Однажды, приехав на строительство завода, пришлось там и заночевать. Но вместо того чтобы проснуться, как это обычно бывает, в тишине и покое, я словно очутился в Госдуме: шум и ор стоял такой, что я даже удивился немного. Раньше такого не было…
Нахмурившись, встал с кровати, быстро оделся в удобную форму витязя, имеющую небольшое отличие от обычной, а именно – две большие серебряные пятиконечные звезды, по одной на каждом плече.
Рюшечки и бантики, что были своего рода знаками этой эпохи, здорово напрягали меня своей излишней напыщенностью, но больше всего раздражала абсолютная непрактичность военного, в том числе и офицерского, обмундирования. Все эти чулки, башмаки с пряжками, сюртуки дурацкой расцветки с двумя рядами обтянутых сукном деревянных пуговиц, и – венец абсурда – парики.
Поэтому в корпусе, помимо изучения обмундирования нынешней армии, была введена ознакомительная программа с новыми знаками различия, которые я беззастенчиво скопировал с русской армии моей родной эпохи. Естественно, эти знаки были поданы после моей детальной обработки, часть и вовсе пришлось вычеркнуть. У витязей планировалось вводить как раз данные знаки различия, так что это не моя прихоть а, так сказать, нужда…
– Мне надо срочно к его высочеству! – услышал я.
– Его высочество почивает, – непреклонно гнул свою линию Никифор.
– Но у меня был приказ сообщать сразу же об этом деле!
Тенор говорившего был готов сорваться на крик, но правила приличия все же не давали ему этого сделать, хотя разговор и так очень смахивал на диалог обозников.
– Вот встанет его высочество…
– Я уже встал, Никифор, можешь больше не мучить гостя, – вышел я из своего «кабинета».
– Ваше высочество, у нас получилось!
Лицо молодого мужчины светилось счастьем.
– Потише, Иван. Объясни, что получилось и как, а заодно пойдем перекусим, там за столом все расскажешь.
– Да-да, конечно, как прикажете, ваше высочество, – сконфуженно сказал Иван, успокаиваясь.
Сидя в зале, Иван рассказал мне, что уже месяц пытается решить проблему вязкости стали, так как нынешняя сталь, которая получается на данный момент в малой чудо-печи, хоть и много лучше чугуна, но все еще почему-то не того качества, которого требовал сам Иван. И вот буквально пару часов назад главе по разработке стали удалось решить данную проблему…
– И как же тебе это удалось, Ваня?
– Ваше высочество, чего я только не делал с этой сталью, – сокрушенно покачал головой кузнец. – И продув чугуна увеличил, несколько раз подряд делая все то же самое, как и для получения чугуна, но это ничего не дало. Потом я начал смешивать с получаемой сталью, в самом конце, разные другие материалы. Но увы, у меня ничего не получалось, а если получалось, то столь плохого качества, что я уже и не надеялся на хороший результат, – грустно ответил мне Иван.
– Но ты только что сказал, что тебе удалось создать новую сталь? – недоуменно спросил я его.
– Да, ваше высочество, но понимаете, – слегка замялся он. – Это не моя заслуга…
– Стоп! Как это не твоя заслуга? А чья же тогда?
– Дело в том, что после того как я начал свои опыты, я сразу же стал вести подробные записи в своем дневнике, благо грамоте обучен. Так вот. Каждый раз, получая какой-то результат, я дополнительно обрабатывал его известняком, как это делал когда-то мой наставник. И вот сегодня вечером, оставив на столе чашу с мелом, я ушел на ужин. Меня не было буквально каких-то полчаса, но этого времени хватило моему Ваське.
– ?
– Так моего кота зовут.
– Продолжай, – попросил я Ивана, заинтригованный его рассказом.
– Когда я пришел, то увидел, что в одной из ниш валяется вся известь, да еще к тому же сталь постоянно поддувалась снизу. Я долго ругал своего кота – до тех пор, пока не начал пробовать на крепость и гибкость получившуюся сталь. И выяснил, что она превосходит нынешнюю по прочности! Я решил сразу же сообщить вам, ваше высочество!
Красные глаза кузнеца горели фанатичным огнем…
Вспоминая тот разговор, я непроизвольно улыбнулся. Как все-таки хорошо, когда дела идут так, как надо, без перекосов и кренов!
– Что-то не так? – забеспокоился Кузя, видя меня улыбающимся.
– Все хорошо, просто один разговор вспомнил, вот настроение и поднялось, – честно ответил я ему.
– А, тогда ясно. Просто ты на себя со стороны не смотрел: едет угрюмый, задумчивый, а тут вдруг начинает улыбаться непонятно почему и из-за чего, – объяснил он мне.
– Не переживай, все хорошо. А то, что задумчивый, так теперь, думаю, у меня всегда такое лицо будет, – невесело усмехнулся я. – Как-никак, хлопоты только прибывают.
– Тут ты прав, ваше высочество, – грустно улыбнулся поручик, с радостью передававший свой опыт молодым кадетам.
Остаток пути пролетел незаметно, разве что солнце на небосводе изменило свое положение и теперь приближалось к закату. В тоже время дорога начала показываться из-под наваленного с горкой снега, словно здесь недавно прошелся снегоуборщик.
Присмотревшись, я увидел, что отсюда до самой Петровки, а это почти с версту, дорога не то чтобы расчищена, но, по крайней мере, на ней больше не проваливаешься, как в чистом поле.
Подъезжая к первому дому на околице деревни, столь удачно ставшей нашей базой, Кузя спросил:
– А правда, ваше высочество, что наш царь-батюшка на османов идти хочет?
– С чего это ты взял? – удивился я вопросу.
– Да вот услышал как-то краем уха, ваше высочество.
– Нет, не думаю, что отец на это решится. Все же Карл под Могилевом, так что… – немного подумав, ответил я.
– Тогда понятно…
– А где ты слышал это? – спросил я.
– На прошлой неделе, когда на базар ходил, услышал.
– Ясно.… А вот мы и приехали! – отвлекся я от скользкой темы.
М-дя, а я и забыл, что отец скоро соберется в Прутский поход, который закончится отнюдь не к вящей славе России. Что ж, с этим что-нибудь придумаем, не будем отчаиваться, в запасе есть еще чуть не два года, чтобы отговорить государя от столь ненужной и опасной затеи!
– А ответь мне, Кузя, как там с цементным делом у нас работа идет? Готовят ли порошок, какой нужен? – спросил я поручика.
– Да еще с осени, почитай, начали, как ты и велел Дмитрию. Мастеров с Москвы пригласили, да вот времени все равно мало…
– Не жалеешь, что за дело взялся столь кропотливое? – спрашиваю поручика.
– Нет, что ты, ваше высочество, хоть какое-то разнообразие. Да и столь нужное производство необходимо в секрете держать, я-то это понимаю, в отличие от остальных. Они ведь не военные, могут и сболтнуть чего лишнего.
– Тут ты прав. А что, если назначить на твое место когонибудь, кому ты доверяешь? И себе руки развяжешь, и производство в сохранности, ведь нас все равно не хватает для всей губернии? – интересуюсь у Кузьмы.
– Думал я об этом, да вот только решил сам все сначала наладить: как-никак, первое дело должно на мне быть. А вот местечко, про которое мы условились, нашли почти сразу же; не говорили, правда, о нем, по той причине, чтоб все как следует проверить да разузнать, – признался Кузя.
– И что, все разузнали, что хотели?
– Да, ваше высочество, местечко это рядом, в паре верст вниз по Оке.
Сама затея цементного завода появилась не на пустом месте, правда, к сожалению, не так рано, как мне хотелось бы. Даже при первых моих посещениях строительных работ в корпусе я не думал о том, как облегчить труд строителей, попутно обретая возможность обзавестись деньгой. Что делать, увы, я человек, и думать о десяти делах одновременно попросту не могу, поэтому и получилось у меня так. Мысль о создании цементного завода подоспела только к осени 1708 года, когда ряд важных дел был сброшен на плечи моих соратников.
В сентябре вместе с мастером-строителем Андреем Вартынским, сухим, жилистым мужиком, не первый десяток лет занимавшимся строительством каменных и деревянных построек, мы с Кузьмой, взявшимся за столь перспективный проект стальной хваткой, смогли изготовить более-менее «цепкий» раствор цемента.