В храмах России начались сборы пожертвований. Не ограничившись воззванием, патриарх предложил властям широкую программу помощи голодающим, в том числе создание Церковного комитета в составе духовенства и мирян для организации помощи. Девятнадцатого февраля 1922 года Тихон предложил собрать необходимые для голодающих средства «в объеме вещей, не имеющих богослужебного употребления».
Но уже 23 февраля был опубликован декрет об изъятии церковных ценностей, принятый ВЦИК по инициативе Л.Д. Троцкого. Целью большевиков в данном случае было ограбить Церковь, а вовсе не помочь голодающим – в ответ на призывы патриарха и других общественных деятелей из-за рубежа уже поступило продовольствие в достаточном количестве, в привлечении церковных средств необходимости не было. Поэтому Церковь была отстранена от контроля над сбором ценностей и их дальнейшей судьбы.
Попытки Тихона предотвратить неизбежный конфликт были интерпретированы как стремление «черносотенного духовенства» защитить церковное добро.
В конце марта большевикам надоело «просить отдать по-хорошему». Массовое народное сопротивление повсюду было беспощадно подавлено. Суды над «церковниками», расстрелы прокатились по всей России. Но и в начале мая кампания по изъятию церковных ценностей не была завершена. Собранные драгоценности составили лишь незначительную часть той суммы, на которую рассчитывали Ленин и Троцкий, – менее 5 миллионов золотых рублей (которые в основном были потрачены на проведение самой кампании по изъятию). Но подлинный ущерб не исчислялся деньгами. Погибли святыни православия, национальные сокровища России.
Жесткую линию в отношении духовенства, санкционированную Политбюро ЦК РКП(б), воплощало в жизнь VI отделение секретного отдела ГПУ во главе с Е.А. Тучковым. Патриарха несколько раз вызывали на допросы, надеясь склонить его к осуждению антисоветских действий духовенства. Однако этого не случилось.
Тем временем ГПУ подготовило «обновленческий» раскол. Двенадцатого мая к Тихону, уже неделю находившемуся под домашним арестом, явились три священника – лидеры так называемой «Инициативной группы прогрессивного духовенства». Обвинив патриарха в том, что его деятельность во главе Церкви стала причиной вынесения смертных приговоров, визитеры потребовали от Тихона оставить патриарший престол. Не добившись от него согласия, члены «Инициативной группы» 18 мая объявили о создании в их лице нового Высшего церковного управления (ВЦУ) русской Церкви. На следующий день патриарх был заточен в Донской монастырь. Теперь он находился под строжайшей охраной, ему запрещалось совершать богослужение.
Вместе с делом патриарха в ГПУ находились дела всех членов Священного Синода, под арестом содержалось около 10 человек. «Обновленческий» раскол развивался по плану и быстро втянул все нестойкие элементы, которые были в Церкви. В короткое время по всей России всем архиереям и даже всем священникам поступили требования от местных властей, от ЧК, чтобы они подчинились ВЦУ. Неподчинение расценивалось как сотрудничество с контрреволюцией. Во всех газетах того времени ежедневно печатались разгромные статьи, обличавшие патриарха Тихона в «контрреволюционной деятельности», а «тихоновцев» во всяких преступлениях. В 1923 году был устроен обновленческий «Собор», который объявил о том, что «единогласно принято решение о снятии с патриарха Тихона сана и даже монашества. Отныне он просто мирянин Василий Иванович Белавин». Советские газеты отныне и до самой смерти именуют Тихона только «бывшим патриархом».
Вскоре деятели пресловутого ВЦУ перессорились между собой, все больше внушая отвращение простым верующим. Патриарху Тихону было предложено освобождение из-под ареста при условии публичного «покаяния» («покаявшийся» патриарх был для власти гораздо ценнее), и он решил пожертвовать своим авторитетом ради облегчения положения Церкви.
Шестнадцатого июня 1923 года патриарх Тихон подписал известное «покаянное» заявление в Верховный Суд РСФСР, запомнившееся словами: «…я отныне советской власти не враг». Расстрел патриарха не состоялся, но «покаянное» заявление патриарха поставило под сомнение его стойкость в глазах ревнителей чистоты церковной позиции. С тех пор перед епископами будет постоянно стоять вопрос, что лучше: сохранить неповрежденным свое свидетельство об Истине перед лицом пыток и смерти или путем компромисса постараться получить свободу и на свободе еще послужить Церкви.
Двадцать седьмого июня патриарха перевели из внутренней тюрьмы ГПУ обратно в Донской монастырь. Тринадцатого марта 1924 года следственное дело по обвинению патриарха Тихона было прекращено постановлением Политбюро ЦК РКП(б). Закончилось, так и не дойдя до суда, одно из самых громких судебных дел того страшного времени.
Любовь и уважение верующих к патриарху Тихону не только не поколебались в связи с его «покаянным» заявлением, но лишь возросли. Именно в последние два года жизни патриарх Тихон совершил особенно много архиерейских хиротоний. Зачисленные или добровольно ушедшие в обновленцы священники и целые приходы возвращались к нему.
Последний период жизни патриарха Тихона поистине был восхождением на Голгофу. Постоянные провокации ЧК, злоба и клевета обновленцев, непрерывные аресты и ссылки архиереев и духовенства…
Но жизнь и самого патриарха все время была под угрозой. Девятого декабря 1924 года в квартиру проникли двое неизвестных, выстрелами в упор убили Якова Полозова, келейника патриарха, и скрылись. Патриарх очень тяжело переживал эту смерть. Он понимал, что пули предназначались ему – обычно в эти часы он бывал дома один.
Страшное напряжение, постоянная борьба подточили здоровье Тихона. 7 апреля, незадолго до полуночи, патриарх скончался.
На похороны его съехались почти все епископы. В завещании патриарха назывались три местоблюстителя патриаршего престола. Названные первыми митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и старейший иерарх Русской Церкви митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) находились в это время в ссылке и не могли воспринять местоблюстительство. Третьим был назван митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Решением всего наличного собрания архиереев, по существу представлявшего собой Собор Русской православной церкви, он воспринял звание местоблюстителя патриаршего престола.
Прощание с патриархом было открытое. Толпы людей шли прощаться с ним день и ночь – по подсчетам мимо гроба прошло около миллиона человек. Конечно, никакая милиция не могла бы справиться с такой толпой, но всеми был соблюден полный благоговейный порядок, не было никаких скандалов, никакого шума. Так закончилась жизнь патриарха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});