– О, это недостаточно хорошая работа для вашего старого друга. Как насчет той, что висит на стене?
Пока Черчилль застыл в длительном раздумье, Мензис разразился благодарностями, быстро схватил картину и тут же удалился. [533]
Иногда, правда, требовались и менее героические усилия для получения работ Черчилля. Например, когда Артур Зульцберг отмечал двадцатилетний юбилей своей издательской деятельности в «The New York Times», его жена Ифигения решила подарить нечто «особое», выбрав для этого одну из работ Уинстона, от которого Артур был без ума. Отлично зная, что картины чартвеллского мастера практически недоступны, она решила все-таки рискнуть и обратилась за помощью к британскому послу в Париже Глодвину Джеббу. Последний посоветовал связаться с Кристофером Соамсом.
Кристофер с пониманием отнесся к предложению Ифигении:
– Я знаю, как мой тесть любит вашего мужа, но он лучше расстанется с одним из своих детей, чем с какой-то работой. – И затем неожиданно добавил: – Да, кстати, ваша картина уже в пути. [534]
Как и у любого художника, у Черчилля были не только свои поклонники, но и свои критики. Например, искусствовед Роберт Пейн утверждал, что именовать Уинстона крупным живописцем – глубокое заблуждение. По мнению Пейна, у Черчилля никогда не получались портреты. Все люди на его полотнах выглядели плоско и безжизненно. Уинстона вдохновляли лишь обширные пространства, человек же не представлял для него большого интереса. Хотя в подобной критике и есть немного истины, Роберт Пейн явно сгустил краски. Черчилль и вправду редко рисовал портреты, говоря, что «деревья никогда не жалуются». Обычно фигура человека нужна была ему лишь для драматизации размеров и масштабов пейзажа. При изображении же людей он использовал технику импрессионистов – несколько небрежных мазков, соединенных в единое целое.
Другие критики продолжали видеть в Уинстоне «художника по выходным». Например, Денис Саттон, известный искусствовед журнала «Apollo», считал, что его достижения в области живописи находятся на уровне «любителя и ничего больше». По его мнению, живопись для Черчилля была лишь «методом релаксации». Об этом же говорит и искусствовед Аарон Бергман:
– Работы Уинстона представляют собой яркий пример живописи на отдыхе.
По мнению Эрика Ньюмена, искусствоведа газеты «The Sunday Times», хотя многие работы Черчилля и «восхитительны, в них отсутствует волшебство, свойственное крупным художникам, всю свою жизнь тратящим на поиск таинственной природной красоты». [535]
Большинство же критиков сходятся во мнении, что, хотя Черчилль и не являлся великим художником, его работы не лишены искры гениальности. Например, характеризуя художественный стиль Уинстона, профессор Томас Бодкин замечает:
– Одним из наиболее выдающихся свойств его картин является экстраординарная решительность. Его работы излагают факты, хотя и не всегда точны в некоторых деталях, которые для его творчества никогда не являлись самой важной составляющей. [536]
В 1982 году президент Королевской академии сэр Хью Кэссон назвал Черчилля «любителем с выраженным природным талантом… если бы у него было больше практики и академических знаний, из него получился бы высокий профессионал, особенно как колорист». [537]
Об этом же говорит и сэр Освальд Бирли:
– Если бы Уинстон уделял живописи столько же времени, сколько он уделял политике, он стал бы одним из величайших художников нашей планеты. [538]
Высокая популярность автора определила и высокие цены на его произведения. В 1977 году одна из работ Уинстона была продана за 148 тысяч фунтов стерлингов. В мае 1965 года несколько полотен были выставлены на первом трансатлантическом аукционе Сотсби, проходившем в одно время в Лондоне и в Нью-Йорке. При помощи спутникового канала торги велись одновременно в двух странах, при этом покупатели могли расплачиваться как в долларах, так и в фунтах. Одну из картин Черчилля купил техасский нефтяной миллионер за 39 200 долларов и 22 цента.
С годами эти суммы возрастут на порядок. Только за последние десять лет картины великого англичанина удвоились в цене. В декабре 2006 года его «Вид на Тинхерир», написанный в 1951 году во время визита в Марокко, был продан за 612,8 тысячи фунтов. [539] А в июле 2007 года во время лондонских торгов аукционного дома Sotheby's стоимость работы Черчилля «Чартвелл: пейзаж с овцами» превысила 1 миллион фунтов.
Невольно встает вопрос: чем была обусловлена столь высокая цена – достижениями автора как художника или как личности? Главный редактор журнала «Art News» доктор Артур Фракфуртер отвечает на это следующим образом:
– Я думаю, и тем и другим. Единственное, что я могу сказать определенно, – я не знаю ни одного знаменитого художника, который был бы к тому же столь великим премьером. [540]
ЭПИЛОГ
1960-е годы стали самыми спокойными в яркой и насыщенной событиями жизни Уинстона Черчилля. В основном он проводил время в своем любимом Чартвелле либо на отдыхе в Монте-Карло. В апреле 1975 года один из сотрудников казино вспоминал, что отчетливо помнит грузную фигуру великого англичанина, медленно двигавшуюся в сторону игорных столов. Свои ставки он делал обычно на красные номера 18 и 22.
– Месье, как правило, не везло, – замечает местный крупье. [541]
Уинстон по-прежнему сохранил остроту ума и смелость суждений. Так, например, в свою семьдесят пятую годовщину на вопрос: «Сэр, испытываете ли вы какой-нибудь страх в отношении смерти?» – мэтр мировой политики ответил в своем излюбленном стиле, смешав воедино юмор, парадокс и собственную значимость:
– Я готов встретиться с Творцом. Другое дело, готов ли Творец к такому тяжкому испытанию, как встреча со мной! [542]
Однако в целом силы стали все чаще покидать великого человека, превратив последние десять лет его жизни в мучительное ожидание конца.
Летом 1962 года во время очередного отдыха в Монте-Карло с восьмидесятисемилетним Черчиллем произошел несчастный случай. Вечером 28 июня перед тем, как лечь спать в своем номере «Hotel de Paris», Уинстон поскользнулся и, падая, сломал ногу. До кровати он так и не добрался. Расположившись настолько удобно, насколько это было возможно, Черчилль принялся ждать. Британского политика обнаружили спустя час. Как вспоминает одна из медсестер:
– Я нашла его лежащим на полу в спальне. Он накрыл себя шерстяным одеялом и подложил под голову несколько подушек. Сэр Уинстон был в здравом рассудке и казался очень спокойным.
Увидев медсестру, он произнес с улыбкой на лице:
– Леди, по-моему, я сломал себе ногу. [543]
Пострадавшего осмотрел доктор Дэвид Робертс, живший на Ривьере. По его рекомендации Черчилля положили в расположенную неподалеку больницу Принцессы Грейс, где ему наложили гипс. Своему секретарю Уинстон скажет:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});