Читать интересную книгу Предания русского народа - И. Кузнецов

(М. Макаров)

Ростокино

Близ села Алексеевское, на правой стороне, находится памятник благодеяний Екатерины II; это прекрасный водопровод, устроенный для снабжения Москвы чистою водою, нашею поилицею (императрица любила во многом следовать примеру древних римлян, которые ничего не жалели, чтобы иметь у себя в городах хорошую воду, необходимую для здоровья). До этого времени Москва пользовалась трехгорною и Преображенскою водою, но за ней посылать было далеко, а москворецкая вода и в то время была уже мутна и нечиста. Екатерина поручила генералу Бауру провести из мытищинских ключей в Москву воду трубами.

Далее, в полуверсте от Алексеевского, следует сельцо Ростокино, расположенное на реке Яузе. Некогда ярая, полногрудная Яуза, упоминаемая в старинных народных песнях, вытекает из мытищинских громовых водоемов, течет излучиной мимо Тайнинского, Медведкова, Свиблова, Леонова и протекает в Москву; некогда чистые кристальные воды ее поили московских обывателей; но в каком виде находится она теперь!..

Окрестности описываемых местностей издавна славились грабежами, в них свирепствовала девка-богатырь Танька, разбойница Ростокинская, со своей шайкой, приютом которой были окрестные леса. Один из них, простирающийся от Ростокина влево, до сих пор носит название Татьянкиной рощи. Современником Таньки был известный мошенник и ловкий сыщик Ванька Каин, который сначала прикрывал ее деяния, а потом выдал ее сыскной полиции, вследствие чего она была повешена.

В Ростокине москвичи встречали первого русского царя Иоанна, еще не Грозного, возвращавшегося с большим торжеством по взятии татарского гнезда — Казани; со слезами восторга и умиления народ стремился лобызать руки и одежду его. Сняв с себя бранные доспехи, надел он заповедную наследственную шапку (корону Мономаха) и пошел за крестным ходом в город. Это был лучший эпизод из всего его царствования…

(С. Любецкий)

Сокольники

Одно уже название Сокольники или Сокольничье поле дает понятие, что там жили ловчие-сокольники, а на поле вынашивались соколы и там учреждалась охота. Сокольничья роща с самых древних времен была местом, где русские государи любили потешаться звериной и соколиной охотой, особенно царь Алексей Михайлович. Там, налево от существующей ныне заставы, находился дом главного ловчего, с башнею, вокруг которой расставлялись палатки для царской охоты. Когда царь выезжал на охоту со своим семейством, то для него ставили палатку из золотой парчи, подбитой соболями, для царицы — из серебряной, подбитой горностаями, а для царевичей и царевен — глазетовые (старинная ткань типа парчи, с вытканными на ней золотыми или серебряными узорами); все они составляли большой круг. Если охота была продолжительна, то посреди палаток ставили походную церковь; от палаток на ружейный выстрел находились рогатки, при которых стояла стража. В Сокольничьей слободе издавна жили лесничие и охотники, воспитатели и хранители соколов. Сокольничья роща в старину представляла самые сумеречные дебри и вмещала в себе множество диких зверей; привольно там было и крылатым, и рогатым, и зверю прыгучему, и птице поднебесной. В старину считалось святотатством делать большие вырубки в этом почтенном лесу, хотя в глубине его было много старых, отживших свой долгий век деревьев, много хвороста и валежника; впрочем, все это тщательно хранилось от расхищения. Тогда еще не было сквозных просек и укатанных дорог посреди леса, зато вся тамошняя местность напоена была здоровым смолистым благоуханием и сохранена от зловонной пыли. В начале текущего столетия (XIX) этот лес считался лазаретным, потому что доктора преимущественно посылали в него жить больных своих пациентов как на сухую и здоровую почву.

(С. Любецкий)

Пристанище бедных

В Москве это пристанище бедных было там, где теперь Знаменский монастырь.

Весьма милосерден был государь-царь Федор Алексеевич: он первый обратил своё особое внимание на нищих, болящих, лежащих по улицам московским! Сюда эти нищие свозились со всех сторон, и не было той улицы, на которой бы не было десятков нищих; а в рядах, на рынках и даже при церквях от них не было проходу. Были нищие, которые просили по привычке из ремесла: они подаянием богатились!..

Сказывают, что богатейшие тогдашние ростовщики все прежде были нищими: они вначале собирали себе с миру по нитке, да шили себе рубашки; но после тот же мир не расплачивался с ними и кафтанами.

Эти же нищие держали у себя размен мелкой монеты и получали, почти всегда, на промене вдвое и втрое больше денег против собранного ими за сутки!.. Вот где завелось первое гнездо наших разменных лавок и лавочек, и, наконец, курс потребованиям монеты.

Боярину Ивану Милославскому был поручен главный надзор за Знаменскою богадельнею, к нему же присоединилось множество других добрых людей, и начали они голодного кормить, больного лечить, нагих одевать. Зарадовалось сердце царёво!

Этому прошло уже с лишком полтораста лет. Вот как давно у нас было учреждено человеколюбивое Общество на самом деле!..

(М. Макаров)

Село Скудельничье

Христианская набожность произвела особый умилительный обычай. Близ Москвы было кладбище, названное селом скудельничьим, куда сходились люди добровольно в четверг на седьмой неделе после Пасхи рыть могилы для странников и петь панихиды в успокоение душ тех, коих имена и отечества были им неизвестны. Они не умели назвать их, но знали, что Бог слышит и знает за кого воссылаются к Нему чистые, истинно христианские молитвы.

(А. Терещенко)

Сухарева башня. Вид от Сретенки

Сухарева башня

Сухарева башня в Москве — это, прежде всего, казарма полка Сухарева, потом она принадлежала Адмиралтейству. Брюс, Макаров и другие математики Петровы решали тут математические исчисления на пользу Отечества. Народ думал, что они колдовали, и что их волшебные бумаги еще существуют, закладенными в одной из стен Сухаревой башни. Писец Петров Козьма Макаров, в оставленных после него записках, уверяет, что Брюс, решая какую-то задачу, лишился вдруг одного из своих товарищей; что этот товарищ бесследно исчез. С той поры в Сухаревой башне математики уже не работали.

(М. Макаров)

Келья царевны Софьи и могила трагика Сумарокова

Вот слобода вотчины замосковного богатого монастыря ее — ныне улица Пречистенка. Девичий монастырь непамятно давно блестит своими золотыми маковками. Многое видел и пережил монастырь этот. Жены и матери царей и князей спасали в нем свои души, и в нем же смиряла себя необыкновенная, гордая царевна Софья, сестра Петрова. Лет за тридцать лет назад тут были еще монахини, которые могли указать на ее келью. Игуменья Елпидифория, принадлежащая к фамилии Кропотовых, сохраняла еще портрет Софьи. Император Павел I навещал эту игуменью и жаловал ее наградами. Она была последним отрывком памяти о жизни в монастыре Софьи.

Тут же в стенах монастырских спит и трагик Сумароков, описатель стрелецких бунтов…

Поле от слободы до монастыря не так было широко, как нынче, в его поймах стояли не фабрики, не сады господские; но огороды монастырские и рощи. Гул колоколов с церквей монастырских сладко пел по этим рощам. Но сладок ли он был для Софьи, для всех ей подобных женщин, мысливших, и заживо погребенных в ограде монастырской.

На Остоженке, возле церкви Успения, почти на буйвище жил Козьма Макаров, старший письмоводитель канцелярии Петровой. Светлый домик Макарова смотрел прямо на монастырь девический, и говорили, что сам хозяин должен был смотреть только на поле к монастырю. Петр бывал нередко в этом домике, он грустил здесь о Софье.

Макаров лег возле церкви Успения, над ним долго стоял его родовой образ св. Харлампия. Эта икона и теперь еще тут в храме; а домика, где горевал Петр о Софье, а кельи Софьиной не найдет никто!

(М. Макаров)

Воробьевы горы

Воробьевы горы прежде назывались царским селом Воробьевым; в нем живал летом еще Иван III в уютном сельском домике; туда же удалился во время большого московского пожара и внук его, Иван IV (Грозный); оттуда с содроганием сердца смотрел он на Москву, залитую огнем, туда явились к нему мудрые советники: иерей Сильвестр и Адашев, — увещевая его раскаяться в своих прегрешениях и обратиться к Москве с теплою любовью сердца. Воробьевы горы с отлогими уступами своими изображают амфитеатр, стоящий перед Москвой; на них видны еще остатки берёзовой рощи, насаженной, по преданию, Петром Великим, который также приказал выстроить там для себя простой деревянный дворец. При Екатерине II перенесен был туда сельский дворец с Ходынки по окончании тамошних празднеств по случаю Кучук-Кайнарджийского мира с турками; перед этим дворцом находился красный луг, а около него разведен был сад с утрамбованными дорожками, аллеями и проспектами. Там находились в прошедшем столетии зеркальный и стекольный заводы; теперь от всего этого не осталось и следа… Воробьевы горы посещались иностранными государями, в том числе и последним польским королем Станиславом Августом Понятовским, который в 1797 году был в Москве и, осматривая окрестности ее, ездил верхом на Воробьевы горы и, сидя на них, любовался величественной панорамой столицы; оттуда взор охватывает ее на далекое пространство. Старинные владыки Москвы с Красного крыльца также часто любовались местностью своего Воробьева села. Известная г-жа Лебрюнь, путешествуя по России, неподвижно простояла на горах два часа (пишет Карамзин в своих записках), смотря на Москву. С Воробьевых гор и Наполеон злобно смотрел на пылающую Москву. Воробьевы горы известны также своими ягодными садами; там охотно поселяются дачники.