той же настойчивостью шептала про новые неизведанные стороны жизни. Я понимал, что большую часть ограничений я выдумал себе сам, чтобы не травмировать психику напрасными надеждами.
— Я только сейчас стал понимать, что хотела мне сказать мать про то, что достаточно быть красивее обезьяны.
— И что же ты понял? — Борис, до этого вылавливающий мусор из пруда, с любопытством посмотрел на меня.
— Да херня это всё, как ты выглядишь. Не к тому нас готовит Эрла, чтобы операцию пластическую сделать или там какое-то магическое превращение в сказочного принца. Она хочет, чтобы я достиг определенного осознания, когда моя внешность для меня не играла бы такого значения. Я бы чувствовал себя одинаково хорошо с любой. Вот тогда и можно было бы ее поменять без последствий для внутреннего состояния.
— Ты хочешь сказать, это как с деньгами? — Борис вытряхнул мусор из садка и надел очки с дужками, сделанными из веточек кустарника. — Тех, кто не готов к ним, они ломают.
— Ну да, типа того. — Сравнение мне показалось корректным.
— Да, есть шанс пуститься во все тяжкие, если поверишь, что стал красавчиком. — Глеб собрал двумя руками жир на животе в кучу. — Жалко будет с тобой расставаться. Столько лет копил.
— У вас все просто, похудел, лицо поменял и готово, а мне как быть, я же тормоз? — Борис вздохнул.
— Ты не тормоз. Эрла сказала, что ты медленный редуктор, переводящий свои мысли в общепринятые. — Напомнил я ему.
— И как мне ускориться?
— Если допустить, что проблема действительно в том, что твой внутренний мир сильно отличается от внешнего, и это вызывает у тебя трудности с самовыражением, то наверное стоит просто принимать их оба в одинаковой мере. — Посоветовал я. — Но это тебе решать как, у меня такой проблемы нет.
— Да, Борис, дай людям шанс быть дураками, не усложняй их. — Предложил Глеб, лениво начесывая розовеющее под солнцем пузо.
— А я не понимаю, как не усложнять? — Признался Борис. — Для меня общество это бесконечный круг ада, одно непрекращающееся испытание.
— Это потому что ты противопоставляешь себя ему. Вот я, очкастый гений Борис, и вот вы, тупые ублюдки, которые меня не понимают. — Глеб перевернулся на бок и посмотрел на товарища.
— Все как раз наоборот. Я считаю себя не очень умным, в то время как остальные почти во всем лучше меня. Быстрее соображают, смелее, сильнее, коммуникабельнее. Пока я обдумываю ответ, тема разговора несколько раз сменится. — Борис вздохнул и поправил постоянно слезающие с носа очки.
— Но сейчас ты не запаздываешь с ответами. — Заметил я. — Почему?
— Мне с вами легко. Я считаю вас такими же, как и я, поэтому не напрягаюсь.
— Вот тебе и лечение от твоей проблемы! — Обрадовано воскликнул Глеб. — Считай всех такими же, как и ты. Потому что это так и есть. У каждого найдется свой геморрой, который принижает самооценку. Только дурак всегда доволен собой.
— Хочу быть таким дураком. — Признался Борис.
— А знаете, как я настоящих дураков от нормальных людей отличаю? — Интригующе спросил Глеб.
— Ну? — Мне стало интересно узнать.
— Замечали на мужиках кроссовки ярко-красные и ярко-синие? Они всегда в глаза бросаются на фоне прочей одежды. Это вообще безошибочный маркер, потому что надеть их и выглядеть, как попугай, может только идиот. Идут в этих кроссовках, сама самоуверенность, будто в них весь смысл жизни, а сними их с него, несчастнее человека не встретишь. Вот уж кто дурак так дурак. Потому природа и придумала яркие кроссовки, чтобы остальные четко видели от кого следует держаться подальше.
— Согласен. — Я и сам замечал эту зависимость, но так точно, как Глеб не осознавал.
— А я мечтал о таких. — Борис ухмыльнулся, снял очки, повертел их, чтобы закрепить самодельные дужки надежнее, но они вместо этого отвалились совсем. Борис вздохнул. Я хотел попросить дать их мне, чтобы посмотреть, как наладить, но в этот момент прямо из воздуха материализовалась Эрла. В руках у нее находился пакет.
— Чего замолчали? Обо мне болтали? — Спросила она с доброй усмешкой.
— Как обычно, когда тебя нет рядом. — Пошутил я. — Что в пакете?
Эрла вынула из пакета коробку. Раскрыла ее и показала нам аппарат неясного предназначения.
— Это штука соберет информацию о вашей ДНК. — Пояснила она.
— Это еще зачем? — Удивился я.
— Затем, чтобы ваши гены соответствовали вашим внешним изменениям. То есть те пожелания, которые вы хотите реализовать в себе, закрепятся генетически и будут передаваться по наследству. Суете пальчик в эту дырочку, — она показала на отверстие в приборе, — там вас комарик ужалит и готово.
— А если у меня только психологического плана пожелания? — Спросил Борис. — В моей внешности меня все устраивает.
— Если тестирование не покажет, что причиной твоей замедленной реакции является физиологическое отклонение, то значит тебе будет достаточно семи испытаний.
— Надеюсь. — Дрожащим голосом произнес Борис.
— И я надеюсь. Хотя бояться внедрение в ДНК не стоит. В этом мире оно поставлено на такой высокий уровень, что любой нежелательный побочный эффект исключен.
— Эрла, скажи честно, ты пользовалась их услугами? — Я посмотрел ей прямо в центр зрачка ее невероятно красивых глаз.
Она не ответила. Улыбнулась мне и промолчала. Думай, что хочешь. Я никогда не был знатоком женской психологии, поэтому не мог с уверенностью сказать, что она ответила мне своим многозначительным молчанием. Вроде бы подтвердила мое предположение, но в то же время будто сказала, что это не мое дело.
— А в каких габаритах можно меняться? — Поинтересовался Глеб. — Можно плечи побольше и талию поуже?
— В разумных. Вам еще перед родственниками заново придется представляться. Чем больше вы будете похожи на себя прежнего, тем скорее они вам поверят. — Пояснила Эрла.
— Я понял, ты через это прошла. — Обрадовался своей догадке Борис.
— Да, я прошла через это, чтобы угодить другому человеку. Есть еще вопросы? — Эрла спросила таким тоном, что задавать их отпало всякое желание.
— У матросов нет вопросов. — Я козырнул рукой.
— Отлично! — Эрла протянула аппарат для взятия ДНК ко мне. — Суй первым.
Глеб за моей спиной неприлично заржал. Эрла закатила глаза под лоб. Я засунул указательный палец внутрь отверстия. Ободок на входе в него поменял цвет с желтого на оранжевый. Палец у основания сдавило, и я почувствовал, как из аппарата выкачался воздух. Забегали тонкими покалываниями мураши, на фоне которых укол иглой остался почти незамеченным. Ободок загорелся синим, палец отпустило. Аппарат со свистом «вдохнул» порцию воздуха.
Я вынул палец и рассмотрел его. Он слегка покраснел, а на месте укола след едва был заметен.
— Больно? — Поинтересовался Борис.
— Ни капли.
— Давай, твоя очередь. — Эрла подошла