простят. Нет, теперь эта дверь для меня закрыта.
Кроме того, я должна подумать о Лоренцо. Италия превратила его в пишущую машину. Он заболевает, когда слишком много работает, и я должна ухаживать за ним, чтобы восстановить его здоровье. Не сомневаюсь, что он станет великим писателем, но только в том случае, если с ним буду я. Он постоянно так говорит, и это правда. Это тоже привязывает меня к нему. И я не должна больше разрушать жизни, правда?
Поэтому я надела маску. Я держу свое горе при себе. Мое лицо похоже на алебастр, а глаза сухи, как мел. Но я целыми днями вынашиваю планы увидеть моих детей, забрать их к себе. Мы с Лоренцо ссоримся и деремся, как кошка с собакой, только мне все равно. Потому что скоро я увижу своих детей!
Твоя любящая сестра Фрида
P.S. Он отказался от дурацкого названия «Пол Морел» и взял предложенное мной – «Сыновья и любовники». Ты согласна, что это много лучше?
Часть VIII
Лондон, 1913
Она ненавидела себя, хотела растоптать себя, уничтожить. Как человек может стать свободным?
ДЭВИД ГЕРБЕРТ ЛОУРЕНС, «РАДУГА В НЕБЕ»
Глава 66
Фрида
По дороге в Хэмпстед Фрида зашла в кондитерскую. Вдоль стены за прилавком выстроились огромные стеклянные банки: ириски, тянучки, лимонные карамельки, лакричные леденцы, ячменный сахар; грушевое драже, мятные пастилки, засахаренные ананасы. Она купила по пакетику разных сладостей, положила в саквояж и направилась, сходя с ума от волнения, вверх по склону к Велл-Уок. Солнце щедро рассыпало золото по газонам, воздух наполнял аромат скошенной травы. Фрида сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Она чуть ли не целый месяц придумывала, что скажет: Здравствуйте, бабушка Уикли! Как поживаете? А как поживают Чарльз и Мод? Я всего лишь хочу увидеть своих детей, можно войти? Вы так добры. Спасибо, бабушка Уикли.
По мере приближения к дому сердце стучало все быстрее, ладони стали липкими от пота. Отрепетированные слова застревали в горле. Возникло чувство, будто все ее прошлые личности собрались вокруг, желая удачи. Малыш Фрицль, ныряющий со скал и плавающий в пруду с лягушками. Маленькая Фрида, орошавшая грушевые деревья и залезавшая в лисьи норы. Юная Фрида, мечтающая о приключениях и любви. Замужняя Фрида. Фрида-прелюбодейка. Фрида – Королева Пчел. Все эти Фриды, казалось, окружили ее беспорядочной толпой.
Она свернула на Велл-Уок, расправила плечи и с притворной беззаботностью зашагала к дому Уикли. Она позвонит в колокольчик. Настырно; не будет трястись и дрожать. Ей нечего бояться. Это ее дети. Она будет вежлива, но тверда – и с бабушкой, и с Мод. Возьмет детей на руки и будет обнимать долго-долго, сколько захочет. Наслаждаться ощущением их липких губ на своих. Гладить по волосам, по щекам и пушистым затылкам. Затем поведет их в парк, усадит на солнышке и будет кормить сладостями, как птенцов. Проверит, нет ли у ребятишек вшей. Ущипнет за ребра – хорошо ли их кормят. Осмотрит зубы и убедится, что ногти на ногах подстрижены как надо. А потом незаметно положит их в сумку и убежит…
Где-то стучала выбивалка для ковров. Мод в своем репертуаре – вечно убирает. Улыбка Фриды расплылась шире. С Мод легче найти общий язык, чем с бабушкой. Наверное, бабушка куда-то ушла и дети одни с Мод – занимаются учебой или помогают тете с весенней уборкой… Вот и дом. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Она подняла глаза, ища взглядом Мод с выбивалкой в руках.
Напрасно. Подойдя ближе, Фрида увидела, что входная дверь закрыта, а жалюзи опущены. Она нахмурила лоб и выпрямилась. С отрепетированным почтением двинулась к двери. Потянулась рукой к дверному молотку и застыла. Медный молоточек потускнел и запылился. Ее взгляд скользнул к окну. Снаружи вдоль подоконника ползли сорняки, а внутри валялись мертвые мотыльки и мухи. Стекло темное от пыли. В углах висит паутина.
Она подняла молоток. Звон эхом пронесся по коридору, вверх по лестнице, до самого чердака.
Фрида отступила назад и осмотрела дом. Зашторенные окна зевали от скуки. Облупившаяся краска покрылась коркой грязи, а в щелях каменной кладки гнездился чертополох. У нее упало сердце. В горле что-то хрустнуло.
Она встала коленями на мокрые, потрескавшиеся каменные плиты и открыла сумку, достала пакетики со сладостями, выставила на порог. Как на могиле, подумалось ей. Жалкие свидетельства материнской любви.
Разложив сладости аккуратной горкой, Фрида подошла к соседнему дому и позвонила в дверь. Наверху открылось окно, и выглянула мужская голова.
– Куда делись Уикли?
Фрида опустила поля шляпы, чтобы он не увидел ее покрасневших глаз.
– Понятия не имею, – лениво шевельнул усами мужчина.
– Когда они уехали?
– В сентябре прошлого года. Адреса у меня нет.
Он убрал голову и хотел закрыть окно.
– Подождите, будьте добры. Может, вы знаете, куда они могли переехать? Прошу вас!
Она умоляюще прижала руку к груди.
– Мальчик сказал, что пойдет в школу Святого Павла. Насколько я понимаю, она может быть хоть в Тимбукту.
Окно скрипнуло и закрылось. Когда Фрида повернулась к выходу, боль и разочарование сменились гневом. Как он мог? Как он посмел!
Глава 67
Эрнест
В окно его нового кабинета в Западном Лондоне проникал запах Темзы, сегодня особенно неприятный: рыбный, с оттенком нечистот. Сил закрыть окно не было. Поездки в Ноттингем и обратно совершенно измотали. Эрнест сидел за столом, почтительно склонившись над первым изданием «Леди Анны» Энтони Троллопа. Он погладил коричневый кожаный корешок и нежно провел пальцем по хрупким страницам. Переплет поблескивал. Тисненые буквы названия излучали уверенность, согревали и утешали. Эрнест купил книгу в нехарактерном для него приступе расточительности, на прошлой неделе, когда нанес визит мистеру Уэллсу, торговцу огнестрельным оружием. Как выяснилось, мистер Уэллс мог предложить своим клиентам не только пистолеты, но и первые издания известных писателей.
Эрнест открыл книгу и принюхался. Ему импонировал даже запах – пыльный, церковный, освященный. Он прижал страницы к носу, чтобы с помощью запаха отвлечься от громкого материнского голоса; мать убеждала кого-то – видимо, детей, – что если сопротивляться дьявольским искушениям, то можно обратить в бегство самого сатану. Зато слова страницы, как всегда, манили. Слова, слова, слова. Вся его жизнь состояла из слов. Он переводил, анализировал, разбирал, выяснял их происхождение. А они его подвели. Он не смог сделать счастливой свою жену, понять ее, достучаться до нее.
Подняв голову, Эрнест неожиданно для себя заметил в дверях переминающегося с ноги на ногу Монти. По счастью, последнее приобретение – пистолет Ланкастера – уже заперт в ящике стола.
– Что ты