— Задница моя — как арбуз! — отрезала Маша, делая сердитое лицо — Когда ты отстанешь со своими фруктовыми приколами?! Поехали давай!
— Куда едем, золотоглазая? — не смутился мужчина, прибавляя уровень звука магнитолы, тут же выдавшей залихватскую восточную мелодию — Хоть на край света, да! С тобой — навсегда! Только плати, щедрая моя!
— Во-во… только плати! Вы, чурки, просто так ничо не сделаете, только за бабки! — фыркнула Маша, недовольно глядя на магнитолу — Вперед поезжай! Да выключи свое дерьмо, я от этих твоих трени-брени сблюю щас! Езжай в поликлинику давай! Ну вот какая сука придумала поликлинику делать отдельно от больницы, а? Да еще и за тридевять земель!
— Да чо земель-то? — ухмыльнулся таксист — Всего-то четыре квартала! Тут идти-то пятнадцать минут!
— Некогда мне ходить! Дела у меня! — Маша достала полтинник, пренебрежительно бросила между сиденьями — На, жених хренов! Получи! Потом позвоню, если чо.
— Номер-то помнишь, пери моя?!
— Я еще из ума не выжила. И для того трубка есть телефонная! Там все забито! Все, покедова… бай хренов! Врубай свою дерьмомузыку!
Маша выбралась из машины и бодро зацокала по асфальту. Таксист — мужчина лет сорока, с лицом покрытым черной, с проседью щетиной, которую не брала бритва, задумчиво поцокал языком и со вздохоми сказал в пространство:
— Я б вдул… Хорошая Мащя, да не нащя… иэххх…
Машина дернулась, цокнув разбитой крестовиной и унеслась в клубах пыли и в залихватских завываниях зурны. Амир очень любил музыку своей родины, несмотря на то, что жил в России уже десять лет и должен был бы проникнуться местным укладом. Нет, русская музыка ему так-то нравилась, но что может быть лучше родной, той, к которой привык с детства, той, что напоминает о далеком, утерянном доме…
А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля… не для него, «чурки» и «водилы»!
Амир вздохнул и снова нажал на педаль. Первый полтинник за день — ну что за жизнь пошла? Эдак придется на шиномонтаж к родне пойти, а неохота. Тут сам себе хозяин…
* * *
— Привет, Катенок! — Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой, вытертой простыней:
— Я выписала, Машуль! А зачем тебе это надо-то? Колись давай!
— Не, Кать — Маша покачала головой и похлопала девицу по руке — Я же сказала — это мое дело, мне надо, вот ты с какой целью спрашиваешь? Чтобы я врала? Сказала же — нос не суй!
— Ладно… забей — Катя недовольно поджала губы, но продолжать допрос не стала — Тут не все, но так-то тех, кого могла. Глянь — это вот адрес, это фамилия. Болезнь указана, имя. Где работает — тоже указано. Еще я созвонилась с Таткой, ну ты ее знаешь — из детской, она тоже мне надиктовала. Кой-чо совпадает, но есть и новые. Вот тут, отдельным списком. Все, как ты говорила. Ну, и… я сделала, в общем-то, чо ты просила.
— Знаю, знаю! — Маша нарочито ласково улыбнулась, полезла в сумочку и достала оттуда запечатанный конверт — Вот тут пять штук, как я говорила. И не бзди — все точно, можешь не пересчитывать — все как в аптеке!
— Ага… как в нашей аптеке, да? — хихикнула Катя — Тогда точно надо пересчитать!
Они захихикали, потом Катя посерьезнела и добавила:
— Слышь, Маш… а Татке? Я чо, из своих платить буду, что ли?
— А сколько ей надо?
— Четыре штуки… я обещала!
Маша молча достала косметичку, вытащила четыре купюры по тысяче и бросила на стол. Как на грех, вошла вторая медсестра, работающая в регистратуре и тут же кинулась к столу, радостно крича:
— Всем раздают?! И я! Я в доле!
— Отвали — Катя подняла брови и махнула головой в сторону двери- Слышь, дай, внатури, с подругой говорить спокойно, а? Ну что ты везде нос-то суешь?! Иди, говорю, иди!
Дождавшись, когда сотрудница вышла:
— Наушница хренова! Заложит сцука — на-раз! Щас пойдет разносить, что Машка приходила и деньгами сорила! Вот нафуя ты на стол бросила, скажи мне, подруга моя дорогая?! Не хватало еще проблем!
— Забей! Ну — долг приносила, и чо? Торт купи, и замажь суку. Скажи — у Машки днюха, вот и приходила. Долг отдала! Никогда эту гадину не любила… Все, пошла я. Дела!
— Деловая ты стала Машка внатури! — завистливо вздохнула Катя — С колдуном крутишь, говорят! А что, он правда такой красавчик? Девки ходили смотреть, говорят — отпад! Как с кина!
— А я с гавном не кружусь! — презрительно отрезала Маша, и уже на ходу — Ты бы вот меньше с хачиками каталась, может тоже бы себе какого-никакого… колдуна нашла. Я-то вот нашла!
Довольная сама собой, Маша выскочила из регистратуры, а Катя осталась сидеть, кипя от злости на злую суку Машку, которой ни с хрена достался крутой чувак! Хотя по внешности она ничем не лучше ее, Кати, а в постели, парни говорили — совсем бревно! По сравнению с ней, Катькой, конечно! Впрочем — скоро Катя утешилась мыслью, что кроме пяти штук у нее задержатся еще пара голубых бумажек — хер Татке, а не четыре штуки! Обойдется! У нее мужик нормально зарабатывает, да и вообще… нехера баловать!
Выйдя из поликлиники, Маша было собралась позвонить Амиру, подосадовала — надо было подержать его тут. Но думалось, что задержится у Катьки, платить же за простой было жалко. Ругнулась — что, денег нет? Привычка к крохоборству! Тьфу!
Заметила — хундай с шашечками стоит — Володька! Было с ним пару раз, но… он начал что-то про серьезные отношения, латату всякую нести, «Давай вместе будем, поживем»! А на кой он нужен? Член у него приличный? Так кроме члена ничего и нет! Кроме хундая этого — и то в кредит! Какой болван ему кредит-то дал, ему бы только тачку какую-никакую — покататься, девок пялить!
Нет, ну его к черту — щас ныть начнет опять. Отношения выстраивать!
Пошла переулком на «Крест» — перекресток, где собирались таксисты. До больницы и правда можно было дойти негорюхой — за минут пятнадцать если на каблуках, и за пять — дошлепать в кроссовках, но влом идти пешком, точно! И время дорого! Щас надо прием Олегу устраивать, быть рядом, а то сцуки так и норовят на халяву проскочить! Халява — святое дело! Прикидываются безденежными овечками…
Заторопилась, зацокала каблучками — прием через час!
— Эй, подвезти? — из джипа высунулся смуглый молодой парень, то ли кавказец, то ли… а кто еще-то? Цыгане, если только? Но откуда им тут быть? Гурген давно все подмял, поделил с Череном, хачей, кроме как гургеновских быть не может, а цыган сюда не пускают. Вся шмаль от Гургена идет. Говорят — через Черена. Но мож и болтовня…
— Не надо! — взгляд в сторону, чтобы не смотреть в глаза. Хачи не любят, чтобы на них смотрели в упор, они как звери — поглядел — значит хочешь напасть!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});