Но оценка Шульца была более определённой и категоричной.
— Когда следует ждать перемены в Москве? –спросил его премьер министр Канады Малруни на приёме в Кремле.
— Сегодня! –ответил госсекретарь
Мировая печать тоже писала о грядущих переменах, с восторгом отмечая, что новый советский лидер может улыбаться и говорить без бумажки. А мы в Стокгольме гадали, что творится за кремлёвскими стенами? Внешне, по крайне мере глядя из столицы Швеции, всё выглядело чинно и благопристойно. Но по миру упорно катились слухи о какой— то борьбе между «стариками» и «молодыми» в советском руководстве. Назывались и участники этой подковёрной схватки: Горбачёв, Гришин, Романов…
Поэтому, воспользовавшись кратким весенним перерывом, я бросился в Москву выяснять через своих хороших знакомых, что происходит. А среди них оказались люди весьма знающие — Евгений Примаков, Анатолий Громыко, Александр Дзасохов...[99]
Итог моего расследования был таков: открытой борьбы на самом Политбюро не было. Уже через полчаса после известия о смерти Генсека в Кремле началось заседание. Нужно было решить главное –кого назначить председателем похоронной комиссии. И тут наступила гнетущая тишина — такое решение не было пустой формальностью. По традиции председатель этой комиссии становился Генеральным секретарём ЦК КПСС –руководителем Советского Союза. Именно таким путём пришли к власти Брежнев, Андропов, Черненко. Но… пауза была недолгой, и решили назначить Горбачёва.
Зато на следующий день обошлось без проблем. На заседании Политбюро сразу же взял слово Громыко и предложил избрать Генсеком Горбачёва. Гришин и Тихонов его тут же поддержали. А дальше началось соревнование в произнесении комплиментов в адрес нового вождя, где бесспорно победил Э.А. Шеварднадзе. Вот и всё.
Правда, уже тогда шептались, что это заседание было заранее срежиссировано закулисной комбинацией, которую ловко провернули Анатолий Громыко, Евгений Примаков, Александр Яковлев и Владимир Крючков. Суть её, если говорить коротко, составляла своего рода сделка: Громыко выдвигает Горбачёва, а тот после избрания предложит ему пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР — формально высший государственный пост в стране. Его, как правило, занимали Генеральные секретари, и для Громыко, который 28 лет провёл за рулём внешней политики, это был бы почётный уход из МИДа.
Но так дело выглядело на авансцене, хотя и не для широкой публики. А за сценой шла настоящая борьба, причём весьма жёсткая. И она вовсе не сводилась к схватке молодых со старыми. И решалась эта борьба отнюдь не сделкой о судьбе Громыко, хотя на позицию самого Андрея Андреевича она конечно же повлияла.
Всё было куда сложнее, ибо речь шла о главном: каким курсом идти дальше? Существовало три взгляда на этот счёт, а значит и на будущее страны:
— Ничего не менять, а идти курсом Черненко, то есть свернуть в топкое болото застоя, как это было в течении 13 месяцев его правления.
— Продолжать политику силовых перемен, начатых Андроповым –навести порядок, поднять дисциплину и… всё будет хорошо.
— Начать постепенное реформирование общества, прежде всего по пути к демократизации –ликвидировать остатки сталинского тоталитаризма, политических репрессий, ввести ограниченную свободу печати.
И тут единства в руководстве Советского Союза не было. В большинстве своём Политбюро предпочитало черненковский путь — так было бы удобнее и спокойнее жить. Но на путь Андропова упорно хотели свернуть страну новые кадры, приведенные к руководству Андроповым — Романов, Лигачёв, Воротников, Рыжков... В самой партии у них была уже надёжная опора: начиная с 1983 года, произошла замена 90% секретарей обкомов и членов ЦК союзных республик. И Горбачёв для них был символом андроповских перемен, его выдвиженцем.
Кроме того, и это, пожалуй, одно из главных: за продолжение курса Андропова однозначно выступали силовые ведомства — КГБ и министерство обороны. А на их стороне была реальная сила. В ходе заседания Политбюро весьма многозначительно прозвучало заявление председателя КГБ В.М. Чебрикова: он посоветовался с товарищами по работе, и чекисты полностью поддержали выдвижение Горбачёва на пост Генерального секретаря.
А Горбачёв занял гибкую и осторожную позицию, сумев понравиться приверженцам всех трёх течений в стране и партии, хотя на деле колебался между вторым и третьим, выступая на словах, особенно поначалу, за продолжение курса Андропова. В результате у партийной элиты альтернативы Горбачёву не было. Романов пьёт, Гришина не любили и обоих боялись. А Горбачев своим поведением, раскованностью и энергией демонстрировал людям нечто новое и обещающее. И в то же время партийной элите давалось понять, что он, хотя и представитель нового поколения, но свой –старой партийной школы.
И ещё. Горбачёв был избран потому, что за него была воля не признаваемого официально, но реально существующего общественного мнения. Людям просто надоело лицезреть полу парализованных вождей с трясущимися от старости головами и руками.
В этих условиях позиция Громыко оказалась решающей. На Политбюро все согласились. Но неопределённость, — куда и как вести дело, ещё долго сохранялась.
ПОСЛЕДНИЙ НАКАЗ ГРОМЫКО
Вот в такую обстановку неопределённости окунулась в Москве советская делегация, прилетевшая из Стокгольма. Всем было не до нас и не до каких — то мер доверия. Только 4 апреля 1985 года мне удалось пробиться к министру. В кабинете уже сидели, как безмолвные свидетели, его замы: Корниенко и Ковалев.
— Ну, как, жива еще Стокгольмская конференция? — такими словами встретил меня Громыко. Можно ли еще прощупать ее пульс?
Я ответил, что конференция жива — здорова и набирает темп. В дискуссиях даже стали прорисовываться контуры возможной договоренности. Громыко недовольно скривил рот и сказал:
— Ну а выгодно ли нам то, что стоит за этими контурами? Взять хотя бы неприменение силы. Я уже не говорю о том, что Запад не хочет заключения договора. А просто ссылки на Устав ООН и ХЗА — это детская игра. Допустим даже, что будет достигнута хорошая договоренность о неприменении силы, пусть без ратификации. Но где гарантия, что она будет соблюдаться? Ведь вся политика США направлена на использование силы и раскручивание гонки вооружений. Они наверняка попытаются сделать оговорку, что эта договоренность будет действовать до тех пор, пока кто— либо не применит обычные вооруженные силы или не случится каких— либо иных инцидентов. И вот вся эта договоренность потянет за собой военные меры доверия с информацией о расположении наших частей, инспекций и т.д. Зачем нам все это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});