Читать интересную книгу Скандальная мумия - Корсон Хиршфельд

Мори, прочитав заголовок, выронил изо рта недонадкушенный бейгель. Тот покатился по пластику стола на пол, оставляя на линолеуме творожные полумесяцы. Он еще катился, когда Мори был уже в телефонной кабине.

– Соедините меня с ним, – сказал Мори в трубку не очень довольным голосом. – Скажите, Молот звонит.

– Да? – ответил через минуту неуверенный голос Траута.

– Вы его купили! Я же сказал, что привезу его к вам.

– Да, вы сказали. Но я не мог ждать.

– А мой гонорар?

– Мы договаривались с оплатой по доставке. Доставки нет – нет и…

Мори зарычал.

Наступила напряженная пауза. Потом Траут сказал:

– Послушайте, что спорить из-за мелочей? Я полагаю, вы его сделали. Честно говоря, Дун мне куда полезнее в таком виде, чем если бы его расстреляли на куски в переулке. Куда вам прислать деньги?

Настала еще более долгая пауза. Мори переживал за получение гонорара с тех самых пор, как услышал про мумию. Все получалось слишком легко. Обычно он использовал какой-нибудь из почтовых ящиков, которые держал в Цинциннати, но ему не улыбалось ехать до самого дома и только там узнать, что Траут его надул. Но… получать гонорар лицом к лицу? Нет, Мори должен сохранять свой имидж, свою анонимность.

– Я перезвоню, – ответил он и повесил трубку.

Он вернулся на свое место и стал думать. Колокольчик у двери звякнул, и вошел новый посетитель – тот самый амиш в соломенной шляпе, с прямыми белокурыми волосами и лентой бороды, в темных очках с металлической оправой.

Мори задумался. Амиши – это те люди, которыми окружил себя Говард Хеджес в Вегасе, так? Честные до самой сердцевины.

Он помахал рукой. Амиш помахал в ответ. Мори поманил его к себе:

– Не составите старику компанию на завтрак?

– Скорее на ленч, – ответил фермер. – Поздно уже.

Все же амиш сел за его стол и заказал себе двойную порцию бекона, яичницу, кофе и овсянку. Первым принесли кофе. Когда официантка вернулась с едой, фермер улыбнулся ей и сказал:

– Милочка, как-то не получается кофе подсластить. Вот, смотрите.

Он открыл пакетик с сахаром, высыпал его себе на правую ладонь, накрыл левой и убрал руку. Ладонь была пуста. Мори улыбнулся, официантка всплеснула руками. Фермер снова закрыл ладонь, открыл – на ней лежал золотой доллар с профилем Сакаджавеи. Зажав монету в кулаке, амиш поднес ее к лицу официантки, открыл – там было пусто.

– В кармане передника посмотрите, – предложил он.

Через секунду официантка смеялась и спрашивала:

– А как вы это делаете?

Она показала монету Мори, и тот покачал головой в подобающем изумлении. Фермер сказал, что монету благословил амишский священник и чтобы официантка обещала вечно ее хранить на счастье.

Мори решил, что этот человек ему нравится. Может, день все-таки окажется удачным.

Они поговорили о туристах, о погоде и посевах. Не понимая ничего в фермерстве, Мори только кивал, слушая рассуждения бородатого амиша о хлопке, травах и гибридных овощах, которые он, по его словам, выращивает. Когда фермер доел последнюю ложку своей овсянки, Мори сказал:

– Друг мой, хотел бы я вас попросить о небольшой услуге, если вы не против.

– Конечно. Все, что хотите.

– Тут один человек забросит мне конверт в этот Музей Библии Живой на холме – там статья о сокращении туризма в Святой Земле. А на меня сегодня что-то погода действует. Давайте я плачу за ваш завтрак, отвожу вас туда, вы входите и берете конверт? Я подожду в машине.

– Библии Живой? – По лицу фермера пробежала рябь страха: наверняка сомнения насчет нарушения амишевских правил, – но, достаточно поподжимав губы, помычав и погудев, он согласился: – Почему бы и нет?

– Договорились.

Мори встряхнул вялую руку фермера. Он попытался нащупать крошки сахара, но не было ни одной. Как он это сделал?

Мори позвонил Трауту и сказал, чтобы деньги доставили в Музей Библии Живой. Когда он вернулся к столу, фермер заказал еще стопку блинчиков, увенчанных еще четырьмя полосами бекона. Он едва успел съесть половину стопки – неудивительно, если учесть, сколько он уже убрал, – но к бекону не притронулся. Хотя унести его официантке не дал.

– Я еще кофе выпью, – сказал он, – а бекон уложите в собачий пакет [78].

Когда фермер наконец разделался с завтраком, Мори отвез его на холм.

52

Шики объяснил охраннику, что ему в музее оставлен пакет. Охранник дал ему пропуск, позволяющий обойти длинную очередь, разноцветной змеей вытянувшуюся по зигзагу пандуса, ведущего ко входу. Думая о Фенстере, Шики едва заметил фальшивую пирамиду из необожженных кирпичей, увешанную пластиковыми деревьями и цветами. Он прошел через парадные двери с фальшивой бронзой и направился прямо к офису музея, где получил толстый конверт, на котором было написано, как старик и говорил: «Финансовый отчет по Святой Земле. Для Г. Хеджеса».

Шики сунул конверт в большой карман брюк и подошел к карте «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ», которая сообщила ему, что Фенстера поместили глубоко внутри здания, за огромным Залом Бытия. Одновременно стремясь и опасаясь увидеть брата, Шики едва заметил остальные экспонаты, хотя и замедлил шаг, чтобы полюбоваться на совсем как настоящего, пусть и не по размеру, кита возле большого судна, плавающего в океане водного резервуара. Возле Зала Вознесения его притормозила толпа туристов, явно настроенных увидеть эту мумию, о которой столько споров. Протискиваясь вперед, он увидел рабочих, спешно развешивающих пояснительные плакаты, цитаты из Библии, снимки из газет крупным планом, и даже наброски, сделанные скетчистом для «ВОСХОЖДЕНИЯ ДУНА». От ног фигуры расходились штрихи, изображающие скорость, а сама фигура возносилась к небу. Прикрепленная внизу записка гласила: «ПОЛНОЦВЕТНАЯ КАРТИНА МАСЛОМ УЖЕ ЗАКАЗАНА».

Очередь ползла в Зал Вознесения, и до Шики стали долетать спереди обрывки разговоров:

– Ух ты, это ж покойник! – воскликнул какой-то мальчик.

– Бог мой, он же под этим полотенцем совсем голый! – Это сказала пожилая дама. – Как стыдно!

Другая дама:

– Наклонись вот так, Миртль, тебе будет видна его эта штука.

– Не смотри, деточка.

Чей-то родитель. И снова первая дама:

– Так он же не больше лесного орешка.

Шики прочитал надпись под пухлым чучелом лесного сурка:

КНЯЗЬ СВЕТА БЕЗ СВОЕЙ БЕССМЕРТНОЙ ДУШИ ВЕСИТ НЕ БОЛЕЕ ЭТОГО ГРЫЗУНА, ОБИТАТЕЛЯ НАШИХ ПРЕКРАСНЫХ ГОР ГРЕЙТ-СМОКИ.

Игнорируя запрет на фотографии, впереди пылала гроза блицев. Ошеломленный психоделическими вспышками, насыщенным испариной и одеколоном воздухом, толкотней прижатых друг к другу тел и ужасом от лицезрения Фенстера, Шики ощутил панику, поднимающуюся откуда-то изнутри роем рассерженных пчел.

Когда он дошел до ниши с мумией, то едва успел взглянуть на брата, бледного как воск, лежащего на боку в ячейке, задрапированной пурпурным велюром. Голова Фенстера покоилась на подушке с золотой бахромой. Нежно-голубое банное полотенце едва прикрывало пах.

Беглого взгляда хватило. Голова закружилась, ноги стали резиновые. Шики вскинул руку, прикрывая спрятанного за пазухой Гудини, и опустился на пол. Тут же его пнули коленом в ребра, ногой в спину, но какой-то жилистый подросток в бейсболке схватил его за шиворот и вздернул на ноги.

– Давай иди, дядя, тут тебе не рок-концерт с сидячими местами.

Другой добрый самаритянин прижал ему к груди упавшую соломенную шляпу. Шики охватил ее рукой и обернулся еще раз взглянуть на Фенстера, но инерция стада понесла его вперед, до самой лавки сувениров на ступенях храма.

Он прислонился к какой-то витрине, приходя в себя, моргая на послеобраз серой, мертвой, пыльной кожи. Сглатывая обратно свой завтрак, он сделал несколько неверных шагов к двери, на которой было написано: АДАМЫ. В кабинке он, одной рукой придерживая Гудини у груди, схватился второй за стульчак, и его вывернуло. Спустив воду и несколько раз глубоко вздохнув, Шики прижал к лицу прохладную туалетную бумагу, проверил бороду, поправил парик, шляпу и очки и вышел из музея как в тумане.

Кто-то постучал его по спине:

– Я за вас беспокоился, – произнес голос старика. – Вы пакет принесли?

Шики отдал ему пакет, отмахнулся от благодарностей и удрал в свой мотель.

Отдав Гудини бекон, он лег на кровать и уставился в потолок.

Потолок дрожал и снижался. Стены смыкались.

– Ч-черт! – Шики сел на кровати. – Воздух мне нужен.

Подхватив Гудини с подушки, он выбежал из комнаты.

Через десять минут он въезжал в сосновую свежесть гор Грейт-Смоки, ехал все выше и выше, пока наконец не остановился на незанятом кругозоре. Если не считать круговорота машин на узкой дороге за спиной, не было здесь никаких следов человека – только деревья и вид на понижающиеся горы, каждый гребень чуть мягче, чуть более запорошен синевой, чем предыдущий. Шики подошел к каменной стене на краю обрыва, глубоко вдохнул прохладный воздух гор и сел, рассеянно почесывая ушки Гудини.