Читать интересную книгу Фарс-мажор. Актеры и роли большой политики - Андрей Колесников

– Я сейчас все объясню, – бесконечно устало сказал этот человек. – Значит, так. Я сегодня зашел с одним азербайджанцем в туалет. Вы понимаете, зачем?

Женщина торопливо кивнула.

– Мы зашли в разные кабинки. И кажется, что мы такие разные. Но! Опустошение желудка у нас шло по одному принципу. Это – главное. Почему этого никто не хочет понять?! – с горечью воскликнул гость съезда. – Ведь мы же живем среди людей! Все остальное – самоопределение, самобытность – все это отходит на второй план! А может быть, на третий! На первом – принцип единообразного опустошения желудка!

Он смотрел на нее с таким страданием, словно давно нуждался в слабительном.

У могилы Ясира Арафата люди теряли сознание. Но не от горя, а от тычков прикладами, от переломанных ребер и сдавленных легких. В результате нечеловеческих усилий полицейских вокруг могилы все-таки оставалось крошечное свободное пространство.

Я увидел бетонную плиту, лежащую в углублении около метра. Под ней теперь и покоился верный сын палестинского народа.

Вокруг плиты с задумчивыми лицами уже сидели лидеры боевых палестинских организаций. Их пинали желающие отдать дань памяти Ясиру Арафату. И те и другие были и сами уже полумертвые.

Я увидел, как палестинский полицейский автоматом остановил одного из пинающихся. В ответ тот неожиданно проворно оторвал полицейского от земли, взяв его за грудки. Полицейский не нашел ничего лучшего, как чмокнуть противника в губы. Тот от неожиданности выронил полицейского.

* * *

Полковник милиции и человек в штатском, представившийся командиром спецназовцев, минут десять о чем-то очень тихо разговаривали на повышенных тонах.

* * *

В здании синода РПЦЗ святые отцы перед приездом президента заметно нервничали.

– Батюшка, как вы считаете, Владимир Путин может войти в историю как объединитель церквей? – спросил я немолодого человека в рясе, с самой длинной в этом здании бородой.

– Я брат Исаак, – мягко поправил меня батюшка. – Он, может, и хочет видеть себя так. Но тут вот какая проблема. Все в руках Божьих.

– То есть не в его руках?

– В Его, конечно, – мгновенно согласился он.

– Стоп, – твердо сказал я. – Давайте разберемся. «Он» у вас – это кто?

– Бог, – с недоумением ответил брат Исаак. – А у вас?

– А у нас все как-то непросто, – пробормотал я. – Скажите, брат Исаак, а в чем главная проблема объединения церквей?

– Главная? – переспросил брат Исаак. – Дайте подумать, должен ли я отвечать… Нет, не должен. Пока-пока!

И брат Исаак поспешно удалился.

* * *

– Об объединении, возможно, вообще говорить не стоит, – молвил брат Иосиф. – Скорее надо говорить о примирении. Объединение сразу подразумевает какой-то контроль со стороны Москвы, не правда ли? А для наших людей здесь главный вопрос: изменилось ли что-нибудь в России по сравнению с советской властью?

– Конечно, изменилось, – уверенно ответил я.

– Нет, я имею в виду – принципиально, – испытующе посмотрел на меня брат Иосиф.

* * *

– А кому-то из известных людей вы ставили ваши уникальные клапаны?

– Да-да! – крайне оживился генеральный директор предприятия «Мединж» Сергей Евдокимов. – Одному очень известному артисту! Он же недавно по… то есть умер… Да вы наверняка слышали! Как же его?..

* * *

В Каменке у компьютера перед видеокамерой уже два часа не шевелясь сидели две девушки.

– Улыбнитесь, сейчас уже президент войдет! – попросили их из Пензы.

– Улыбнуться? – удивилась одна. – У нас сейчас инфаркт будет!

* * *

Пикетчики, по их словам, представляли правые партии. В нескольких местах они вышли из зарешеченных микроавтобусов и теперь стояли перед кордоном полицейских, делая вид, что им стоит огромных моральных и психологических усилий не нарушать общественный порядок. Полицейские тоже делали вид, что из последних сил сдерживают себя, чтобы не начать работы по соблюдению этого порядка.

* * *

Полицейские погнались за юношей, выкрикнувшим им прямо в лицо все, что он думает о российском лидере, – и мгновенно настигли его, но не притронулись к нему, а окружили, взмахнули дубинками и так и застыли, как будто кто-то нажал кнопку «пауза» в компьютерной игре «Догони хулигана!».

– Проблемы здравоохранения давно перезрели, Владимир Владимирович, – поделился главврач Нижнекамской больницы № 3 Гамир Исмагилов. – И спасибо, что вы их начали! Но еще две проблемы есть важные: питьевая вода и массовое движение «За здоровый образ жизни!». Если справимся, это позволит избежать массовой алкоголизации населения! И тогда завершим начатое и еще не начатое!

* * *

Президент Путин побывал в якутском художественном музее. Там было много картин. Директор музея рассказывал о многих из этих картин.

– А вот наши культурные деятели, – говорил он, показывая на картину, где были изображены три якута в позах, подозрительно напоминающих позы русских охотников на известной картине художника Перова «Охотники на привале». – И коневоды наши, и старейшие литераторы, заложившие профессиональную якутскую литературу. Жалко, не дожили до этого дня. А вот ловцы рыбы. Наловили и делят честно.

– Честно? – подозрительно спросил господин Путин.

Директор музея внимательно посмотрел на картину – кажется, другими глазами.

* * *

– Три зимы… 27 месяцев… службы в погранвойсках в Заполярье, – шевелил губами, подсчитывая, очевидно, в многотысячный раз, политолог Сергей Марков. – После этого на все, что вокруг происходит, смотришь как-то снисходительно.

И он снисходительно осматривался вокруг.

* * *

– За время нашей работы я приобрел дружбу с вами, – воскликнул член Общественной палаты, адвокат Анатолий Кучерена. – Мне было легко с вами! Хотя мы и не знали, что нам делать!

* * *

– Вы что-то хотели сказать президентам? – спросил кто-то чешского ветерана.

– Сказать? Да, – кивнул чех. – Чтобы они были лучше, чем те, кто был до них. А то такое происходит…

– У нас или у вас? – переспросил я.

– И у нас, и у вас. Миллиарды долларов откуда-то взялись у людей. Я знаю, откуда! – оживился он. – Это приватизация. Это все приватизация. У нас, у вас… Вот этот человек из «Челси». Откуда у него такие деньги?

– Дрогба? Креспо? – уточнил я. – В нападении играет или в защите?

– Да нет, – поморщился он. – Он ими владеет.

* * *

Генеральный директор холдинга «Сарансккабель» Эвир Боксимер рассказал, что, кажется, нет на свете кабелей, которые не делают на заводе «Цветлит».

– А есть что-то из того, что вы делаете, а на Западе никто не делает? – спросили его.

– Нет! – уверенно ответил Эвир Боксимер. – Мы делаем все то, что на Западе уже есть. Но мы это делаем, потому что надо понимать: нам это нужнее, чем им.

Он показал крупногабаритный радиочастотный кабель и рассказал, что гофрирование кабеля производилось путем лазерной сварки.

– По патенту работаете? – уважительно уточнил кто-то.

– Нет! – так же уверенно сказал Эвир Боксимер.

– Сами, что ли, все придумали? – удивился я. – Это же какие технологии!

– Какие? – нахмурился гендиректор.

– Высокие, – вспомнил я.

– Нет, что вы! – с облегчением засмеялся он. – Все делаем по западным технологиям!

– Но без патента? – еще раз на всякий случай переспросил я.

– Ну, в целом да, – вздохнул Эвир Боксимер.

* * *

Когда слово предоставили президенту Международной организации профсоюзов Гаю Райдеру, председатель ЦК профсоюзов жизнеобеспечения Александр Василевский сказал мне на ухо:

– По численности мы самые большие в мире. А по потенциалу очень слабенькие. Вот когда мы все вымрем, – и он обвел широким великодушным движением весь зал Манежа, – тогда, я думаю, придут настоящие ребята!

* * *

Владимир Путин, сидевший в президиуме 6-го съезда Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), взял слово.

– Профсоюзы, – сказал он, – важнейший партнер для государства и бизнеса!

– Проговорился, – удовлетворенно произнес Александр Василевский.

* * *

Матери борца Вартереса Самурдашева даже в голову не приходило, что кто-то может не посмотреть, как ее мальчик отобрался из группы.

– Он должен был быть первым! – со страшной, без преувеличения, тоской сказала она.

– Он приучил вас к победам?

– Это я приучила его к победам!

* * *

Девушки несли над головами плакаты «No Bush, no Putin, no globalism». При этом девушки были полуголы, и груди их были накрашены голубым и зеленым, что, конечно, на несколько сантиметров снижало публицистический пафос надписей на транспарантах.

* * *

Одна девушка рассказывала, как вырвалась из захваченного террористами театрального центра на Дубровке.

– Бегу вдоль стены, слышу, кричат: «Стой, б…!» Это, понимаю, свои…

* * *

Военные ходили по полигону с неприлично счастливыми лицами. Кому, как говорится, война… Это был их день. Журналистов некоторое время не пускали даже в биотуалеты в непосредственной близости от командного пункта. Солдаты, охранявшие их от вероятного противника, то есть от нас, объясняли, что в туалет может зайти «человек в звании не ниже полковника». «Человек» – это звучало гордо. Правда, среди журналистов оказались несколько полковников запаса. Этот психологический ребус был не по зубам солдатам-срочникам, и они вздохнули с облегчением, когда с самого верха, с холма, где уже вот-вот должен был приземлиться вертолет с главковерхом, пришла команда: «Пусть заходят!».