А вообще-то здорово получается. Ты, Володька, как-нибудь сам попробуй. Пусть нам обувь равновесия дадут.
Встал я на ступеньку парадного, отдышался и тогда посмотрел вниз.
Батюшки! Между облаками ямы, а там, в голубой дымке, планета. Зеленая такая, красивая. И стало мне почему-то весело. Вот ведь куда забрался.
Чего не придумает человек! Много в природе тайн, да хитер человек, ой, хитер!
Зашел я в дом да как шагну! Смотрю, уже у потолка, как тогда мы в звездолете. Уамляне надо мной смеются:
– Ну и прыгнул! Так и шишку набить недолго.
Спустился я пониже и скорее за стол – в животе у меня кишка кишке кукиш кажет. Понадавали мне еды видимо-невидимо. Половину обеда съел, А потом, старший наверное, говорит мне:
– Не хотите ли, дорогой наш гость, побыть у нас немного, отдохнуть?
А мне что? Интересно. И дал я согласие. Только чтобы тебе сообщили, где я нахожусь. Знаю, будешь волноваться, ты ведь неспокойный.
Вот и все. На семьсот граммов поправился. Не веришь?
Глава двадцатая НАПРЯЖЕНИЕ
Центр координации работы энергетических систем планеты представлял собой обыкновенное здание, правда, занимающее целый квартал. Большая часть его была отведена под электронно-вычислительные машины, управляющие энергетическими станциями всех систем и видов: они распределяли энергию, подсчитывали подачу и расход ее, обнаруживали поломки, порывы, утечку, давали прогнозы, подсчитывали экономический эффект от введения усовершенствований.
Это было особое царство умных машин, работающих непрерывно, как человеческое сердце. Глухой гул, шелест, щелканье реле, тихий звон неотложных сигналов, привлекающий внимание дежурных инженеров,- постоянная напряженная жизнь неусыпных механических стражей. А в одном из залов стояла абсолютная тишина, лишь изредка прерываемая голосами сотрудников.
На стенах этого зала было много приборов, а под ними во всю длину стен, словно лады аккордеона, были вмонтированы перламутровые клавиши. Это святая святых – пульт управления. Отсюда можно отдать приказ и направить всю невероятной мощности энергию в один пункт. Такую операцию и готовили сейчас сотрудники пульта управления. Пунктом сосредоточения электромагнитных сил был центр изучения гравитационных полей.
На призыв Главного Совета познания немедленно откликнулись сотни тысяч ученых, миллионы инженеров. Предложения, наблюдения, расчеты все текли и текли, но и из того, что уже поступило, наиболее исполнимым и, казалось, эффективным можно было считать создание электромагнитного "шара", в который временно надо заключить очаг распространения цепной реакции, до того момента, когда будет найден способ останавливать цепную реакцию или возбуждать обратный процесс – превращение электромагнитных волн в силу тяготения.
Первая малая установка уже работала. Электромагнитная "стенка" была создана на основе энергетических ресурсов близлежащего округа. Но она оказалась проницаемой. Собственно, создатели малого электромагнитного "шара" и не рассчитывали на полный успех – энергии было мало, установки монтировались наспех, как опытные. Наблюдения показали все же, что часть лучей, отражаясь от "стенок" шара, уходила в заданном направлении, чем в какой-то мере задерживалось и превращение в лучистую энергию гравитационных сил. Сейчас уамляне готовились пустить в дело всю энергию планеты, за исключением той части, которая использовалась для массового производства звездолетов. Большинство предприятий бытового обслуживания были остановлены.
Пео приехал в центр координации проверить монтаж новых электронных машин. Ему был поручен контроль за всеми автоматическими устройствами, связанными с блокированием Научного центра по изучению полей гравитации.
Он вошел в зал, в котором был расположен пульт управления, бодрый, поблескивающий веселыми глазами, и никто бы не подумал, видя его впервые, что в нем, как и во всех уамлянах в эти дни, жила глубокая тревога за судьбу человечества планеты Уам.
Он прошел в кабинет директора. Высокий, широкоплечий мужчина стоял у окна спиной к двери. Шаги Пео вывели его из задумчивости, он повернулся и обдал инженера таким синим взглядом, что показалось: и воздух в кабинете стал голубым. Поздоровавшись, они, не задерживаясь, направились в тот сектор здания, где монтировались новые машины.
– Прошу извинить, я доверяю вам полностью.- говорил по пути Пео,- но мне хочется своими руками пощупать новое детище.
– Обычное дело,- просто определил директор, махнув рукой, и, нахмурившись, тихо спросил:- Далеко ли продвинулся опасный очаг?
– Еще на километр после официального сообщения.
– Как вы думаете, сколько в нашем распоряжении времени?
– Мое мнение, месяц.
– Это при условии создания антигравитационного шара?
– Да.
– А в противном случае?
– Неделя.
– Как вы представляете катастрофу?
– Когда в эпицентре реакции иссякнут силы притяжения, начнется извержение своеобразного вулкана, в воздух будут взлетать куски почвы.
Постепенно воронка расширится и углубится, процесс ускорится, и, когда воронка достигнет магмы, произойдет взрыв…
Директор взглянул на Пео теперь уже потемневшими глазами, но ничего не сказал.
Они вошли в только что пристроенный к зданию огромный зал. Машины уже стояли вдоль стен, возле них работали инженеры-монтажники. Несколько человек склонилось над столом посредине зала, они рассматривали чертежи.
Пео с директором устремились к машинам, за ними потянулся хвост монтажников. Перебрасываясь короткими фразами, Пео включал готовые агрегаты, смотрел на приборы, давал указания. Осмотрев часть машин и выразив инженерам свое удовлетворение, он распрощался.
В вагоне сидел он хмурым, взъерошенным, благо вагон был почти пустым и на астронавта пассажиры не обращали внимания. Разговор среди них велся все о том же Научном центре по изучению полей гравитации. Пео их не слушал. Нервы сдавали: то он вдруг возбуждался и вздрагивал от малейшего шороха или громкого слова, то впадал в апатию и никого и ничего не замечал вокруг. Многие годы, проведенные в космическом пространстве, неустроенность семьи, неудовлетворенность чувств, приближение катастрофы на планете – все это могло пошатнуть и более крепкого человека, не только поэтическую натуру Пео. Единственное спасение – работа. Ничего отвлекающего. И днем, и ночью на людях, короткий гипнотический сон смертельно уставшего человека, и опять предельное напряжение. И если выдавались вот такие минуты одиночества во время поездок, Пео казалось, что он не выдержит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});