Ростова депутат! Вот гад! А всегда тихий такой сидел!

– В пытошную его, подвесить на крюке!

Окровавленного, избитого Ряхина едва отбили полицейские. Голова киллера моталась из стороны в сторону, глаза закатились.

– Да что же он, будто обкурился? Неужто он стрелял?

– Братцы, я ж его двадцать лет знаю, тишайший человек!

Санитары и доктора суетились на сцене, пытались остановить кровь у госпожи Арро. Сергею Дробиченко и сержанту конвоя уже ничто не могло помочь. Жена Дробиченко, завывая, ползала рядом с мертвым мужем.

– Да не он один стрелял! – указывая в угол, заорал вдруг тот самый очкарик, что смущал сенаторов гнилыми речами.

Образовался второй водоворот. Схватили еще одного, с револьвером, с такими же, как у Ряхина, плавающими, обкуренными глазами. Связали и быстро увели. Так быстро, что никто не успел понять, как это человек в таком состоянии смог нажать на курок.

Внезапно, помимо полицейских, проходы запрудили сыщики жандармерии и «голубые клинки» из президентского конвоя. Кто-то закричал, что у крыльца уже стоят тюремные машины. Вспыхнули десятки фонарей. Жандармы принялись выхватывать из рядов и тут же обыскивать уважаемых депутатов. Общая растерянность была им подмогой. Пустили слух, что видели Пустотелых ведьм. Другие кричали, что в городе режут иноверцев. На улице зацокали выстрелы, зазвенели стекла. Полицейские выкрикивали фамилии, у них оказались готовые ордера на обыск. В освободившемся проходе показалась затянутая в черное, сухощавая фигура прокурора.

– Граждане, у меня предписание на обыск и арест некоторых лиц. Согласно статье шестой закона об управлении в военный период, лица, которых я сейчас назову, немедленно подлежат изоляции… Попытка убийства высших клерков государства… Заговор против армии и снабжения в период военных действий… Складирование дома запрещенных боеприпасов и оружия…

– Да кто он такой, выскочка, чтобы нам руки вязать?!

– Господа, пока мы тут, они квартиры вскрывают! Люди, призванные руководить страной, вдруг оказались беспомощны перед грубой силой.

– Господа, прошу соблюдать спокойствие! – слегка волнуясь, обратился к залу начальник Тайного трибунала. – У меня в руке – листовка, это есть прокламация. Это есть воззвание к вооруженному бунту. Листовки обнаружены у шестнадцати членов Государственной Думы… Властью, данной мне президентом, я вынужден приостановить заседание Думы до выяснения покушения… нет, обстоятельств покушений.

– Это война! Произвол! Насилие! – Депутаты загудели, как разъяренные пчелы.

Самые ярые взывали к вице-президенту, но он был холоден как лед. Рубенс слушал донесения адъютантов и помощников. К нему подбегали с телефонами, бумагами и снова убегали. Внезапно вокруг престарелого вице-президента развилась бурная деятельность.