Но кто же отец ребенка? Суффолк? Франциск? Какой-нибудь молодой слуга?
Ни тот, ни другой и ни третий. Очень скоро выяснилось, что молодая королева повсюду распускала слухи о своей беременности и что-то подкладывала под платье, изображая, что полнеет, дабы, когда подойдет срок, взять ребенка у женщины, родившей в то же время.
Но Луизу Савойскую она не провела. Мать будущего государя приказала лекарям и повитухам осмотреть королеву, и Марию разоблачили.
В тот же день, вопреки обычаю, Франциск явился в Клюни и спросил у Марии, может ли он короноваться.
Побежденная королева, опустив голову, ответила:
– Сир, я не знаю иного короля, кроме вас…
Через несколько дней, двадцать пятого января, в Реймсе состоялась коронация Франциска I, а в начале февраля он торжественно въехал в Париж.
Сорок дней траура прошли, и король навестил вдовствующую королеву.
– Корону, которую вы, мадам, только что потеряли, я снова готов вручить вам, – сделал он Марии неожиданное предложение.
Опасения Людовика XII сбывались. Франциск намеревался бросить Клод, в это время ожидавшую ребенка, ради прекрасных глаз англичанки. Но он и представить себе не мог, какой ответ ему доведется услышать.
– Я надеюсь, сир, – сказала Мария, потупив глаза, – что вы не рассердитесь, если я выйду замуж по велению сердца.
Ведь Мария всегда любила Суффолка, только его и никого больше…
Оказавшись в вынужденном уединении в Клюни, все шесть недель Мария обдумывала ход своих действий. Она знала, что по истечении срока траура за ней явятся из Англии придворные, в числе которых будет и Чарльз Брэндон, любимец короля Генриха. Ей было также известно, что доверять обещанию брата нельзя. До Марии уже дошли слухи о том, что английский король собирается выдать ее замуж за какого-то испанского принца. Марии нужен был союзник – и она обратилась за помощью к королю Франции. Она поведала Франциску о своей любви к Чарльзу, и, когда тот прибыл в Париж, ему просто не оставили выбора. Франциск явился к нему и потребовал признаться в чувствах к Марии. Что ему оставалось – этому красивому доблестному придворному, пойманному в силки красавицей и коварным французским королем? С полной уверенностью в том, что собственный государь никогда его не простит, герцог Суффолк сдался.
Через месяц Мария и Чарльз тайно обвенчались.
Став герцогиней Суффолк, Мария, которая предпочла французской короне любовь, вернулась в Англию.
Ночь польской золушки
«Как же я устала жить в нищете!» – думала бывшая польская королева Екатерина, склоняясь над шитьем. Она трудилась над платьем дочери, пытаясь обновить его.
Ее дочь, принцесса Мария, сокрушаться, как мать, не могла, поскольку ничего другого, кроме жизни в изгнании и бедности, не помнила.
– Боже мой, – вздохнула Екатерина, – когда же наконец все это изменится…
– Когда отца призовут в Польшу, – уверенно заметила принцесса.
– Сомневаюсь, что это когда-нибудь случится, – проговорила изгнанная королева, горько улыбаясь.
– Тогда на что же нам надеяться, матушка? – спросила Мария Лещинская, которую в семейном кругу нежно называли Марысей.
– На твое удачное замужество, – сказала королева, штопая подол платья дочери.
– Мое? – Мария улыбнулась, и щеки ее вспыхнули. – Какие могут быть надежды на удачное замужество у нищей принцессы, дочери короля-изгнанника?
– Не смей говорить подобные вещи, дочь моя, – гневно остановила ее мать.
Но Мария молчать не могла.
– А разве я не права? У меня нет ни приданого, ни красоты, да и возраст…
– Не смей даже думать об этом! – взволнованно повторила Екатерина. – Девушки куда менее красивые, чем ты, удачно выходят замуж. Не забывай, что ты – дочь короля!
– Но почему мы не можем жить, как простая семья, любя друг друга и полагаясь только на себя? – не унималась Мария. Ей давно надоели разговоры о знатных женихах и свадьбе, которая, как казалось девушке, могла состояться лишь в воображении ее родителей.
– Потому что польский престол по праву принадлежит твоему отцу, а не Августу, курфюрсту Саксонскому. Если бы не могущественная Россия, ему бы никогда не удалось изгнать нас из королевского дворца, ввергнуть в нищету и преследовать по всей Европе. Но твой отец всегда будет надеяться вернуть себе престол. Короли не могут жить в бедности – это слишком оскорбительно.
Королева Екатерина была права. Станислав Лещинский, которого счастливый соперник лишил польской короны, все еще не терял надежды вернуть себе трон, опираясь на помощь французского монарха. Впрочем, о несчастной семье уже позаботились. Когда изгнанники оказались на берегах Рейна, к ним явились представители короля Франции и предложили выбрать город для проживания, пообещав к тому же выплачивать содержание. Тогда Станислав Лещинский и выбрал Виссембург, расположенный в Нижнем Эльзасе. На окраине городка семье предоставили старый обветшалый дом; обещанная же пенсия выплачивалась крайне нерегулярно.
Лещинские жили очень скромно, у них почти не было слуг, кроме нескольких преданных друзей, которые пытались придать дому видимость королевского величия. Образованием Марыси занимался сам король – человек весьма ученый, философ и художник. Он не оставлял мысли об удачном замужестве дочери и потому заботился о ее воспитании. Вскоре девушка научилась танцевать, петь и играть на клавесине. Принцесса могла похвастаться отличной фигурой, высоким ростом, прекрасными густыми волосами цвета льна. Она не была настоящей красавицей, но ее отличал живой взгляд, очаровательная улыбка и великолепный цвет лица – снег и розы. Словом, она была прелестна.
На нее обратил внимание французский офицер, маркиз де Куртанво, чей полк стоял тогда в Виссембурге. Вернувшись в Версаль, маркиз стал полковником швейцарских гвардейцев, но рассчитывать на титул герцога он не мог, поэтому от короля Станислава получил отказ.
В Париже тем временем происходили странные события. Регент скончался, и власть перешла в руки герцога де Бурбона, который как огня боялся возвышения герцога Орлеанского. Этот последний не унаследовал ни пороков, ни величия своего отца-регента – он был безликий набожный молодой человек, лишенный всякой хитрости. Единственное, что он любил по-настоящему, – это хорошая еда. Однако если бы юный король Людовик XV умер бездетным, именно герцог Орлеанский наследовал бы его трон. При одной мысли об этом премьер-министру Бурбону и его любовнице госпоже де При становилось дурно. Избежать подобной катастрофы было не так уж и сложно: королю надлежало сделаться отцом. Однако он мог умереть до того, как родится дофин, поскольку его невесте, испанской инфанте Марии-Анне-Виктории, которая вот уже три года жила в Версале, было всего восемь лет и она еще не достигла брачного возраста. Король же по-прежнему самозабвенно охотился, а, как известно, именно на охоте чаще всего случаются несчастья. Людовик мог также просто заболеть, лечь в постель и умереть, не оставив потомства, и тогда…