— Ида, оглянись, — прошептал он, показывая через дорогу на небольшую рощицу. — Мне кажется, наши враги затаились там. Они совсем близко!
— Отлично… — пробормотала Ида, заметив в свете луны отблеск кольчуг. — И что теперь делать?
— Предупредить Танкреда и Унвина, — вполголоса сказал Бран и направился навстречу едущим по дороге всадникам.
Ида, Иво и Годвин поспешно двинулись за ним. Видимо, Бран не собирался прятаться от Ги, и потому им пришлось пересекать открытое место у дороги не таясь.
Танкред и Унвин о чем-то весело беседовали, явно забыв о каких-либо мерах предосторожности. Увидев приближающуюся к ним группу, оба всадника осадили лошадей.
— Ида? — удивленно произнес Танкред, разглядев ее в свете луны. — Что ты здесь делаешь? И почему у Брана и Годвина мечи?
— Тебе следовало бы говорить не так громко, — оборвала она его. — В такую тихую ночь звук разносится очень далеко. Вас могут услышать негодяи, которые притаились за поворотом дороги и ждут не дождутся своей легкомысленной добычи.
Танкред и Унвин схватились за рукоятки мечей.
— Неужели твой сон начал сбываться?
— Да! — не скрывая растущего раздражения, почти рявкнула Ида. — И если вы все еще в него не верите, то r больше не стану бегать за вами, дрожа от холода, и тогда спасайте свои жизни сами.
Танкред, не обратив на ее слова никакого внимания, повернулся к Брану за разъяснениями, и тот начал рассказывать об отъезде Ги из лагеря. Ида почувствовала себя глубоко уязвленной; распоряжение оставаться вместе с Годвином на месте, когда остальные четверо отправятся навстречу врагу, обидело ее еще сильнее.
— Здесь ты будешь в безопасности, — произнес Годвин, уводя ее с дороги.
Ида услышала за спиной удаляющийся цокот копыт, который вскоре затих — очевидно, всадники достигли поворота. Через некоторое время издалека донеслись звонкие удары мечей и сдавленные выкрики. Повернувшись к месту поединка, Ида могла лишь напряженно вслушиваться, пытаясь угадать, что именно там происходит. Она была так поглощена этим, что вскрикнула от неожиданности, когда прямо за ее спиной раздался конский храп. Поспешно обернувшись, Ида увидела приближающихся к ней Дрого, Серла и Гарнье и устыдилась своего страха. Впрочем, Годвин выглядел не менее перепуганным — для него появление всадников тоже оказалось полной неожиданностью, — и это было единственным, что хоть немного оправдало ее в собственных глазах.
— Вы так незаметно и тихо подъехали, — чувствуя на себе суровый взгляд Дрого, пролепетала Ида и попыталась улыбнуться.
— Чего не скажешь о тебе, — сердито проворчал он.
— Но на этот раз я помнила о твоем распоряжении взять кого-нибудь с собой.
— Да-а… — протянул Дрого. — Вооруженных саксов! Никуда отсюда не двигайся, — приказал он и рванулся вперед.
Его отряд пронесся мимо. Ида успела заметить лишь усмешку на лице Серла и тревогу в глазах Гарнье.
Она не смогла долго оставаться в укрытии. Ида решила, что Ги не станет искушать судьбу, сражаясь с тремя вооруженными рыцарями, и оказалась права. Когда она и сопровождающий ее Годвин осторожно пробрались к месту схватки, там было уже тихо. На земле лежали распростертые тела двух спутников Ги, которым пришлось заплатить за свой черный замысел собственной жизнью.
— Я же сказал тебе — оставайся на месте! — раздался голос Дрого. Подойдя к Иде, он взял ее за руку.
— Я так и делала, пока опасность не миновала. А где Ги?
— Бежал вместе со своими оставшимися в живых приятелями. Думаю, один из них тяжело ранен и до лагеря не доберется.
— Проклятый Ги! Жаль, что мы не раздавили этого ядовитого паука, — разочарованно произнес Бран, передавая свой меч Танкреду.
— Не беспокойся, Ги еще за все заплатит. У меня есть доказательства, что он хотел совершить убийство. — Дрого показал на трупы норманнов, которые Серл и Гарнье привязывали к своим лошадям. — Все мы видели Ги, и все знают, что эти двое — его люди.
— Ты думаешь, Вильгельм накажет его? — спросила Ида.
— Боюсь, дядя снова его отстоит — ведь Танкред и Унвин остались живы. Но одно я знаю твердо; теперь Ги попадет в большую немилость.
— А значит, возненавидит тебя еще больше.
В ответ Дрого лишь неопределенно пожал плечами. Ида помрачнела. В таком настроении она пребывала до самого возвращения в лагерь. Дрого сразу же снова уехал к Вильгельму, а Ида села у костра и, закрыв глаза, попыталась увидеть, что ее ожидает в будущем. Однако никаких голосов ей больше услышать не удалось.
— Все будет хорошо, — успокаивающе произнес Годвин, садясь с ней рядом.
Она выдавила из себя улыбку.
— Для тебя — да. Теперь ты наверняка освободишься от этого негодяя.
— Дрого сказал, что попросит у Вильгельма раз решения взять меня к себе на службу. Это и будет ценой, которую сэр Ги должен заплатить за свое на падение. — Он обнял прильнувших к нему Уэлкома и Эрика.
— Неужели Ги может откупиться так легко?
— Да. Его дядя — очень могущественный и богатый человек. Он дал Вильгельму много денег, чтобы тот мог собрать армию и переправить ее через пролив.
Ида разочарованно вздохнула.
— Да, похоже, Ги снова уйдет от ответа. А где Бран? — спросила она.
— Он в постели. — Ида вздрогнула и уже хотела встать, но Годвин схватил ее за руку. — Не волнуйся. Бран не ранен. Он просто устал. Ведь он еще не совсем здоров, и ему было трудно сражаться.
— Эта ночь — последняя для Ги, — неожиданно сказала Ида.
— Надеюсь, — недоверчиво произнес Годвин.
— А я знаю. У меня предчувствие. Хотя… может быть, я просто выдаю желаемое за действительное.
— Скоро мы это узнаем.
— Безусловно. Жаль только, что мой внутренний голос не звучит достаточно ясно и четко именно теперь, когда мне это необходимо больше всего.
Дрого с нетерпением ждал, когда Вильгельм и мессир Бергерон закончат беседу. Бледное лицо и неуверенные жесты последнего ясно свидетельствовали о том, что ему было весьма нелегко изыскивать аргументы в защиту Ги. Но Дрого знал, что Бергерон имеет в запасе один, самый веский, — Вильгельм был должен ему огромную сумму. Дрого жаждал вмешаться в разговор, дабы заверить, что будет удовлетворен небольшой компенсацией — передачей ему Годвина. Однако его положение требовало дождаться окончания этой беседы, очень похожей на спор.
Когда мессир Бергерон, опустив голову, наконец отошел от Вильгельма, герцог махнул рукой, давая Дрого знак приблизиться, что тот и сделал не без некоторого страха: лицо Вильгельма было искажено гневом, который мог обрушиться и на голову Дрого — будущий король Англии далеко не всегда бывал справедлив.