Встречный народ — такие же крестьяне, только, скорее всего, настоящие. На чужаков смотрели странно, но здоровались вежливо и в расспросы не лезли. Лишь один, обгоняя на пустой повозке, пристал, но только мало что в уши получил. Диадох неохотно буркнул, что едут они к дяде, который еще в позапрошлом году подался на запад, а теперь прислал весточку, приглашая тех, кто выжил. Вот и едут к нему. Куда именно? А чего ты такой любопытный? Хочешь гопам про нас рассказать, чтобы подстерегли потом на дороге? А где тут у вас ближайшего шерифа можно найти?
После таких вопросов любопытного сдуло попутным ветром, и больше на таких не нарывались.
* * *
Ночлег устроили возле оврага, по дну которого журчал ручеек с чистой и холодной водой. Поставили на огонь котел — единственную посуду, пригодную для приготовления пищи, забросали в него прошлогодние вялые овощи — стоили они немного, а прикончить их желательно побыстрее. Похлебку сдобрили несколькими горстями пшена, Болтун накидал каких-то трав, посолил. Бурда получилась та еще, но даже Лена ела с завидным аппетитом, что свидетельствовало о несомненном прогрессе выздоровления.
Эх… сюда бы еще мясца хоть какого-нибудь…
Выскребая дно котла, Диадох вдруг заливисто расхохотался.
— Ты чего? — удивился Давид.
— Да представил, как нас сейчас на юге ищут. Небось всю реку прочесали с разных сторон, а без толку.
— На север пойдут, — буркнул Влад.
— Ну и что? Лодку мы утопили — не найдут.
— Зато в Трактовом расспросят и узнают, что была там пара чужих, продававших кучу наконечников от запов. И вспомнят, что мы, в Новограде появившись, то же самое делали поначалу. Да и в Форпосте тоже засветились с ними. Начнут спрашивать других и быстро поймут, что ушли мы сушей, на повозке.
— А ведь твоя правда… — нахмурился Диадох. — Ну день мы точно выгадали, а может, и больше. Дорог здесь очень много, крестьяне с чужаками говорить не любят, трудно будет узнать, куда именно мы подались. Здесь вся степь в селах и деревнях, а пути между ними, что паутина — всех никто не знает. Попробуй здесь найди кого. Рек больших нет, чтобы мосты можно было перекрыть, а через мелкие — много бродов. И горы вон — заметно ближе стали. Ты не видел, потому как вылез уже вечером, а мне хорошо заметно. И ведь это еще не целый день шли. Еще немного, и холмы потянутся, а потом выше станут.
— И дорог там станет гораздо меньше, — предположил Влад.
— Ну… наверное… Только и народ там уже не тот, да и не так много его.
— Ладно. Завтра идем так же — без остановок и всех любопытных вежливо отшиваем.
* * *
На следующий день, будто накаркал, довелось столкнуться с новым любопытным. И это оказался здешний шериф. Дорога привела к крошечному городку, домов в полста, и обогнуть его не получалось. Развернуться — тоже не вариант — подозрительно. Вот и пришлось через него проехать.
Жизнь в таких местах скучна и бедна событиями, так что проезд телеги с четверкой запыленных незнакомых крестьян можно считать сенсацией. Давид при виде лавки громко предложил реализовать накопившийся запас наконечников, возможно, даже на бартерной основе. Не зря ведь ночами заряжали копиры, пуская в них все новые и новые порции кандалов. Влад, помня, что с припасами дело обстоит туго, поддержал идею, и пришлось остановиться.
Городок не был избалован вниманием добытчиков, промышлявших по опасным землям, и такой товар получил статус эксклюзивного, тем более что за него не надо было платить серебром — переселенцы были согласны на обмен. В повозку отправилось несколько мешков с крупами и мукой, соль, сало, масло. Взяли немного посуды, лопату — в дороге нужный инструмент, пакет местного чая — грех не попробовать. И что самое приятное — удалось выторговать полукилограммовую свинцовую гирьку. Теперь будет из чего делать картечь. В разгар погрузки и пожаловал местный шериф.
Влад, слушая все из-под рогожи, еще не зная, кто пришел, заподозрил официальное лицо. Тот, поздоровавшись, как-то сразу, между делом, перекинулся парой слов с торговцем, выведав все детали совершающейся операции. Затем так же, ненавязчиво, начал выяснять, откуда идут переселенцы и где разжились такими чудесными наконечниками. Давид помалкивал — его говор слишком заметно отличался от местного, Лиля тоже держала рот на замке, зато Диадох пел за всех. Поведал о страшном море в Приуралье, о том, как померли все женщины и дети, о дяде, перебравшемся в эти богатые черноземом края и о его весточке с приглашением, которая дошла чудом. А что до наконечников, так по пути встретились с парой ватажников, промышлявших добычей древнего металла на юге, вот у них и купили, соблазнившись смешной ценой. Те были зверски пьяны и отдали за крошечные деньги. А сейчас вот оказалось, что припасов маловато, и стыдно пустыми перед дядей появляться.
Шериф повторил расспросы на разные лады несколько раз, привычно пытаясь поймать на расхождениях, и обошел повозку со всех сторон, после чего начал недоумевать, ведь мешков тугих в ней полно. На что Диадох честным голосом ответил, что почти во всех овес, а другой еды, почитай, не осталось уже. Дело, конечно, хорошее, вот только нравится он лишь лошадям, а человеку не очень.
В общем, до обыска дело не дошло, но разговор Владу не понравился. Если сюда нагрянет погоня, первым, кого начнут расспрашивать, будет именно шериф, а он обязательно запомнит все подробности. К тому же нетрудно понять, что в мешках вовсе не зерно, но по этому поводу ни слова не было сказано, что подозрительно. Или служитель закона попросту полный дурак, а это вряд ли.
Может, и Лилю мешками привалить? Да куда ее — места вообще нет, к тому же она и секунды тихо не может просидеть, ерзает и в разговоры встревает. А ведь как ни прячь лицо и грудь, а наметанный глаз легко ее от мужиков отличит.
Дилетантский у них подход к маскировке, но попробуй организуй что-нибудь получше в такой ситуации.
О! Надо ей челюсть подвязать и всем говорить, что ее лошадь лягнула. Тогда прекратят лезть с расспросами люди вроде этого шерифа, а то ведь женский голос замаскировать не получится. Да и лицо меньше выдавать будет.
ГЛАВА 23
Все, как прежде, — монотонная дорога и почти нескончаемый допрос Диадоха Давидом. Он и Болтуна пытался разговорить, но пока что тот не поддавался на провокации, вот и приходилось доить единственно доступный источник информации.
— А вот запы эти откуда взялись?
— Церковники говорят, что от грехов великих.
— Ага. Я полностью с ними согласен. Ну а на самом деле как?
— Что в начале было, про то я не ведаю. Всякое слышал: будто это дети и внуки людей, которые жили в тех краях, а потом, уже на войне, под яд небесный попали. Другие толковали, будто народ тот много якшался с вещами, оставшимися от саранчи звездной, и оттого другими стал. Одно я знаю точно — многие из ватажников сами запами становились. Истории не раз слышал, как те ловили наших мужиков, а потом пропавших замечали на Подонце с погаными вместе. И были они такими же дикими.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});