Саленко, — Большинство ученых склоняются к тому, что они пришли с востока, из мест за Тигром и Ефратом. Но есть и противоположные взгляды — возможно, что они из первой волны миграции кроманьонцев. Дошли до средних широт, расселились на территории большинства европейских стран, в том числе России и Украины и отступили на юг перед последним ледниковым периодом. Правда, у этой теории не так много сторонников.
— Нам-то что с того? Сколько тысяч лет прошло с оледенения?
— Как что? — начинал горячиться археолог, задетый за живое. Если вторая теория верна, хурриты — пращуры большинства европейских народов. Недаром их относят к арийской ветви, правда, пантеон богов у них смешанный — есть и индийские божества, есть шумерский пантеон и есть узкоспецифичный, до сих пор точно не идентифицированный. Они, возможно, прошли из Африки в Азию, оттуда подались на запад, достигнув побережья Атлантики и снова спустились на юго-восток, отступая перед льдами.
— Меня больше беспокоят поиски железной руды, а ты пытаешься разобраться в глобальных вопросах. Даже пойми ты: кто от кого произошел — что тебе это дает?
— Как что? — этот вопрос заставлял нервничать, — Все будут рады знать, как именно происходила миграция, как формировались общности людей, которые спустя тысячи лет дадут понятие этноса и нации.
— Все — это кто? Твоя Украинская Академия Наук? Коллеги по цеху археологов? Очнись, Вик — до их появления еще тысячи лет, лучше займись полезным делом, иди, хоть внимание Наик удели, а то уже в пятый раз выходит и дефилирует перед нами.
Почти так заканчивался каждый спор с небольшими вариациями, проходила неделя, и Саленко вновь появлялся с горящими глазами, выудив из разговора с Этаби пару слов, которые, по его мнению, могли подтвердить или опровергнуть гипотезу.
Из тех пяти колышков, что были отданы Этаби, путем многократных передок, разогрева металла с последующей ковкой, получились ножи.
Столкнулись с проблемой, что колышки из стали родом из двадцать первого века оказались не «по зубам» стандартному горну кузнеца. Температуры просто не хватало, чтобы раскалить материал до требуемой температуры. Реквизировав несколько шкур из запасов сардов, принялись за новый, большего размерами горн. Но даже с таким огромным горном, используя большой запас древесного угля, с огромным трудом удалось достичь нужной температуры.
Надо было решать несколько проблем — требовался каменный уголь, о таком не знал даже кузнец. И требовалась руда, а чтобы выделить железо из породы, температуры древесного угля могло просто не хватить. Все это были теоретические предположения — Этаби мог ковать, но физику не знал. Саленко имел поверхностные теоретические знания, вычитанные из разных источников. При этом отдельно этой темой не интересовался. Я был просто профан в области металлургии и мог помочь только логическими догадками.
Рукояти ножей отделал Андрий — на мой взгляд, продукция выглядела уродливо, но неплохо резала и затачивалась. Поиск камней для заточки долгое время не давал результатов — охотники приносили образцы, и однажды удача улыбнулась. Камень был абразивным с тончайшими гранулами — даже бенчмейд бараж удалось неплохо наточить. Настроение портило то, что все поиски руды не давали успеха.
По моей просьбе Тард выделил шестерых парсов — Я, Андрий и Этаби, взяв по двое помощников из числа выделенных воинов, целыми днями уходили на поиски руды. Складная саперная лопатка, так удачно спасенная из Хамви, переходила из отряда в отряд, если удавалось наткнуться на залежи горных пород. Но ни один из образцов, найденных нами, не содержал ни меди, ни руды.
Самое интересное, что, со слов Этаби, медную руду можно было купить в Кулише, встречалась там и железная, которую хетты не ценили, а кузнецами она была нелюбима за счет высокой коррозийности и высокой пластичности. Хетты пробовали изготавливать орудия труда из железа — но по прочности они уступали бронзовым, а по практичности стояли ниже. Железную руду хетты называли «лала мист», что переводилось как «плохая медь».
В очередной раз вернувшись из неудачной геологической разведки, собрал их у себя. Вся затея с переманиванием кузнеца к нам и планами стать монополистами по оружию из стали теряла смысл, если не найти руды. Оставшиеся несколько колышков никак не могли помочь — это всего лишь пара ножей.
— Что будем делать? Сколько ни искали, нет намека на железную руду. Даже медь мы не можем найти.
Андрий пожал плечами — не моя, мол, идея была с кузнецом, я только выполняю твои указания. Саленко пробормотал под нос, что надо расширить зону поисков — уходить от Хала не на дневной переход, а на пару суток ходьбы.Только Этаби не терял энтузиазма — путая слова на смеси хетто-хурритского, вставляя русское «бля», кузнец был полон решимости найти железо. По его словам, залежи этого ископаемого очень часто встречались в его родных местах. Этаби был родом из города хурритов Вешикоане. Когда Саленко впервые услышал это название, он автоматически поправил хуррита.
— Не Вешикоане, а Вашиканни, так называлась ваша столица, если верить записям ассирийцев.
— Вешикоане, — упрямо повторил кузнец. После недолгих разбирательств, Саленко согласился с хурритом, объяснив нам, что название Вешикоане переводится с хурритского как «дом или двор моего брата». Меня эти лингвистические нюансы мало волновали, но слова Этаби были интересны.
Вешикоане, как и основная территория хурритов, располагалась частично на Анатолийском нагорье, частично захватывая территорию Сирии, доходя до реки Хабур, что переводилось как «говорящий» или «разговор». Для водной артерии это было странное название, но получено оно рекой было из-за множества мелких порогов, создававших эффект говорящей толпы или разноголосого гомона.
— Нет, Этаби, до твоих земель очень далеко, туда идти много дней и ночей. Нужен другой вариант — или будем искать поблизости, или придется снова побывать в Кулише и купить руду там.
Остановились на варианте поискать руду в пределах пары дней пути, если не повезет — отправиться за ней в Кулиш.
Мне нравился кузнец — немногословный трудяга, физически невероятно сильный, он словно был создан для этой тяжелой работы. После ухода Саленко и Андрия пригласил его разделить со мной трапезу. Раньше я не увлекался изучением местного языка, но с появлением хуррита необходимость общения с ним заставила изменить взгляды. Этаби сам плохо знал хеттский, часто вставляя слова из родного — язык Халов я знал еще хуже. Именно это обстоятельство даже давало нам фору — чаще всего мы просто догадывались, что хотел сказать собеседник. Спустя месяц после нашего возвращения из Кулиша общение с кузнецом мне удавалось лучше, чем