Сагаи Оцу уселся в кресло. Техник затянул ремни, проверил прочность крепления, хлопнул ладонью по шлему. Все в порядке. Вице-адмирал включил связь, выслушал доклады подчинённых. Сказал: — Старт по моей команде. Переключился на ходовую рубку крейсера, доложил капитану Тамигоро о полной готовности отряда к старту и просил перекинуть управление стартовыми туннелями на его пульт. Получив доступ к стартовым тоннелям, синхронизировал стартеры маршевых двигателей корветов. Начал отсчёт. По счету «ноль» тридцать управляемых торпед Особого авиационного отряда вырвались в открытый космос.
Единственным предназначением «Кусано Дзиро» было донести до цели аннигиляционную бомбу. Единственным предназначением пилота, управляющего «Кусано Дзиро» было направить его точно на цель. Стартуя, корвет мог только набирать скорость.
Сагаи Оцу смотрел прямо перед собой. Впереди была его цель. Планета, называемая Землёй. На этой планете когда-то была их родина. Он никогда её не видел и никогда уже не увидит. Очень давно его предки потеряли ее. Враг заставил их бежать в холодные глубины космоса. Они всегда мечтали вернуться домой, но проиграли снова. Начав войну за возвращение утраченной земли, империя, как и пятьсот лет назад, проиграла. Сагаи Оцу улыбнулся. Теперь судьба империи, судьба войны в его руках. «Подобно вишнёвому цвету по весне, пусть мы опадём, чистые и сверкающие», — прошептал вице-адмирал строки старого стихотворения. Автомат выбора цели скорректировал траекторию полёта. Вице-адмирал засмеялся. Дикий восторг охватил его душу. На экране целеуказателя светилась надпись: «Вашингтон, округ Колумбия».
— Чистые и сверкающие, — проревел во всю глотку вице-адмирал Сагаи Оцу. Его корвет вошёл в плотные слои атмосферы…
Фрагмент шестой:
Старая сука судьба
Предельно допустимый (гарантированный государством) срок жизни — эвфемизм, заменяющий социалам, гражданам Равенства, установленный расчётчиками год смерти.
Здесь и сегодня
Снаружи офис выглядел шикарно, да и внутри не подкачал. Босса пёрло, колбасило и плющило от стиля нова-хай-тек и продирало от модельных секретарш. С модельными секретаршами он заводил служебные романы и устраивал «египетские ночи» с обильными возлияниями и обязательными плясками голышом на столе среди изысканной еды и псевдоантикварной посуды. Так утверждали злые языки, а злые языки, сами понимаете, могут утверждать все, что им заблагорассудится. Особенно в приступах нестерпимой зависти. Я, понятно, слухам не верил, но к боссу в кабинет заходил играя цинично-поощрительным огоньком в глазах. Так, на всякий случай, для достижения гармонии и полного взаимопонимания. Шеф моим верноподданническим потугам не препятствовал и даже где-то и как-то одобрял. По-крайней мере, именно так я расценивал его лёгкие понимающие улыбки и многозначительные подмигивания, когда очередная жертва его неиссякающей страсти фигурно вплывала или выплывала из кабинета. Для полноты картины не хватало только смачно-игривого хлопка по упругим, подтянутым попкам, прикрытым узкими полосками ткани, по недоразумению именуемыми юбками, правда, с уточнением «мини», однако представить себе такое, а тем более увидеть было невозможно — босс был джентельменом и аристократом от кончиков пальцев ног до кончиков когтей на руках. Пардон, ногтей. Ухоженных, прозрачно-перламутровых ногтей. И интеллектуалом впридачу. В придачу. Почему я сказал, когтей? Ха-ха, проговорка в духе Фрейда. Существовал в прошлом такой деятель, психиатр и скрытый сексуальный маньяк. Интересная деталька, верно. Нет, я не про доктора Фрейда, я про когти моего босса. И на солнце бывают пятна. Нет идеальных людей, а есть идеальные представления. Все его секретарши были с ограниченным сроком жизни, он подбирал только таких девушек, возраст от восемнадцати до двадцати двух, год смерти колеблется в пределах двух-трех лет, поэтому и менялись они часто. Такой вот ценитель женской красоты. А изымать их он отправлял нас, своих сотрудников, в порядке дружеского одолжения и корпоративной взаимопомощи, наверно.
Да, пользовался босс своим служебным положением в личных корыстных целях, беззастенчиво и откровенно, но я его не осуждал и осуждать не буду. У каждого человека найдётся парочка своих маленьких слабостей и грешков за душой и я в этом отношении совсем не ангел.
Если хотите, босса я тогда почитал за настоящего мужика, ценил его, уважал и завидовал его умению жить широко, лихо и беспроблемно, что ли. За что бы он ни брался, все у него получалось, выходило и склеивалось. До поры, до времени, впрочем, пока не шарахнуло по нашей конторе и не разнесло её в пыль, не развеяло её скорбные останки ветром по всем четырем сторонам света.
Впрочем, всё по полочкам и в режиме живой организованной очереди.
В первый день после отпуска я болтался у дверей родной конторы, бесцельно пялясь на свое отражение в зеркальном стекле и вдыхая напоенный утренней свежестью воздух в пополам с вонючим сигаретным дымом. К курению я пристрастился после того, как меня убили в первый раз. Если уж что-то случается, то оно случается всегда и непременно. Я умер и родился заново. Вот зримое преимущество взросшего в муках и кровавых судорогах нового мироустройства. За которое, как водится нужно отдавать самое драгоценное, что у тебя есть. Душу. Мыслями я бродил по еще не заросшим тропинкам отпускных воспоминаний, свежевал и разделывал самые запоминающиеся моменты моего трёхмесячного отдыха, нарезал кусочками и долго смаковал самые восхитительные его мгновения.
Недельный тур к спутникам Юпитера, фейерверк развлечений на внешних планетах и череда лучших курортов Земли. Мне было что вспомнить, стоя у входа в офис и пропуская сквозь ноздри сизый табачный дым. Я перелетал с курорта на курорт, долго нигде не задерживаясь, меняя материки и климатически зоны. Три-четыре дня и снова в пути. Я облетел планету и завершил свое безумное забег-пробежку-путешествие в городе Сыктывкаре, Северо-Западный административный округ, выбравшись, подобно Ионе, из чрева суборбитального челнока, уставший, довольный и вполне счастливый…
Докурив сигарету до самого фильтра, я с сожалением швырнул окурок на мостовую, с плотоядным урчанием заглотившую упавший на нее бычок. Говорят, раньше коммунальные службы работали из рук вон плохо, что вызывало законное недовольство законопослушных граждан и продолжалось это ровно до начала посттехнотронной революции, явившей городу и миру (urbi et orbi — как любили повторять древние римляне) гордое дитя очередного витка прогресса — квазимыслящую самовосстанавливающуюся городскую среду или систему очистки и рекреации универсального уровня, от поселения в несколько домов и до мегаполиса включительно. Тяжёлые времена загаженных подъездов и неубранного из контейнеров мусора безвозвратно канули в небытие, уступив место псевдоживой механике, заботливо и ненавязчиво очищающей окружающее человека пространство от продуктов его (человека) жизнедеятельности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});