Он посмотрел через плечо на Гвейле и почти беззвучно сказал:
— Зря не ушел.
Потом Байю шагнул еще назад и в сторону, чтобы уйти с освещенного места под укрытие перил и темноты.
Знаком он показал остальным тоже отойти. Они присели на корточки в темной зоне.
— Э, нет! — рявкнул Элве. — Не выделывайся! Как будто я не знаю, что шваль ты держишь в младших! У тебя едва ли десяток бойцов! Это просто дело времени, когда мы всех вас вырежем.
Тайтелин подумала, что Элве сильно их переоценивает, потому что бойцов осталось едва ли шестеро.
— Диэди, — негромко позвал Байю.
— Чего?
— Не вздумай сказать, что младшие ушли, убью.
— А чего я-то сразу? — возмутился было Диэди, потом вспомнил и сник.
Повинуясь приказу одного из техников, по лестнице стали подниматься подменыши. Невидимый Каба с противоположной стороны несколько раз выстрелил по ним, попал только в одного, зато в голову. Подменыши отступили.
Лестниц наверх вообще было две, по обе стороны холла, но вторую уже давно завалили мебелью, по ней пройти было нельзя.
— Мазила, — с досадой сказал Диэди. Потом вздохнул. — Я есть хочу. В животе бурчит.
Ему никто не ответил. Диэди помолчал, потом спросил:
— Есть план? Что будем делать?
— Я не дам обменять Гвейле, — предупредила Тайтелин, а Гвейле сразу сказал:
— Я готов на обмен, если они вас за это выпустят.
И охнул, получив кулаком в бок от Тайтелин.
— Ты ведь трус, Байю, всегда был трусом, — процедил Элве. — Прятался за спинами подчиненных… и сбегал, когда чуял опасность… знаешь, странно, что я нашел тебя здесь. Думал, сбежишь, как увидишь, что на вас напали. Как ты всегда уходил от ответственности.
Он сплюнул и помолчал.
— Как, получился твой эксперимент с выведением абсолютных солдат? А, Байю? А твое абсолютное оружие? Получилось?
Элве вдруг засмеялся, хрипло и совсем невесело.
Гвейле смотрел в спину Байю, но не видел выражения лица. Байю ссутулился, опустив голову — то ли от того, что препарат продолжал действовать, то ли от слов Элве.
— Твои бойцы сходят с ума, слепнут и теряют обоняние. Мы следили. Да, у них устрашающая сила и реакция, но долго они не протянут. Ты неудачник, Байю. Мне тебя даже жаль. Твоих солдат мы… просто сотрем. Хочешь фокус? Хочешь фокус, Ири Байю? А? Сейчас все твои тренированные страшилы отключатся.
Он выудил из прицепленного к поясу подсумка плоскую черную коробку.
— Заметил, какие молодцы наши измененные? Слушаются, дерутся. И просто так их не убьешь. Ты не на тех ставку сделал. А вот лилейный экстракт, которым ты своих пичкал, последнее время шел с модификациями, — негромко сказал он, пробегая пальцами по невидимым сверху кнопкам или реле на коробочке. — Вещества внутри них должно было достаточно накопиться, чтобы… чтобы подействовало. О! Вот так.
Он что-то нажал и поднял голову.
Байю вздрогнул всем телом и медленно повернулся сначала в одну сторону, потом в другую — чтобы посмотреть на Тайтелин и Диэди.
Гвейле сглотнул, не зная, что делать. Что могли добавлять в лилейный экстракт? Какую-то вариацию системы баланса? У Тайтелин, она говорила, несовместимость на генетическом уровне, и у других, но…
Несколько лет прошло. Что, если разработка системы баланса продолжалась?
Тайтелин и Диэди ответили командору нарочито безмятежными взглядами.
— Наверно, хорошо, что мы уже больше месяца его не принимаем, правда? — спросила Тайтелин, а Диэди коротко хохотнул в ответ на ругательство, вырвавшееся у Байю.
— Вас обоих надо было каждую неделю пороть, — сипло проворчал он. — За подрыв дисциплины и безобразия. Остальные тоже не принимали?
Тайтелин кивнула и мельком глянула на Гвейле, едва заметно улыбнувшись уголком рта. Байю проследил ее взгляд и тяжело нахмурился.
— Понятно, кто тут зачинщик, — буркнул он.
— Я ни при чем, — на всякий случай сказал Гвейле, — они сами.
— Каба мог не послушаться, — сказала Тайтелин.
Каба с самого начала был против того, чтобы отказаться от экстракта. Он никак не мог расстаться с той силой и скоростью, которую давало средство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что молчишь, командор? — крикнул снизу Элве. — Нравится? Спускайся! Твой код в обмен на то, что я их верну обратно. Чем дольше они в отключке, тем меньше вероятности, что придут в себя.
Байю выругался.
— Ты сволочь, — вдруг громко сказала Тайтелин и встала. — Я обещала Гвейле набить тебе рожу за то, что ты предатель, но я вижу теперь, что ты просто дерьмо. Ты думаешь, что другие дома Пяти лепестков не узнают, что вы нарушили уговор о нейтралитете?
Она не подходила близко к перилам, чтобы в нее не стали стрелять, но Элве все равно уловил ее движение и повернул голову. Его глаза изумленно расширились — видимо, он был уверен в действии своего аппарата.
Гвейле подумал, что это ни о чем хорошем не говорит. Если был уверен, значит, испытывал. На обычных людях или подм… измененных? В любом случае плохо.
Насколько же много Гвейле упускал в своей жизни? Какие еще исследования ведутся в Корпорации?
— А ты уверена, что хотя бы один ваш дом останется целым к этому утру? — оскалился Элве. — Кто вы вообще такие, чтобы слушать ваше мнение? Вы были нужны в самом начале, полезны как чистильщики, но сейчас…
— Какого хрена он болтает? — шепотом спросил Диэди. — Отвлекает от чего-то?
— Сейчас вы мешаете! Мы идем вперед, в мирное будущее, в котором вы не нужны!
— А не, он, наверно, псих, — решил Диэди. — Я сползаю вдоль галереи, проверю, как там Каба?
Тайтелин едва кивнула.
Она сжала кулаки так, что ногти впились в кожу.
Элве честен? Он действительно уверен, что впереди возможно какое-то будущее? Тайтелин вдруг поняла, почему Гвейле мог считать этого человека своим другом.
Нет, не только потому, что их имена немного перекликались или потому что они были земляками.
Он был похож, этот Элвиг Тиор-ди, на Гвейле, в его вере в то, что все можно починить. В то, что впереди что-то есть.
Она повернулась и встретила прямой усталый взгляд Гвейле.
Потом Тайтелин вспомнила младших, которые могли пострадать в сегодняшней зачистке — и которые на самом деле сейчас шли в неизвестность… потому что мало ли, вдруг и правда, сегодня было нападение на все три дома Пяти лепестков? Тогда ни убежища, ни подкрепления не будет.
— Какое на хрен будущее, если за него ты собрался убивать обычных людей? — закричала она, перегнувшись через перила, и отпрянула назад, потому что выстрелом раздробило деревянный поручень под ее ладонью, и щепки полетели во все стороны.
— Будущее должно быть без мусора, — сказал Элве. — Подменышей мы исправим, а вас уже нет.
Тайтелин хотела было ответить, но отвлеклась на Байю. Тому, наверно, снова стало плохо, и он, покачнувшись, опустился на колени, упираясь руками в пол.
— У нас был план, — глядя на его согнутую спину и вытаскивая щепку из запястья, сказала Тайтелин, — в общем, мы его выполнили. Эти все внутри, а Намарна и младшие снаружи.
— Значит, надо уходить, — сказал Гвейле. — Всем уходить.
Вернулся Диэди с ружьем и доложил, что Каба лежит без сознания, но дышит.
— Гарью пахнет, — сказал Гвейле. — По-моему, стало дымно.
Тайтелин втянула воздух в ноздри, и Диэди тоже, но оба разочарованно пожали плечами: обоняние восстановилось едва ли наполовину.
— Подожгли, что ли? Наверно, если бы не ты, — сказала она Гвейле, — они бы сразу подожгли нас со всех сторон и все. А Элве еще и сам приперся, наверно, все-таки хочет тебя забрать.
— Меня… или разработки мастера Ашерина, — с непонятным ей выражением ответил Гвейле. — Но… теперь понимаете, мы точно должны выбираться. Много дерева, огонь распространится быстро. Мм… может, вы отключите контур?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, — резко сказал Диэди, — пусть эти сдохнут тут. Кабу только вытащить надо.
— Если не забрать у Элвига устройство, — прохрипел Байю, — то Каба умрет. И надо приказать Бурену, Оши-Ари и Нане отступать.