Мы, три сестры Мэллори, в свое время удачно поделили между собой территорию: я получилась довольно симпатичной, но прежде всего спортивной и ориентированной на бизнес. Шона, возможно, не могла похвастаться столь же правильными чертами, но зато лицо ее, словно маяк, освещал незаурядный ум. Кроме того, ей достался роскошный бюст.
Дженни переплюнула нас обеих. Темноволосая, настоящая неотразимая красавица. С карьерой у нее ничего не вышло, но она зарабатывала хорошие деньги в местном модельном бизнесе. Наша младшенькая вполне могла бы попытать счастья в Нью-Йорке и наверняка добилась бы успеха, однако подобные подвиги не слишком ее интересовали.
Мы с Уайаттом сделали несколько шагов навстречу Шоне. Сестра взглянула на меня, громко вскрикнула и, зарыдав, бросилась ко мне.
Казалось, она хотела меня обнять, но вдруг остановилась как вкопанная. Протянула руку и тут же опустила. Слезы текли по ее лицу.
Я взглянула на Уайатта:
– Что, действительно так страшно? – В вопросе прозвучала надежда услышать отрицательный ответ.
– Да, – просто ответил Уайатт, и ответ этот, как ни странно, успокоил. Ведь если бы дела действительно обстояли совсем плохо, он ни за что бы не признался, а наоборот, всеми силами пытался бы меня ободрить.
– Ничего страшного. – Я похлопала Шону по плечу.
– Что произошло? – спросила она, вытирая слезы.
– Тормоза отказали. – Подробное объяснение могло подождать до лучших времен.
– И с чем же ты столкнулась? С бетонным столбом?
– В меня въехала другая машина. С пассажирской стороны.
– А машина где? – не унималась сестра. – Ее можно починить?
– Нет, – ответил Уайатт, – машина всмятку. Шона снова пришла в ужас.
Я немного отвлекла ее, сказав, что мама пригласила нас на ужин и мне необходимо привести себя в порядок. Сестра кивнула:
– Это уж точно. Мама в обморок упадет, если увидит тебя в таком виде. У тебя есть хороший тональный крем? Черные круги вокруг глаз, как у енота. А будет еще хуже.
– Всего лишь подушка безопасности, – пояснила я.
Ключ от моего дома находился у сестры на общем кольце, вместе с другими ключами. Шона сняла его, отперла дверь и отступила на шаг, чтобы я могла войти и отключить сигнализацию. Потом тоже вошла в дом – вслед за Уайаттом.
– Мама и меня пригласила, – заметила она. – Я подумала, что нет смысла возвращаться в офис, все равно надо будет уходить, а потому предупредила, чтобы меня уже не ждали. Так что, если требуется помощь, вполне можете рассчитывать на меня.
– По-моему, все под контролем.
– Твоя страховая компания предоставляет автомобиль на время организационных действий?
– Да, слава Богу. Сотрудница обещала прислать машину уже завтра.
Шона была юристом до мозга костей: ее ум уже двигался вперед.
– А механика для аварийного контроля вызвали? Ведь потребуется нотариально заверенное заключение.
– Нет, – ответил за меня Уайатт. – Причина аварии вовсе не в механике.
– Но Блэр сказала, что отказали тормоза.
– Тормоза действительно отказали, но им в этом помогли. Тормозной шланг оказался перерезанным.
Шона прищурилась. Потом заморгала. Потом побледнела. Посмотрела на меня.
– Кто-то пытался тебя убить, – пробормотала она. – Снова.
Я вздохнула:
– Знаю. Уайатт говорит, что это все из-за того, что когда-то я выступала в группе поддержки.
И, смерив наглеца уничтожающим взглядом, я с улыбкой отправилась наверх, чтобы принять душ. Шона тут же бросилась меня защищать, и услышать это оказалось очень приятно.
Впрочем, моя улыбка быстро померкла. Двух покушений вполне достаточно. Ситуация начинала действовать на нервы. Оставалось лишь надеяться, что детективы Макиннис и Форестер все-таки найдут пробелы в алиби Дуэйна Бейли; да и четкие отпечатки пальцев на моей машине тоже не помешали бы.
Я стащила грязную, пропитанную кровью одежду и бросила на пол. Все равно теперь придется ее выкинуть. Просто удивительно – всего лишь кровь из носа, а такой ущерб. Войдя в ванную, я внимательно посмотрела на свое отражение в большом, во весь рост, зеркале. На скулах и переносице уже чернели смачные синяки. Такие же синяки появились на коленях, плечах, на внутренней части правого предплечья и на правом бедре. Болел каждый мускул, ныли даже пальцы ног. Посмотрев вниз, я обнаружила на подъеме правой ступни черное пятно.
Уайатт вошел в ванную как раз в тот момент, когда я стояла перед зеркалом и внимательно изучала свое лицо. Молча, не произнося ни слова, он тоже пристально осмотрел меня с ног до головы, а потом взял на руки и принялся качать, словно маленького ребенка. В объятии не было ни малейшего намека на сексуальность, да и трудно представить, чтобы подобный набор ссадин и синяков мог вызвать что-нибудь, кроме искренней жалости.
– Нужны ледяные примочки, – наконец произнес он. – Много.
– Нет. Что сейчас действительно необходимо, так это пончик. Штук двадцать. Потому что надо срочно кое-что приготовить.
– Что ты сказала?
– Пончики. По дороге к родителям надо заехать в «Криспи крим» и купить двадцать пончиков.
– А нельзя обойтись печеньем?
Я освободилась из объятий и включила душ.
– Сегодня люди были так добры ко мне. Поэтому мне просто необходимо приготовить пудинг и завтра всех угостить. У меня есть очень хороший рецепт приготовления пудинга с использованием пончиков из «Криспи крим».
Уайатт стоял неподвижно, явно завороженный перспективой.
– Тогда, может, лучше купить сразу сорок штук и приготовить два пудинга? Один можно будет оставить дома.
– Извини. Но поскольку я сейчас не имею возможности тренироваться, мне придется ограничивать себя в еде. Аесли со стола будет громко взывать пудинг, искушение окажется слишком велико.
– Не забывай, что я полицейский и смогу тебя защитить. Возьму пудинг под охрану, и дело с концом.
– Не хочу готовить два пудинга, – призналась я и встала под душ.
Уайатт заговорил громче, чтобы перекричать шум воды:
– Я тебе помогу.
Голос звучал так жалобно, что я не удержалась от улыбки. Ему не следовало бы обнаруживать свое пристрастие к сладкому, ведь это давало мне в руки очевидный козырь. Я начала обдумывать, как воспользуюсь преимуществом и не дам Уайатту ни кусочка до самого завтрашнего дня – пусть попробует пудинг только у себя в департаменте, вместе со всеми. Размышление отвлекло меня от главной проблемы – повторяющихся покушений. Всего лишь игра ума, но она способна принести немалую пользу.
Смывая с волос шампунь, я услышала, как у Уайатта зазвонил сотовый телефон. Дело у меня шло медленно, поскольку левая рука еще не работала, но все-таки продвигалось. Был слышен разговор, хотя слова звучали неразборчиво. Покончив с мытьем, я выключила воду, сдернула с крючка полотенце и принялась вытираться, насколько позволяли мои ограниченные возможности.