Они не должны остаться с теми, кого Дирт приговорил к смерти.
Спайдеры не очень-то горят желанием их отпускать, значит, об этом придется позаботиться ему.
Ага, при помощи четырех стрел и при наличии мага, который всегда точно знает, как далеко скрывается беглец и в каком направлении.
Одно хорошо, у Дирта теперь есть кинжал. Не такая удобная и универсальная вещь, как привычный нож, но все же достойная замена. Сталь, правда, неважная, но это уже придирки. Теперь даже в ближнем бою можно не только кулаками помахать, а и дырок наделать.
Маг ошибался. Дирт двигался очень даже быстро, то и дело переходя с шага на бег. Но его путь вился змейкой, потому удалялся от погони он неспешно.
Дирт в здешних краях впервые. Лэрд Далсер немало о них рассказывал, но этого недостаточно. Надо как следует ознакомиться с местностью, что остается за спиной. Где-то здесь враги остановятся на ночлег и тогда, уже под утро, он подберется к их лагерю.
Если Бартолло перед смертью не соврал, маг в это время скорее всего будет спать.
* * *
Маг, остановившись, задумчиво уставился куда-то налево. Спайдеры, вынужденные вслед за ним замереть на месте, настороженно оглядывались во все стороны, подозревая нехорошее. Они уже привыкли ориентироваться по тому или иному поведению мертвой птицы в руке Мексароша и знали, что маг перестает шагать лишь в случаях резких изменений направления, на которое указывает ее клюв. Но сейчас амулет ведет себя прилично, ни малейших изменений не видно, потому воины занервничали.
Патавилетти, не выдержав, устало поинтересовался:
– Что-то не так?
Маг ответил не сразу, воин даже собирался повторить вопрос.
– Нет, все в порядке.
– Тогда почему стоим?
– Думаю, нам нет смысла идти дальше. Заночуем здесь. Это хорошее место.
Командир обвел окрестности все замечающим взглядом и заподозрил, что глаза его подводят так, как никогда еще не подводили. Он явно что-то не понимает, ведь это место совершенно не располагает к длительной остановке. Узкая лощина, зажатая с одной стороны пологим склоном холма, с другой – чуть ли не обрывом. Обычно в таких местах протекают ручейки или даже речушки, но здесь воды не было, хотя и нельзя сказать, что сухо. Вон островок невысокого тростника зеленеет, а дальше еще один. Но опыт Патавилетти подсказывал, что вряд ли там удастся наполнить фляги и котлы, а если и удастся, то разве что отвратительно попахивающей бурдой.
Зато здесь хватает комарья, им в таких местах будто медом намазано. Ночлег обещает быть интересным: ни воды, ни сосен, ветки которых легко ломать на походные постели, зато изобилие кровососов.
Патавилетти указал вдаль:
– Местность понижается, там непременно сыщется родник, а то и не один. Без воды что за ночевка? Фляги почти пустые.
– Патавилетти, скажи, пожалуйста, мы сюда пришли в поисках воды или по другой причине?
– Простите, но я не забыл, зачем мы здесь. Однако чем лучше отдохнут ребята, тем резвее будут шагать завтра.
– Возможно – это последний их ночлег.
– Почему так думаете?! Что с ними станет?!
– Я не совсем правильно выразился, это может оказаться последним ночлегом погони. Возможно, завтра мы развернемся к побережью.
– Без мальчишки?
– С ним. Мы его поймаем. Возможно.
– Что-то придумали?
– Ничего сложного. Ведь мальчишка так и крутится поблизости. Скорее всего даже посматривает на нас иногда.
– И что?
– Ему очень дороги эти дмарты, раз ради них он отказался от маскирующего амулета. Думаю, он не просто так не уходит далеко. Думает, как бы их освободить. Мы ему в этом поможем.
– Шутите?!
– Нисколько. Давайте представим, что будет, если оставить пленников там, под обрывом. А рядом пусть горит костер с одним дозорным.
– Ну и что дальше?
– Дальше то, что вверху и внизу будут еще бойцы, и сидеть им придется очень тихо, ни одной веточкой не шевеля. Видимость здесь не очень, Дирт вряд ли заметит, что они рассредоточились. Зато при свете костра разглядит, что пленных охраняет всего один воин. Если этого воина правильно проинструктировать, он будет убедительно клевать носом и, в конце концов, захрапит. Дирт мальчишка, а в его годы люди не очень-то осторожны. Шанс того, что он ни о чем не догадается, очень велик.
– Ваша правда, – кивнул Патавилетти. – Прижмем его к обрыву, там его быстрые ноги не спасут. Если что, из арбалетов по коленкам бить будем. Не уйдет, лишь бы только появился.
– По коленкам? Мне он нужен живым. Не хочу, чтобы в темноте твои люди промахнулись, взяв чуть выше. Я не раз видел, как погибали раненные в бедро. Причем погибали быстро: истекали кровью.
– Я лично отрублю кривые руки тому, кто так сделает. Они трижды подумают, прежде чем пулять болты куда попало.
– Хотелось бы верить…
– Даже не сомневайтесь, – все веселее и веселее говорил Патавилетти, обрадованный перспективой успешного завершения смертельно надоевшей бесперспективной погони. – Мои ребята умеют ночами диких коз ловить. Как надо все подготовят. Даже чучела уложим у костров, чтобы не насторожился.
– Не понял?
– Пацан смекалистый, пересчитает тех, кто у огня сидит, и может заметить, что кое-кого не хватает. А чучело от живого человека издали да во мраке ни за что не отличить.
– Понятно. Это ты хорошо придумал.
– Не я придумал. Сакерш Махадский обхитрил нас таким способом после битвы при Трех Барханах. Мы под вечер разбили его авангард, а основные силы кочевников отступили в неукрепленный лагерь среди песков. С высоты барханов мы его просматривали хорошо и видели, как зализывают они раны у костров из сушеного кизяка. А наутро оказалось, что все ушли, а видимость жизни создавала лишь группа воинов на быстрых конях. Догнать Сакерша в тот раз так и не получилось. Потом он зализал раны и устроил резню при Дербеше.
– Битва при Трех Барханах? Я не знал, что в ней участвовали люди Конклава.
– Верно, не участвовали. Я тогда был гвардейцем. Рядовым Малой Гвардии.
Маг удивленно повел бровью:
– Вот уж не подумал бы. Ты не слишком похож на человека благородного происхождения.
– Так и есть, я незаконнорожденный. Мать прижила от одного из баронов побережья. Отец, пока не покинул этот мир, помогал по возможности, благодаря ему я и попал в гвардию, у него там были старые связи.
– Должно быть, тебе не очень понравилось быть гвардейцем, раз ушел. Понимаю, бастардам там вряд ли были рады.
– Не в том дело. Меня изгнали с позором.
– Бесчестье? Что же ты натворил?
– Да ничего.
– А все же?
– Наш офицер приказал перебить пленников без суда. Они нас задерживали, он опасался, что у него будут неприятности из-за невыполненного приказа. Время сильно поджимало. Мы тогда воевали с Серым Братством. Когда те замирились с Конклавом, многие из тех, кто подавлял бунт, пострадали от своего рвения. Серые были очень злы, вот и пытались их утихомирить по-разному. Задабривали наказаниями тех, кто позволил себе слишком много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});