– Кто решил? А меня спросили?
– Что тебя удивляет? – подошел он ко мне и оперся руками о бортики возле моих бедер. Не дотрагиваясь до меня, нет, но окружая своим телом. – Разве это не закономерно после того, что случилось?
– А что случилось? У нас после секса не женятся. Да и у вас с землянками максимум – это подписывают контракт, если желают оставить рядом с собой подольше.
– Это был не секс! – мои слова почему-то не понравились ему.
– У вас как-то по-иному половой акт называется? – не удалось мне удержаться от язвительности. Его близость нервировала.
Он никак не прореагировал на это, а, напротив, заговорил мягким тоном:
– Я понимаю, что все случилось не так, как ты себе представляла, и ты чувствуешь себя… потерянной. Я помню твои слова о том, что первый раз должен быть с любимым. Так полюби меня! Перестань бояться, и тогда все встанет на свои места и станет соответствовать тому представлению, что ты рисовала в своем воображении.
– Зачем вам моя любовь? – вскинулась я от такого предложения. – Чтобы стало легче управлять, прогибая под себя? Чтобы затолкнуть в жесткие рамки ограничений новой жизни, затыкая все возможные протесты так называемой любовью? А знаете, называйте меня, как хотите, хоть женой, хоть рабой, – сказала ему, отодвигаясь от него и вставая на бортик. – Птицу тоже можно рыбой назвать, но от этого она в воде плавать не станет.
Я не испытывала никакого смущения от того, что стою перед ним голая. На работе я привыкла воспринимать свою наготу спокойно и избавилась от ложной скромности.
– Мне надо отдохнуть, завтра рано вставать на лекции. Из-за вас я и так запустила учебу. Или собираетесь запретить мне учиться? – с вызовом спросила его, решив расставить все точки над «i».
Он ничего не ответил. Лишь оперся о бортик и начал вылезать из бассейна. Я отступила от него, давая ему пространство. Когда же он выпрямился, являя обнаженную мощь сильного тренированного тела, я невольно попятилась от него, даже не осознавая, что я делаю. Остро почувствовала свою наготу и уязвимость перед ним, захотелось увеличить между нами расстояние. Слишком мало прошло времени после нашей близости, и я еще не успела вытравить из памяти воспоминания о ней.
Сузившимися глазами он проследил за моими маневрами. Ему это не понравилось, но он не сделал попытки приблизиться.
– Почему же? Теперь тебе придется многому учиться. Помимо прочего, тебе необходимо изучить наш уклад, традиции, правила поведения в обществе. Не переживай за свою учебу в институте. Учителя будут приезжать сюда и индивидуально заниматься с тобой. Сдашь экзамены, и диплом ты получишь, – сообщил он и направился к душевой.
Я отрицательно затрясла головой, с ужасом провожая его взглядом. Он не шутил насчет жены! Все оказалось намного серьезнее, чем я думала. Жена – это звучало как пожизненный приговор. Это же навсегда!!!
Страх заставил меня оцепенеть, сковав по рукам и ногам. Теперь уже контракт показался мне недостижимой мечтой, и я судорожно искала пути к спасению. Главное, не паниковать!
– С какого перепугу вы вообще объявили меня женой? – возмущенно полюбопытствовала я, направляясь к нему. Пока я пребывала в прострации, он уже успел ополоснуться и сейчас сушился, наблюдая за мной краем глаза. Единственный плюс – на фоне стресса я хотя бы на его обнаженное тело реагировать перестала. Появились заботы поважнее. – Насчет Салитэ время истекло, и никаких притязаний я не признаю. Так называемый отец подписал контракт, и сомневаюсь, что там брак упоминался. Да даже если вы подсунете ему брачный контракт, я его не признаю. У вас же такие вещи подписывает глава семьи, а какой из него глава или отец? Семьи у нас нет, я его в глаза не видела, у нас даже фамилии разные и отчество у меня не его. Да и к тому же мы разных рас, с какого перепугу ваши законы стали относиться к людям?
– Ты уже два раза повторила «с какого перепугу», – указал он мне, проигнорировав все, что я сказала. – Ты боишься?
– Да, – не стала отрицать я. – Меня роль вашей жены не прельщает. Слушайте, а давайте я контракт с вами подпишу? Сама! – загорелась идеей я. – Возьму академку в институте, и будет у вас любовница, которая всегда в вашем распоряжении. Натешитесь за год, а потом исчезнете из моей жизни. Мне от вас ничего не надо, только оставьте меня в покое!
Сама не верила, что предложила это, но лучше пожертвовать годом жизни, чем оказаться связанной с ним навсегда.
Его лицо стало непроницаемым, и было непонятно, какое впечатление произвело мое предложение. Выключив обдув теплым воздухом, он пошел на меня. Нервы напряглись от его приближения, но я заставила себя стоять на месте, ожидая его ответа.
– Подпишешь? – как бы раздумывая, произнес он и начал обходить меня по кругу. – А ты осознаешь, что значит быть любовницей? – со спины спросил он меня, склонившись к самому уху.
Я вздрогнула, а он продолжил движение и остановился напротив меня.
– Это значит, что я буду ласкать тебя. – Его рука коснулась моих ключиц, но стоило ей только двинуться ниже, как я отшатнулась, избегая прикосновения.
Все понимаю, но я не была готова к тому, что он начнет меня трогать!
– Целовать, – сделал он шаг ко мне, а я от него. – Любовница должна отвечать на поцелуи.
Невольно посмотрев на его губы, я сглотнула и сделала еще один шаг от него. Он за мной.
Обнаженный высокородный шел ко мне, а я пятилась от него. Мы напоминали двух танцоров в каком-то странном танце.
– Это значит самой прикасаться ко мне и дарить наслаждение. Ты готова? – наступал он на меня. – Докажи!
Какой «докажи»?! Я уже ничего не хотела и понимала, что погорячилась со своим предложением. Неожиданно я добралась до стены, а он настиг меня, упершись руками в нее и поймав меня между ними.
Соблюдая между нами дистанцию, он навис надо мной:
– Это значит засыпать в моих объятиях и просыпаться. Кричать от наслаждения, когда я буду брать тебя. Жить со мной, есть со мной, ездить со мной… И после всего этого ты через год скажешь «прощай» и спокойно исчезнешь из моей жизни? – ласково спросил он, но не оставалось сомнений, что некоторые в бешенстве.
Каждым своим словом он припечатывал меня. Я осознала, насколько абсурдным было мое предложение. Картина жизни с ним настолько ясно стала перед глазами, что я поняла – не смогу. Бейте меня, режьте меня, но не смогу я настолько переломить себя, чтобы вести себя с ним как любящая жена. Ведь свихнешься!
– Да??? – ударил он в стену кулаком, видя, что я молчу.
– Нет! – огрызнулась я. – Это было глупое предложение.
Я умела признавать свои ошибки и не считала зазорным сказать об этом.
– Почему? – с любопытством поинтересовался он.