Полковник Кэллоувэй энергично плюнул в закопченный камин и с кислой миной заходил по комнате.
— Заместитель губернатора Гамильтон… — с расстановкой произнес он.
— Гнусный скупщик скальпов! — докончил Уинфред Бурдетт, в гневе сжимая кулак.
Старый полковник резко отвернулся. От охватившего его бешенства серебристые длинные локоны затряслись.
— Будь проклят любой белый, скупающий скальпы своих соплеменников!..
— Или берущий их в плен! — с экспрессией вставил Сэм Гендерсон.
— Проклятая грязная свинья! — крикнул кто-то сзади толпы.
— Ну все, хватит! — призвал всех к порядку Дэниэл — Губернатор может писать это дерьмо сколько его душе угодно: может, ему там, в Детройте, нечем больше и заняться в ожидании, когда индейцы сделают за него всю черную работу… Где ты их нашел, Каллен?
— Прямо на Ежевичном кряже. — Каллен небрежно прислонился к толстой стене. — Они разбросали их и возле форта Хэррод.
Дэниэл швырнул листовку на стол.
— Вообще-то нас не нужно было убеждать в том, что за спиной индейцев стоят англичане и заваривают всю эту кашу, — нам уже давно об этом известно. Так что эти г… бумажки для нас абсолютно ничего не значат.
Собравшиеся в комнате мужчины молча смотрели на Дэниэла.
— Садись, Каллен, — указал Дэниэл на стул. — Сейчас нужно обсудить кое-что поважнее: например, сколько индейцев ты там видел, где и когда.
Через два часа они закончили, и Каллен пошел домой, где его заждалась Китти. Она порывисто протянула к нему руки; с лица ее уже исчезли все следы напряженной озабоченности. Бросив в угол мягкие пушистые тушки кролика и двух белочек, он подошел к ней — весь в поту, горя адским нетерпением.
— Да поможет мне Бог… — сказал он, прижимая ее к себе и раздвигая складки юбки, чтобы ладонями ощутить ее крутые ягодицы. — Я сейчас взорвусь, если немедленно не войду в тебя!
Они сразу же легли в кровать, Китти тоже не скрывала своего страстного вожделения, и их жаркие тела мгновенно соединились. Наслаждение друг другом в первую минуту не принесло им желанного облегчения.
Китти неожиданно заснула в его объятиях, а Каллен, склонив на плечо голову, долго глядел на ее порозовевшее во сне лицо. Каллен знал одно: он живет в дикой, неизведанной стране и сделает все, что в его силах, чтобы обеспечить полную безопасность этой женщины, что лежит сейчас рядом с ним… Тут он заметил, что жена смотрит на него своими широко раскрытыми фиалковыми глазами и легкая улыбка играет в уголках ее губ. Он еще сильнее прижал ее к себе — так сильно, что она с трудом задышала.
— Каллен, да ты меня задушишь! — притворно возмутилась она.
Он ослабил хватку и, наклонившись, поцеловал жену в изгиб нежной шеи, стараясь сделать это так, чтобы она не почувствовала, как вдруг обожгло ему глаза. Он мог бы назвать это слезами, если бы знал, что умеет плакать…
Наутро пошел сильный дождь, но Каллен все равно выехал за ворота. Он выехал еще до наступления сероватого рассвета — так было безопаснее. Китти неохотно уступила его настойчивым просьбам проститься с ней здесь, в хижине, а не у ворот, до которых она обычно провожала его.
Когда он уехал, Китти села перед камином, прислушиваясь к стуку дождя по крыше и неторопливо прихлебывая «кофе», который она приготовила для себя из молотых семечек хурмы. Каллену этот напиток очень нравился.
Боже, как пусто стало в их хижине, стоило ему отсюда уйти!
Решительно сжав губы, сняв чепец и закатав рукава, она принялась мыть грязные тарелки, ножи, кастрюли с длинной ручкой… Потом расставила тщательно вытертые предметы по своим местам и обратила всю свою энергию на комнату: сменила на кровати белье, вытряхнула половички с крыльца, несмотря на моросящий дождь. Взяв метлу из прутьев дерева пекан, она вымела мусор изо всех закоулков, тщательно стерла отовсюду пыль. Затем, схватив стоявшее в углу ведро с дождевой водой, водрузила его на огонь, и вскоре вся комната наполнилась паром. Ползая на коленях, она принялась надраивать пол, пока доски не побелели.
— Кажется, сегодня не совсем подходящий день для генеральной уборки, — заметила Ребекка, входя в хижину в тот момент, когда Китти ее уже почти заканчивала. Китти печально глядела на оставляемые ее башмаками на чистом, без пятнышка, полу небольшие лужицы.
— Согласна! — рассмеялась она, вытирая руки о фартук и провожая Ребекку в комнату. Сняв с гостьи плащ, она повесила его на деревянный колышек возле двери. — Не обращай внимания на лужицы, — указала она на следы, оставленные Ребеккой. — Мне все равно придется еще раз к вечеру все выскоблить.
Ребекка, бросив на нее понимающий взгляд, села.
— Мне показалось, что тебе сегодня утром будет не хватать чьей-нибудь компании…
Китти кивнула.
— Не хочешь ли кофе? Он еще не остыл.
— С удовольствием! — улыбнулась Ребекка. — Последние крошки у меня кончились несколько недель назад.
— Я дам тебе немного порошка, — сказала Китти, передавая чашку Ребекке. — Я готовлю его не для себя: его очень любит Каллен. Налить немного молока? — Китти резко поднесла руку ко рту: — Молоко! Боже праведный, я так увлеклась уборкой, что забыла подоить корову! Сейчас возьму ведро и пойду.
— Не беспокойся, дорогая. Джемина пошла доить нашу корову и, увидев, что тебя там нет, подоила заодно и твою пеструю. Она передаст тебе ведро с молоком через Дэниэла-Моргана.
Китти отвернулась, укоряя себя за то, что могла позабыть об этом.
— Передай Джемине, что я ей очень благодарна.
— Первый день самый трудный, правда? — тихо сказала Ребекка Китти, повернувшись и вглядываясь в ее волевое лицо.
— Да, ты права… В такие моменты я страстно хочу, чтобы Каллен стал бондарем, гончаром или кузнецом… чтобы все время был здесь, рядом с нами, пока эти индейцы не устанут от своих кровожадных затей и не уберутся на север.
— Все-то ты выдумываешь… Это все равно, что заставить Дэниэла заделаться фермером. Он не рожден для этого и никогда к этому не привыкнет, его глаза постоянно устремлены в горы.
Китти, улыбнувшись, села за стол напротив Ребекки. Дождь по-прежнему нудно стучал по крыше, масляная лампа беспокойно мигала.
— Скажи, тебе удалось привыкнуть ко всему этому? — наконец спросила она. — Привыкнуть по-настоящему?
Ребекка размышляла над ее вопросом, обхватив чашку ладонями, усеянными с тыльной стороны веснушками.
— Мне кажется, да… — И слабо улыбнулась: — После этого дождя будет такая же слякоть, в которой мы тонули несколько дней назад. Придется снова ждать, когда подсохнет земля. — Закончив кофе, она поставила чашку на стол.