Сигизмунд сказал поспешно:
- Вам виднее, сэр Ричард!.. Как скажете. Мы с сэром Тамплиером далеки от тайн дворцовых кладовых. Ведите!
- Дворцовые кладовые мне в самом деле виднее, - согласился я, - и ближе. Но приходится сидеть еще и на троне. Нагрузка такая.
Тамплиер подтянулся, сказал с должным уважением:
- Да, Ваше Величество. Все верно, Ваше Величество. Дверь выломаем?
- Да, - ответил я, - но на этот раз не лбами.
Они смотрели на дверь, а я ощутил в ладони рифленую рукоять Мьёльнира.
Сигизмунд вскрикнул:
- Они догадались, туда с обеих сторон бежит народ!
Во все стороны полетели большие и мелкие осколки камня, дверь исчезла, как и участки стены по бокам и верх, тем самым превратившись в широкий проход, который можно закрыть разве что огромными воротами.
Тамплиер заорал дико:
- Во имя Господа!..
И ринулся бесстрашно и не терзаемый сомнениями, что важнее всего: Тамплиера могут ослабить, а то и погубить только его же сомнения, Сигизмунд со звонким чистым криком невинного ангела бросился следом, уже и забыл, что сам же вызвался защищать мою спину.
Я убрал оружие дальнего боя и уже с оголенным мечом в руке побежал за ними, стараясь нагнать как можно быстрее и пойти впереди.
Дорогу загородил рослый центурион в золотых доспехах, включая поножи, что значит ранг на два порядка выше простого ангела, что-то зело важное, не ниже архангела.
- Смертный, - прорычал он злым голосом, лицо его страшно перекосилось, - далеко же ты забрался.
- Но я отсюда вернусь, - сказал я, - а ты останешься.
Он выдернул меч из ножен и прыгнул в мою сторону. Я легко парировал удар, сталь жутко звякнула, лицо ангела перекосилось от боли.
- Ты…
- Зря вы это затеяли, - сказал я.
- Мы все равно все…
- Может быть, - ответил я, - но ты не увидишь.
Он, сцепив зубы, размахивал мечом, с трудом нанося удары, я парировал еще раз и сильным ударом срубил ему руку вместе с плечом.
Еще лицо на миг застыло в смертельной муке, я сказал с сочувствием:
- Не надо было облекаться плотью.
- Смертный…
- Кто из нас? - спросил я и, не дожидаясь ответа, ушел от размашистого удара его сотоварища, ткнул мечом, поразив его насмерть с первой же попытки, и, разъярившись снова, ломанулся в сверкающую стену из позолоченных щитов, ярко-белых туник и блистающих кирас.
Если бы не это дикое количество, я бы ликовал только, встречая таких противников, можно даже повыламываться, изображая супергероя, но уже вскоре рука бойца колоть устала, и ядрам проходить мешала гора кровавых тел.
Тамплиер и Сигизмунд устали тоже, у Тамплиера даже доспехи раскалились, я сперва слышал только тяжелое хакание из-под опущенного забрала, затем хрипы и яростные стоны, переходящие в гневный рев.
Сигизмунд дрался неутомимо, однако от него все больше разгорался свет, словно от небесного ангела.
На него начали оглядываться в испуге и удивлении, а он, не замечая устремленные на него взгляды, продолжал плечо в плечо с Тамплиером уничтожать зло.
Это я старался бы уменьшить его количество, но Сигизмунд живет для того, чтобы уничтожить зло именно полностью. Как относится к злу Тамплиер, не знаю. Думаю, он ближе ко мне, чем к Сигизмун-ду, хотя, надеюсь, я не настолько стоек в своих убеждениях.
Политик вообще не должен иметь убеждений. Я, правда, пока еще имею, но зато они у меня крайне гибкие, могу не просто согнуть в любую сторону, но и таким гордиевым узлом завязать, что даже Александр Македонский не развяжет.
Глава 9
Нас все же оттеснили, не дав ворваться через выбитые двери. Я помахал рукой, привлекая внимание фон Урслингена, дескать, давай всех уцелевших сюда, а сам с Тамплиером и Сигизмуццом бросился к оставленным без внимания главным воротам цитадели.
Молот вышиб их только с третьего раза, что изумило и встревожило. Только там я смогу произнести Малое Имя Господа, но нас в самом деле горстка, ангелы небесного легиона и демоны Вельзевула уже полегли, как скошенные колосья под широкой косой умелого косаря, а разбойники Матерна и наемники фон Урслингера тают, как грязный снег под тучами жаркого солнца, ибо цитадель Алфофа-ниэша защищают самые лучшие и отважные, они же главари мятежа.
С огромным трудом мы, трое паладинов, переступили порог крепости, и странное чувство овладело мной с такой мощью, что голова закружилась.
Я невольно ухватился за косяк двери.
- Сэр Ричард! - донесся звенящий, как у комара, голос Сигизмунда. - Вы ранены?.. Сильно?
Язык прилип к гортани, я попытался покачать головой. Ноги мои словно ушли вглубь, уже не ноги, а некая тектоническая плита, что тянется до океана и уходит под воду.
Я с трудом сделал шаг, чувствуя, как за мной поднимается весь материк, но нет, только ощущение, однако с каждым шагом врастаю в нечто, магнитное или гравитационное поле, фиксирующее меня в одной точке, так что такое не сдвинуть…. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, то и другое, смотря как пользоваться.
Темные ангелы уже поняли, кто перед ними, все удары сосредоточили на мне, бьют сильно, свирепо и точно, очень важно убить лидера, хотя бы духовного лидера, как ни кощунственно это звучит в применении к человеку, потому меня нужно убить во что бы то ни стало и как можно скорее. Это внесет если и не панику, то смятение в ряды наступающих…
Снова помутилось в сознании, ужасающая мощь обрушилась как-то странно, я ощутил себя нейтронной звездой, что сама искривляет вокруг себя пространство, а ее никто не сможет сдвинуть…
…и в самом деле, слепящие молнии, сжигающие в пепел скалы и превращающие в песок горы, ударялись в меня и тут же отскакивали, как от стенки горох, отскакивали и гасли, то ли поглощенные моими доспехами, то ли от стыда за свое бессилие.
Я с усилием вскинул над головой меч:
- За мир, который создал Господь!.. Ура!
- Ура!!! - заревели последние из уцелевших. В их диких воплях я с удовлетворением уловил чисто человеческое упоение грядущей дракой, когда можно выплеснуть из себя зверя и дать ему потешиться. - Слава Господу!
- Аминь, - крикнул я. - Бей, круши, пленных не брать!..
В сторонке промелькнул Азазель, кивнул мне, а из-за его спины выбежал Уриил с кровью на лице и в страшно иссеченных доспехах. Золотые волосы слиплись от крови, на меня уставился с восторгом и ужасом.
- Ваше Величество! - крикнул он потрясенным голосом. - Мы все еще… сражаемся?
- И ломим, - ответил я, - как солому. Как Михаил?
- Он изранен, - ответил он, - но его успели вынести… Можно я встану с вами рядом?
- Лучше с сэром Сигизмундом, - сказал я. - Он чист, а от меня такого наберетесь за секунду, всю жизнь заставят каяться и ступать лбом в звездно-полосатый пол.
Со стороны площади в холл вбежали, сильно хромая, с полдюжины ангелов, хотя может быть и демонов, сейчас уже трудно отличить друг от друга, я крикнул им через головы сражающихся:
- Думайте о хорошем, чистом и светлом! По праву победителей вы можете насиловать всех, кого застанете еще живыми. Разве это не главная цель любой войны?.. Насилие, лут и дроп. Сим по-бедиши!
Ангелы в растерянности переглядывались, очень уж я по-человечески радикален, однако, с другой стороны, раз уж они сейчас все в людском облике, то могут и поступать по человеческим военным законам: трое суток на разграбление, насилование и прочие сладостные бесчинства, самое главное воинское достижение, а все эти ордена и медали - потом, как память, кого и как бесчестил…
Уриил проговорил непривычным для архангела растерянным голосом:
- Сэр Ричард, командуйте. Из нас очень мало кто воевал, да и те что-то не любят вспоминать ту Первую Битву… потому ведите вы! Как человек, который не выпускает из руки острый меч, обагренный свежей кровью!
- Это да, - согласился я. - Вот не выпускаю, и все тут! С ним и спать ложусь, как Роланд с Дю-рандалью… За мной!
Из холла мы ворвались в тронный зал, где нас встретили, как я понимаю, главные мятежники, они же и лучшие бойцы. Бой снова вспыхнул злой, хаотичный, я чувствовал, что в самом деле дерусь с лучшими из лучших когда-либо живших воинов, лучших в искусстве владения оружием, хотя, судя по тому, что они в нижнем ярусе, они же одновременно и худшие из преступников.
Тамплиер и Сигизмунд стараются держаться ко мне ближе, обоим приходится предельно тяжко, хрипит уже и Сигизмунд, Тамплиера вообще качает от усталости, как дерево под сильным ветром.
Со всех сторон дикие крики, лязг, звон, грохот тяжелых ударов. Я не обращал внимая на вопли, но один болезненный вскрик за спиной показался странно знакомым.
Обернувшись резко, увидел падающую мне на руки Махлат, лицо бледное, в глазах боль. Она старалась улыбнуться, я охнул, увидев острие дротика, что высунуло острый клюв из ее груди.