это же Смешанные! Нам только дай волю, начисто разнесем что-нибудь устойчивое и чрезвычайно нужное».
Подтверждающим фоном для ее мыслей стал азартный гул, весело пронесшийся по помещению. Похоже, чья-то фантазия уже вовсю усердно работала.
— А зачем нам у кого-то чувствительность рук отбирать? — опасливо поинтересовалась Анис. Она одна из немногих абсолютно не вдохновилась предложенной темой изучения.
— Действительно, — проворчал Шестакович, поглаживая зонтик, словно любимую карманную собачку. — Концепция замышляемой полезности заговоренных сфер весьма спорна. И стабильности в этом замысле даже не намечается. Я про то, что вы собираетесь учить этому навыку не только магов. Вокруг же полно немагов! Прямо рядышком. Косятся, черти.
— Да брось ты уже свои мнительные замашки. — Эльблюм отмахнулся. — Нормально колдуют и немаги, ты и сам кое-что уже наблюдал. Справятся ребятки. А спортом подкачаются малость наши хлюпики, и толк уж точно из всех выйдет.
Шестакович недоверчиво нахмурился. И на всякий случай отступил ближе к стене с доской. Чтобы находиться еще дальше от первых парт, где, возможно, располагались и столь ужасающие его немаги.
— О, насчет последнего вопроса! — опомнился Эльблюм и, хохотнув, выудил полый шарик из хватки Аркаши. — На самом деле минимально заряженной сфере можно найти массу применений. Защита вашей собственности, к примеру. Желаете, чтобы ваш ценный предмет никто не трогал? Обеспечьте его таким охранником. Уникальное свойство заговоренных сфер заключается еще и в том, что, если их цель — защита вещи, то потенциальный похититель все равно ее коснется. Она сама последует за его рукой, заставив, в конце концов, к себе прикоснуться. Он даже не успеет добраться до основного предмета, а сфера уже активируется. Превосходно, ну, правда ведь? Также артефакты часто используют для того, чтобы выявить лжецов: тех, кто представляются иными именами. В области правового наследования эта причуда очень популярна. Хитрецы обожают зариться на богатство, оставленное в качестве наследства, но одно касание заранее подготовленной опознавательной сферы мигом выбивает из них всякое желание пускать слюнки на чужое. А артефакты, способные лишать конечностей, вообще считаются раритетами, ведь процесс их создания — тонкое искусство. Не каждый маг справится с задачей. Нужен талант. Ну, а уж на малюсенький щелк по пальчикам магию из себя выдавить сумеете и вы. — Профессор подбросил шарик. — Малая часть стараний, толика внимания к деталям и брависсимо! Новое умение в копилку способностей получено. Готовы к практике? Не готовы? Да это же прекрасно! Практиковаться в состоянии, когда совершенно не готов к практике! Чудесный опыт. Кто не спрятался, метаться уже поздно. Я вижу ваши ножки, торчащие из норки для пряток!
Хохотнув над собственной шуткой, Эльблюм принялся выгружать из карманов на столешницу преподавательского стола десятки пустых шариков. И взгляд Шестаковича, полный брезгливого недоумения, его абсолютно не смущал.
— На место... маг. — Димитрий, не переставая морщить нос, указал Аркаше зонтиком куда-то в сторону уровней с партами. — Сейчас мы раздадим вам... вот эту нелепицу.
Уговаривать девушку не пришлось. Сделав пару пасов руками, значение которых, судя по вытянувшемуся личику, Анис совсем не поняла, Аркаша стремительно взлетела по лестнице и плюхнулась на скамью рядом с Луми. Девушка-жабонька, присмотревшись к ее новому соседу, видимо, пришла к какому-то весьма обстоятельному и, вполне может быть, неправильному выводу, потому что понимающе кивнула и, загадочно помигав Теньковской сразу обоими глазами, вернулась к созерцанию беспокойной суеты у преподавательской доски.
«Так, по-моему, в ее воображении титул моего парня самоотверженно переняла новая личность».
Аркаша вздохнула. И аккуратно наклонилась к столу, почти улегшись щекой на поверхность. Если у Луми и правда проблемы с самочувствием, то не хотелось его тревожить слишком уж жестко, да и вообще перебарщивать с навязчивостью. Как показывал опыт, у каждого волшебного создания имелись особенности при восстановлении здорового состояния. И если с Макки ей уже было все относительно понятно, то со Снежком проявлять заботу еще предстояло научиться. Правильную заботу.
— Привет. — Девушка протянула руку и с величайшей осторожность коснулась ладонью раскрытой ладони юноши.
Мягонькая версия «дай пять».
«Молчит. — Аркаша, беспокоясь, придержала руку, продолжая касаться прохлады бледной кожи Луми. — Реально не желает со мной разговаривать? Мы что, поссорились? Со Снежком?! Поверить не могу».
— При-вет. — Бормоча повторное приветствие, она сглотнула, ощущая нечто неприятное в горле. Словно что-то застряло. Обычно так проявляли себя подступающие слезы, которым ни за что не позволялось пролиться. — При-вет. Сне-жок.
— Гав?
Аркаша встрепенулась и подкатилась по скамье ближе к парню. И тут же заметила голубоватое мерцание глаз над его рукой. Слабенькое, но по-прежнему впечатляющее своей необычностью.
«Он разговаривает со мной! — торжественно взревело сознание. — Не обиделся! Мы не в ссоре! Ура!»
— Что-что, Снежок? — радуясь, она наклонилась совсем близко.
— Гав-гав? — Он медленно убрал руку. Ему пришлось провернуть это с ювелирной точностью, чтобы не задеть лицо Аркаши, которая так и не додумалась отодвинуться. — Сильно же ты хочешь, чтобы я для тебя погавкал.
— Ой. — Она отпрянула. — Точно же, никаких собачек. Я обещала и опять затупила. Луми! Да, ты, конечно же, не собачка. Луми, Луми, Луми. Помню. Я не специально. Честно.
Придав себе устойчивости с помощью локтя на столешнице, снежный мальчик устроил щеку на кулаке и уставился на Аркашу. Он всегда отличался природной бледностью, но сегодняшняя власть белого цвета волне могла помочь ему успешно скрыться на фоне нетронутого снежного раздолья.
— Глаз больше не кровоточил?
«Это мне вообще-то полагается его здоровьем интересоваться».
— Нет, с ним все прекрасно. А вот с тобой... — Она сделала многозначительную паузу. — Наверное, тебя будет жутко шатать, если попробуешь встать. Стопроцентно. Даже экспериментировать не нужно. Что стряслось? Переутомился?
— Возможно. — Веки Луми поползли вниз, пока на виду не остались лишь белесые огоньки за ворохом пушистых ресниц. Он по-прежнему наблюдал за ней и, судя по расслабленной позе, сполна позволил себе погрузиться в умиротворение.
Причина в ее присутствии? Ведь он утверждал, что с ней ему спокойнее.
Бесшумно побарабанив пальцами по столу, Аркаша переключилась на лацканы своего блейзера: без какой-либо цели подгибала