делать хоть какие-то выводы.
Дан притянул ее к себе, прислонил спиной к груди, да ещё и обнял, будто хотел прикрыть от всего – и, да, от этого артефакта тоже. Но сказал… такого она не ожидала. Или, наоборот, подспудно именно этого и ждала?
– Меньше всего на свете я хотел бы тебя потерять. Но если будет нужно, если ты захочешь… Я помогу зарядить.
Οна не двигалась. Смотрела на тусклый кулон, на блеклую пентаграмму и кусала губы. А что тут можно сказать? Объяснить про чужое время, чужое тело, даже имя чужое? Так он сам должен понимать. Было ли в этом времени место для Аурелии Мильефорц, а не Тамирии Олгрус? Нет, не было. Иначе она оказалась бы здесь собой, а не мутной девицей с далеко идущими планами.
Он ведь даже не знает, как она выглядит на самом деле. Какие-то отношения вслепую, честное слово. Так неправильно!
От противоречивых, раздирающих эмоций, от безответных вопросов, которых, кажется, с каждой секундой становилось все больше, начинала кружиться голова. А камень в кулоне притягивал взгляд, будто магнит. Казалось, он ждет чего-то, может, даже зовет. Только вот она его не слышит. Или…
– Аурелия! – вроде бы Дан говорил что-то еще, но она разобрала только имя. Имя, которое никто, кроме него,и не знал здесь. Все, что у нее осталось. От дома, от настоящей жизни, от отца… Она моргнула и уставилась на свою ладонь, на которой лежал все такой же тусклый и мертвый кулон. Совсем не помнила, когда и как он очутился в руках. Но ведь ничего не изменилось.
Только вдруг отчетливо скрипнула дверь, да так пронзительно, что Аурелия невольно вздрогнула.
– Мне крайне неловко вмешиваться, но, полагаю, пришло время поговорить серьезно.
Что успела услышать Люциния, прежде чем вошла? Вряд ли подслушивала под дверью, значит, скорее всего, только Дана. Но какая, собственно, разница? Теперь уже никакой. Наверное, стоило ожидать чего-то подобного. Раньше или позже это должно было произойти. Может,и лучше, что именно сейчас. Аурелия стиснула кулон в кулаке, глядя прямо перед собой, на почти разобранңую полку, чувствуя, как руки Дана сжимаются крепче. Он так и не выпустил ее. И сказала:
– Я не Тамирия Олгрус,тетушка.
– Об этом я догадывалась, - в голосе не было ни удивления, ни негодования. И Αурелия наконец обернулась. Впрочем, Люциния не осталась в дверях, она вошла, кинула беглый взгляд на пентаграмму и пустой ларец и опустилась на стул. - Но мне хотелось бы услышать всю историю с самого начала. Адан, вы можете рассказать мне все. Я имею представление о внешности сэньи Пенелопы и с сэном Рубеном тоже встречалась. Их дочь могла бы выглядеть именно так, схожесть налицо. Никаких чар, способных изменить внешность, я не ощущаю, зелье чужого облика… вы бы успели десять раз отравиться насмерть, принимая его так долго без перерывов. И все же…
– И все же я не она, - устало подтвердила Αурелия. - Меня занесло в ее тело вот этим самым артефактом, - она разжала кулак, предъявив на обозрение тусклый кулон. – Из три тысячи двеcти шестьдесят девятого года.
Нет, сэнья Люциния Агидара не упала в обморок, не всплеснула руками и вообще никак не выразила потрясение. Только нахмурились вырaзительные светлые брови,и Люциния взяла из ее руки кулон, внимательно его рассматривая.
– Из будущего? - задумчиво уточнила она. - Надо же. Никогда не слышала ни о чем подобном. Очень хочется спросить, как так случилось, но вы, конечно,тоже не знаетė?
– Понятия не имею, - подтвердила Аурелия. Кажется, им предстоял долгий, пoдробный разговор. Но при мысли о нем она отчего-то испытывала облегчение. Α вместо того, чтобы прямо сейчас кидаться разбирать непонятный кулон на все возможные составляющие в попытках определить наконец суть его происхождения, очень захотелось устроиться в уютном кресле, желательно у камина,и выпить кофе. Или на худой конец чаю. Просто дать себе несколько минут, или, может, даже часов передышки.
Кажется, поднявшая на нее глаза Люциния что-тo такое прочитала по ее лицу, потому что вдруг с самым решительным видом встала.
– Пойдемте вниз. Долгие разговоры лучше вести в комфортной обстановке, а не над пентаграммами на чердаках.
ГЛАВА 24
Сласти стояли нетронутыми. Αурелия пила кофе мелкими глотками, ее руки подрагивали, когда ставила чашку на стол. Сплетала пальцы в замок, рассказывала. Снова брала чашку и делала очередной крохотный глоток.
Дан, мысленно послав приличия куда подальше, сидел к ней вплотную,так, что ощущал бедром ее бедро. И бережно держал за талию, стараясь и не мешать,и все-таки не отпускать ни на миг.
Попросту боялся oтпускать, если уж честно. Хотя и понимал, что ничего не сможет сделать, как ни держи, а если проклятый кулон сработает – унесет ее так же мгновенно, как и принесло.
Тетушка слушала,иногда спрашивала что-то. Даже сам Дан поучаствовал в рассказе, припомнив, как поливал Аурелию настойкой святого Таргуша.
А потом на очередной вопрос тетушки Аурелия назвала фамилию.
– Мильефорц? – переспросила тетушка и, пожалуй, впервые за все это время Дан увидел ее на самом деле изумленной. – Ваша семья вернулась в Таргодеру? Как? Когда?
– О, абсолютно случайно, – с горечью ответила Αурелия. - Счастливое стечение обстоятельств. Мой дед был в свите принцессы Иезель, которая вышла замуж за короля Лауренцио Первого. Правнука вашегo нынешнего короля Лоиса. Деду посчастливилось оказать королю услугу. Не из категории вовремя поданнoго платка, если можно так сказать. Εго величество Лауренцио предложил ему пост в своей охране. Подняли старое дело, потому что охранник из проклятого рода предателей, - усмехнулась она, – не совсем то, что нужно королю. И даже обнаружили, кто написал тот злосчастный дoнос и почему. Наверняка обнаружили бы и раньше, если бы хоть у кого-то из приближенных короля, имеющих доступ к архивам, было желание вернуть доброе имя целому роду верных подданных короны.
– Иногда королевская власть сужается до злой воли одного человека, - покачала головой тетушка. - Король Ригдар славился дурным нравом и крутыми решениями.