— Вполне справедливо, — говорю я, откидываясь на спинку сиденья. — Это было болезненно?
— Очень, — отвечает он. — Хочешь знать подробности?
Я хочу ответить «Да», потому что хотел бы воспроизводить в своей голове образы ее мучительной смерти, но вместо этого отрицательно качаю головой.
— Нет. Аметист знает, когда я лгу ей и не могу рисковать, имея информацию подобного рода.
Он кивает, и я встаю, довольный результатом и готовый увидеть своих гребаных девочек.
— Есть еще кое-что, — бормочет мужик, и я замираю, наклонив голову.
— Что?
Открывается еще одна дверь, в которую входят несколько членов клуба, держа связанного Трэвиса с кляпом во рту.
Мои глаза устремляются к Джастису.
— Что это за херня?
— Ммм, — хихикает он, закуривая очередную сигарету. — Подумал, что твоя маленькая красотка не рассказала об этой марионетке, так что это мой подарок тебе.
Я смотрю на обезумевшего Трэвиса.
— Ты выглядишь дерьмово, — бормочу ему, затем снова смотрю на Джастиса. — Что она скрыла от меня на этот раз?
Он хихикает.
— Скажем так, Трэвис натворил много дел…
Он продолжает, я снова сажусь, пока Джастис рассказывает мне все до мельчайших подробностей о Трэвисе и о той роли, которую он сыграл почти во всех этих долбаных вещах. Мое тело переполняет гребаная ярость, а кровь превращается в лаву.
Я вскакиваю со стула, кипя от злости.
— Ты ублюдок.
Джастис встает, хватая меня за руку.
— Мэддокс, ты не можешь иметь к этому отношения. Если ты хочешь, чтобы он исчез, Трэвис исчезнет, но ты не будешь в этом участвовать.
Я стою, сжав кулаки, мысли проносятся в моей голове. Затем ухмыляюсь и плюю на землю, сосредоточившись на нем.
— Не-а, все хорошо. Отпусти этого ублюдка.
Джастис застывает, смотрит на него через мое плечо, затем опять на меня.
— Ты уверен?
— Уверен, — утверждаю я. — Не хочу, чтобы его дерьмовая кровь была на моих руках. — Потом перевожу взгляд на него. — Если ты хотя бы приблизишься к кому-нибудь из моих гребаных знакомых, тебе конец. Как и твоей актерской карьере.
Трэвис кивает, и его выводят через заднюю дверь.
Джастис свистит.
— Этого мальчика только что коснулся ангел.
— Да, ангел с розовыми волосами.
Я выхожу на улицу и возвращаюсь к своей машине подавляя ярость. Чувствую себя отчасти удовлетворённым ситуацией с Трэвисом. Он знает, что у меня в руках его яйца. Я проезжаю через город и направляюсь прямо к взлетно-посадочной полосе. Хочу, чтобы моя чертова девушка была в моих объятиях, немедленно.
Глава 47
![]()
ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ моя жизнь и мир стремительно изменились. Я перестала быть одиночкой с надоедливой соседкой по комнате, которая превратилась в мою невестку и лучшую подругу. Мой парень стал моим сводным братом, а затем у меня появилась сестра, и я превратилась в своего рода мать. Несмотря на испытания и невзгоды, которые мне пришлось пережить, все это того стоило. Я вспоминаю каждую трудность, словно американские горки, и знаю, что ничего бы не стала менять, чтобы моя жизнь была именно такой, как сейчас.
Мои мама и папа ушли вскоре после нашей беседы, около пяти часов назад. Я пообещала им, что приеду в гости, как только смогу, но сейчас работа поглотила все мое время, потому что отсутствовала дома очень долго, и занималась своими личными драмами, теперь моя нагрузка увеличилась. Смотрю повтор сериала «Друзья», пытаясь заснуть рядом с Кеннеди, когда дверь открывается, я наклоняюсь над диваном, наблюдая, как Мэддокс бросает свои ключи на столик. Он останавливается, когда замечает нас с Кен на диване, свернувшихся калачиком. Проходит в дом, а затем откидывает одеяло и скользит рядом со мной. Целует меня в висок.
— С родителями все в порядке?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я киваю. Он заставляет меня чувствовать себя непринужденно, лечит зуд, покалывающий в моих венах.
— Да, понадобится время, но я думаю, что все будет хорошо.
На следующее утро мы сидим у бассейна и завтракаем, когда выходит Кэсс, надевая солнцезащитные очки на голову.
— Что я пропустила?
О, знаешь, обычная драма.
Мэддокс все еще осматривает хафпайп, когда я иду к Кэсс и обнимаю ее.
— Не так много, как Австралия?
Она вздыхает, садясь на один из шезлонгов у бассейна.
— Это было потрясающе, Эми! Так тепло и люди, они как другая порода. Такие дружелюбные.
— Эй, — я толкаю ее. — Я дружелюбная!
Она прочищает горло.
Сучка. Я качаю головой и хихикаю
— Мама! — Кеннеди бежит к ней во весь опор, Мэддокс следует за ней по пятам.
— Привет, милая! — говорит она, притягивая ее к себе.
Они входят в дом, Мэддокс хватает меня за руку, прижимая к своей груди.
— Я хочу у тебя кое-что спросить…
— Ой, ой… — шучу я, самодовольно ухмыляясь.
Он закатывает глаза и тянет меня в гостиную, Кэсс исчезла с Кеннеди, вероятно, чтобы собрать вещи.
— Хочешь, чтобы я переехал сюда? Я имею в виду, что у меня есть бои, из-за которых мне придется летать обратно, а еще есть «Dutch» в Нью-Йорке, и хочу открыть еще несколько небольших предприятий, но по большей части я могу быть здесь. С тобой.
Я не могу побороть улыбку, которая расползается по моему лицу.
— Да.
— Да? — повторяет он, как будто не верит.
Я очень взволнована.
— Да.
Две недели спустя мы с Мэддоксом поселились в нашем доме. Мы обнимаемся в постели, смотрим что-то по телевизору, его рука обвивает мою талию, и он касается губами моей шеи
— Сколько детей ты хочешь? — Неожиданно спрашиваю я.
— Ах… — Он смеется. — Я не знаю? Полагаю, об этом не особо задумывался. С тобой у меня нет предпочтительного количества, но я надеюсь много. А что?
Я киваю, скривив губы.
— Ну, потому что. — Тянусь к тумбочке и достаю белую палочку. — Не волнуйся, потому что, как ты знаешь, у меня был выкидыш…
Мэддокс приподнимается на одном локте. Его лицо бесстрастное. А потом гребаная ухмылочка озаряет его лицо.
— Ох*еть.
— Да.
Я сглатываю. Я еще никому не говорила, даже Лейле, но знаю, что она будет в восторге от того, что мы забеременели практически в одно время. Я не думала о работе, но мы уже на полпути к завершению съемок, так что, уверена, у меня есть немного времени, и в любом случае, моделирующая одежда и все такое.
Он перекатывается на меня, придавливая тазом.
Я смеюсь и бью его.
— Мэддокс!
Я не знаю, почему все происходит именно так, но считаю, что результат всегда один и тот же. Я верю в судьбу. Если вы отклонитесь от курса, судьба вам поможет. Неважно, в каком направлении вы пошли, в итоге ваша жизнь приведет вас к месту назначения, в котором вы должны быть. Может быть, как у нас с Мэддоксом. Может быть, у нас с ним все могло быть проще, но, возможно, я не хочу, чтобы было легко. Потому что каждый шрам, который я получила, помог сформироваться той, кем я являюсь сейчас.
Впрочем, речь идет не только о любви, судьбе и прочей ерунде. Это был просто мальчик, который встретил девочку в магазине пончиков. Я влюбилась в Мэддокса в детстве, любила его, даже не подозревая об этом, и из-за этого любовь, которую мы разделяли, была первобытной и грубой. Это подлинная любовь.
Теперь, он принадлежит мне, навсегда.
![]()
Два месяца спустя
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лейла и Лиза стоят по обе стороны от меня, воздух наполняет запах влажных тел и тестостерона. Я взволнована, видя Мэддокса на ринге. Во время боя он произведение искусства. Я видела его в деле несколько раз, на YouTube пару его старых боев, и один раз в прямом эфире. Каждый раз, когда смотрю на него, во мне нарастает его страсть. Этот раз ничем не отличается от других. Он лев, дразнящий свою добычу. Как будто, оказавшись в октагоне (прим. пер.: Октагон — правильный восьмиугольник), он становится другим человеком. Он больше не Мэддокс Стоун, теперь он «Разрушитель».
