Читать интересную книгу Оборотень - Людмила Сурская

Серж смотрел на него без улыбки с холодным выражением. Даже эти невероятные слова внешне не вывели его из себя.

— Ты предполагаешь, они говорят об этом? — спросил он вялым, безразличным тоном.

— Ну не о политике же и о прошедшей войне с Наполеоном. Женщины страх как любят секреты.

— Неужели?

На этот раз сконфуженный Серж, прикрывшись смешком, помрачнел. То, что он усиленно отталкивал от себя в конечном итоге, его задавит. Он всё знал, предполагал, что природа возьмёт своё, и всё же решился жениться. «Может, правильнее было бы отдать её этому бородачу? Но тогда мне лучше застрелиться и она наверняка на самом деле сошла бы с ума. Нет уж, будем жить, сколько вытянем».

Владимир, взяв его под локоть и продолжая беседу, повёл в кабинет.

— Спасибо, что приняли приглашение Софи. Она ожила и даже пустилась в обсуждение модных фасонов. Щебечет и весело смеётся. Они так сдружились. Мы посидим, поговорим, выпьем по чарочке…

Барон кивнул. Действительно, есть о чём поговорить и лучше без дам. Они уселись в кресла напротив друг друга. Слуга принёс наливку, холодной осетринки.

Выпили, посидели, поговорили о том о сём. Барон, не усидев на месте, поднялся. То, о чём он собирался поговорить не располагало к прохладному время провождению.

— Граф, ты правильно рассчитал свои силы, заднего хода не будет? — Сергей вопрошал брата, а думал о себе, расхаживая озабоченно по комнате.

— Я их вообще ни примерял. К ней вынесла меня судьба. Её лицо, как отображение меня самого. Посмотри на её живую, не тронутую этой дрянью половинку, повернись ко мне, на меня посмотри. Чем не пара!? А теперь переведи взгляд на вторую часть её лица, изуродованную. Вспомни, что натворил я, как жил и что наделал за свою короткую жизнь. Моя половинка вырисовывается пострашнее её. Моё изуродованное злобой и безответственностью нутро не смутило и не оттолкнуло её. Она не как те щепетильные барышни, что падали к моим ногам раньше, ловя каждое произнесённое мной слово, как молитву, караулившие меня, готовые на всё, а сейчас нежелающие даже признавать меня. Софи, приняла меня таким, какой я есть. Неправильного и говённого. И любит именно такого. Меня никто никогда не любил. К тебе барон относился, как к сыну. Он и принял тебя, как сына. Любил и воспитывал именно так. А я ничейный. Всем мешающий и никому не нужный. Я привык, к тому, что меня с детства все пихали и проклинали. Я всем мешал. Бабам от меня нужно было только одно. Меня никто не догадался пожалеть. А она жалеет и любит, а ещё возится со мной словно с маленьким. Мне это нравится, понимаешь… Без неё теперь и судьба моя не судьба.

Серж понимал. Он слушал брата и понимал, что тот во многом прав. Да, барон воспитал его в лучших традициях. Отдав ему всё своё время и любовь. Владимир же действительно был лишён этого. «В семье дяди он не сделался родным, а весь свет, чуждый до других, занят только своими делами и проблемами. Так что может и не так уж велика вина графа в том, что с ним потом сталось. Опять же Владимир прав — вынесла судьба. Со мной произошло тоже. Значит, не о чем печалиться и упрекать себя. Надо идти вперёд».

Женщины вбежали весело щебеча в кабинет, получилось торопливо и без стука. Увидев серьёзные лица беседующих мужчин, замерли на пороге.

— Простите, мы помешали, — спросила Таня, Софи, залившись краской, молчала.

Братья тут же встали и подошли к жёнам.

— Что-то случилось и мы вам нужны?

Княжны переглянулись и заговорила опять Таня.

— Извините, пожалуйста, мы хотели поиграть, но раз вы заняты…

Мужчины улыбнулись.

— Разговор может подождать, поговорим позже, мы в полном вашем распоряжении. Так во что играем?

Софи смутилась, но вымолвила:

— Мы не решили что выбрать: карты или шарады? Что предложите вы?

— В конце-то концов, чем мы рискуем, играем и в то и другое, — рассмеялись братья.

Девушки сдружились и были похожи на сестёр. Таня, наблюдая за Софи и графом, всё больше склонялась к тому, что в их отношениях нет притворства, а существует глубокая привязанность. Это открытие её очень порадовало. И вот сейчас, за карточным столом они играли парами: она с Софи против братьев. Кто же выиграет? Мужчины постоянно перемигиваются и жульничают, ах хитрецы.

Попередние дни подгоняли вновь идущие следом. Падал снег, на тысячи вёрст выбелив кругом всё, гудел в печных трубах замёрзший ветер и мели метели, после которых проблематично было выбраться из дома. И не мудрено, снега навалило чуть ли не вровень с крышами. Над заснеженными верхушками ходит холодное солнце. Одно светлое пятно на небе, пропитанном сплошными серыми красками. Его лучи как несущиеся на отстрел стрелы впивались в землю. Они серебром отливают на сугробах и укрытых снегом еловых лапах. Куда не глянь снег. Снег. Сухой. Скрипучий. «Одним словом глухомань». — Всматривался в белую даль барон. Настало время подумать о приближающейся череде праздниках: Новый год, Рождество, Крещение… и связанных с ними многочисленных, приятный забот. А сколько было головоломок по поводу меню. На то они и праздники, чтоб суетиться. К праздникам они поставили нарядную ёлку, усадьба горела разноцветными фонарями, по всей длине горы пылали смоляные бочки. Когда они катались по ней на санях, весело разгоняя сугробы по обочинам, а эхо от скрипа полозий гуляло за версту, всем было весело. Княжна Татьяна, как куль падала в сугроб хохоча, с помощью сильных рук мужа выбиралась и неслась с горы вновь. Внизу подхватив его под руку, бежала рядом с ним вприпрыжку наверх. Он крепко прижимал её руку к своему боку и улыбался. Было безумно весело и хорошо. Правда носы и щёки на морозе краснели, но без этого невозможно. Деревенские девки и парни пели песни и водили хороводы. Там и тут вспыхивали бенгальские огни и в чёрное разбавленное звёздами морозное небо взмывали длиннохвостые ракеты. Качались в руках челяди, сопровождая веселье, волчьи глаза фонарей. Надрывно гудели в морозном воздухе колокола. Далеко по округе разнося плывущий по снегам звон. Утром они ездили на службу в украшенную по случаю праздников церковь и раздавали еду бедным, а вечером опять баловали себя катанием по морозцу. Это как ни как утрясало праздничный обед в переполненных желудках и освобождало место для новых вкусностей. Потом с гостями играли в жмурки и Серж, потягивая носом, к всеобщему изумлению безошибочно определял жену. После, когда наступал перерыв в развлечениях, играли в шарады. Звёзды свысока поглядывали с изумлением на все эти яркие вспышки и сумасшедшее веселье людей. «Высоко горят, значит на мороз». — Восклицала знающая дворня. Так и было. Морозно. Но, как не жёг мороз и перехватывало дыхание, а веселились с ряженными. Незаметно прошли и крещенские морозы. Забавы ради гадали на суженого, топя воск и выливая в воду, да бросали за ворота сапожки с башмаками. Куда упадёт, оттуда и судьба придёт. Подговорённый братьями Митрич, чтоб подшутить, тут же незаметно для барынь собрал всю обувь. Разочарованию молодых женщин с такого его поступка не было предела. Все дни праздников поедали вкусности, получалось столько, что казалось целый год потом никто не прикоснётся к еде. Уж лучше истощение, чем такое переедание. Но прошёл срок, и праздники закончились. Как грустно! Самое время вернуться отдохнуть и вернуться к обыденной жизни. Все знали, теперь зима в скорости пойдёт на убыль. Деревья отстояли, как невесты в белом инее положенный природой срок. По утрам, в покосившихся избушках топили печи. Ветерок капризно прибивал дым к земле. Серж с Владимиром в новых тулупах пробегали с ружьями, скуки ради, по свежему заячьему следу почти каждый день, а так же, для азарта, ходили охотиться на кабана. Скрипит под ногами снег, шуршит, осыпаясь задетый, с ветвей. Зима. Еловые лапы под тяжестью снега давило к земле, и не задеть их ну никак было нельзя, чтоб не засыпало снегом с головы до пят. В гости никого не звали, случалось, несколько раз заглядывал священник, угоститься наливочкой, послушать про охоту и посидеть с московскими жителями за чайком. Полялякать о том, о сём и разжиться новостями. Всё проходит, вот и зима неслась на белых крыльях к закату. Метели потихоньку угомонились, начал подтаивать и снег. Это хорошо, зима навевала на всех тоску. Поймав весёлый солнечный лучик радовались. «Скоро весна!» — улыбались, щурясь на тёплое солнышко, молодые обитатели этого старого поместья, в один из таких оттепельных дней. Они, жмурясь от яркого солнца и посматривая на порыхлевший, подтаявший снег знали: «Скоро зазвенят капели и побегут, перегоняя, друг дружку, весёлые ручьи!» Было бы желание, а весна, вот она — тут, как тут, ждать себя не заставила. Вмиг полыхнула пуховыми почками вербняка. «Котики!» — любовно поглаживала пушистые мягкие тельца Таня, поглядывая на улыбающегося её восторгу мужа. С крыш звонко закапало. Тёплым цветом забелели берёзы. Зажелтели на бугре цветы мать и мачехи. Одним словом пришла весна. Новыми полными жизни почками стучалось к людям время. На хозяйственном дворе заявляла о себе новая жизнь: жеребята, телята, покачивались на тонких ножках. Софья и Таня непременно раз в день отправлялись туда. Митрич, вспомнив своё любимое занятие, вооружившись большими ножницами на длинном шесте, принялся общипывать деревья. Понятное дело, самое время, донимая округу кричали горластые грачи. К тому же сами деревья нежно обнимал апрельский рассвет. Смягчился грозный северный ветер. Поля стремительно покрылись зеленью, оделись леса, враз сделавшись говорливыми. «Весна это всегда чудо!» — радовалась Таня. Луна, вечер, пахнущий сладким запахом молодых зелёненьких листьев. Теплынь. Таня с Сергеем непременно выходили в такую пору гулять. Она чувствовала, что скоро этому раю придёт конец, и оказалась права. Как только подсохли дороги, Серж стал собираться в Москву. Тане хотелось пожить до тех пор, пока не родиться у Софьи малютка, но муж настаивал, и она уступила. Тане было невдомёк, что собрался в путь Серж по своей важной причине. Та энергия, что скопилась у него при их совместном постоянном нахождении, должна была найти выход. А для этого ему нужны были камелии. Здесь, конечно же, при желании можно было найти чистую девку или молодку, но Серж не хотел конфуза. У графа и Софьи неизбежно при этом появится вопрос. Зачем ему это при молодой жене? А никаких вопросов барон иметь не желал. Поэтому и торопился съехать отсюда и попасть в Москву. Там в таком доме, которым ему приходилось пользоваться неоднократно, окажут без вопросов, какие только заблагорассудиться услуги. Но, наконец, решение было принято, вещи собраны и уложены. Лошади готовы, и обед их прощальный подходил к концу. Женщины, пошептавшись, обнялись, прикладываясь кружевными платочками к глазам. Таня обещала неприменнейше вновь приехать после того, как они отпишут ей о появлении малыша на свет. А Владимир приготовил список книг и нужной литературы для себя, какую обещался ему тут же прислать Серж. Но время безжалостно торопиться вперёд и прощание подошло к концу. Обнявшись ещё раз на дорожку, забрались в карету. — Эгей, милаи, — гикнул садовник, — загостились, теперь вперёд на Москву хлеба-соли откушать, красного звону послушать. — Митрич щёлкнул кнутом, и кони понеслись. Дорога, поплутав лесом, пошла под горку, промелькнули не широкие вырубки, перешедшие в жидкие рощи, а потом понеслись луга. — Экая глухомань кругом, где с вашими приключениями побывать довелось, давай милые, поспешай, — весело свистел кнутом Митрич, погоняя коней. Таня выглянула в окно, кони несли мимо вспаханных полей. Вдруг она засмеялась и отшатнулась от окна в глубь. Серж, поймав реакцию жены, тут же полюбопытствовал. Перед посевом на свежевспаханном поле мужчины и женщины раздевались догола, а потом, ложась на землю, катались по пашне. Теперь он понимал её поспешность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});