Читать интересную книгу Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт - Макс Хастингс

Батальон майора Рэндалла Брайэнта провел ряд последовательных небольших боевых операций против окруженных немецких групп, оказывавших сопротивление по пути движения к Шербуру; в одной из таких стычек майор был удивлен не меньше, чем его солдаты, удачным выстрелом базуки по «брюху» немецкого танка — американцы по своему горькому опыту знали, что прямое попадание не пробьет броню немецкого танка. А теперь, на улицах Шербура, батальон завязал двухдневные напряженные бои за каждый дом по пути к Форт-дю-Руль. На основе собственного опыта солдаты выработали некоторые приемы уличного боя, которым их никогда не обучали. В частности, они подавляли огневые средства в домах на противоположной стороне на время, пока группы солдат, прокладывая дорогу с помощью ручных гранат, проскакивали через улицу. Широко разветвленную систему укрепленных огневых точек противника приходилось преодолевать в ожесточенных схватках, уничтожая одну точку за другой, при этом атакующую пехоту немцы на открытых подступах встречали убийственным пулеметным огнем.

Мы начали атаку форта Октевиль, — писал майор Герман из 39-го пехотного полка. — Заградительный огонь сначала нас прижимает к земле, но солдаты все же просачиваются вперед, перебегая с места на место, точно напуганные кролики, в сторону форта. Мы прекращаем артиллерийский обстрел, так как снаряды стали рваться рядом с ротой G и поразили один взвод. Кажется, все идет неправильно. Наши танки бросились наутек. С моим сержантом Маачи на буксире мы ползем под сильным настильным пулеметным огнем к форту, который маячит, словно грандиозное сооружение. Я не совсем помню все, что произошло дальше. Мы связали вместе две базуки и примерно с шестидесяти ярдов от форта выстрелили по крепостному аванпосту. Я приподнялся на одно колено, чтобы выстрелить из своего карабина, но взрывом меня ударило в правое бедро, разорвав куртку. Я побежал к доту, стреляя на ходу. Взрывом немецкой ручной гранаты из моих рук вырвало карабин, разорвало мышцы правого предплечья, но кость не получила повреждений. Ребята потом сказали, что я без сознания скатился в канаву.

9-я дивизия овладела Октевилем, а 314-й пехотный полк штурмовал Форт-дю-Руль, показав еще один пример мужественного самопожертвования, благодаря чему пехота может овладевать сильно укрепленными позициями противника. Когда капрал Джон Келли увидел, что его взвод прижат к земле сильным пулеметным огнем, он пополз вперед с шестовым подрывным зарядом, чтобы всунуть его в амбразуру, откуда вел огонь немецкий пулемет, но заряд не сработал. И он пополз обратно за другим зарядом. На этот раз взрывом заряда разорвало торчавшие из амбразуры стволы пулеметов, и пулеметный огонь прекратился. Келли в третий раз пополз к доту, достиг его задней двери и бросил внутрь ручную гранату. Дот замолчал. Лейтенант Карлос Огден расчистил дорогу для своей роты, выведя из строя 88-мм орудие противника с помощью ружейной гранаты, и, хотя уже был дважды ранен, выбежал вперед и ручными гранатами уничтожил немецкие пулеметы, мешавшие наступавшей пехоте. Как Келли, так и Огден были награждены медалью Почета — высшей наградой конгресса.

Укрываясь от бомбардировок, в подземных тоннелях и бункерах толпились многие тысячи разношерстного военного персонала из военно-морского флота, частей аэродромного обслуживания Люфтваффе, подразделений снабжения, штабные писаря — вся шушера огромной базы, осознававшая безвыходность своего положения. Дни, проведенные в зловонной смеси выхлопных газов от генераторов, пыли и сгоревшего пороха, проникавших в подземелье через пещеры, наложили на них печать глубокого уныния. На командном пункте генерала фон Шлибена в Сувере, на южной окраине города, офицер по оперативным вопросам майор Форстер отмечал на карте, висевшей на стене, неумолимое движение американцев — солдаты Коллинса по незнанию обошли коммутаторный бункер немцев, оставив немцам до последнего момента в исправности их систему связи. 26 июня, когда самоходные противотанковые орудия открыли огонь прямой наводкой по входам в тоннели, расположенные над командным пунктом командующего гарнизоном, генерал фон Шлибен вместе с 800 солдатами и офицерами сдался. Майор Рэндалл Брайэнт оказался возле Мантона Эдди, командира дивизии, когда высокий, представительный, с чувством собственного достоинства немецкий офицер отделился от длинной шеренги выходивших из подземного арсенала немцев и коротко сказал: «Я фон Шлибен». Ошеломленный Эдди указал генералу на джип и увез его на свой командный пункт, чтобы там перекусить. Однако Брэдли отказал в гостеприимстве немцу, так как был разгневан бессмысленной обороной Шербура, столь дорого обошедшейся американцам, и отказом фон Шлибена дать приказ об общей капитуляции порта после своего пленения.

Организованное сопротивление в Шербуре прекратилось только 27 июня, и 9-я дивизия была вынуждена еще несколько дней вести ожесточенные бои, чтобы раздавить оборону у мыса Аг на северо-западной оконечности полуострова. В городе Эдди предпринял отчаянную попытку удержать под контролем разбушевавшихся солдат, когда те наткнулись на огромные немецкие склады бренди, вина и шампанского. В конечном счете у него ничего не получилось, и он в отчаянии прекратил борьбу с пьянством, объявив: «Ладно, каждому 24 часа отдыха, пусть напиваются». Сотни ящиков награбленного спиртного были погружены на захваченные немецкие автомашины и затем по всей Европе следовали за частями 7-го корпуса. Полящика шампанского было отправлено Брэдли, который переслал шампанское домой в США, чтобы по возвращении в 1945 году выпить в честь своего внука. В офицерском клубе части Брайэнта свою долю из складов Шербура допивали в Германии еще в 1946 году.

Батальон Брайэнта сожалел по поводу излишеств, допущенных накануне, когда утром 28 июня начал марш пешим ходом в сторону мыса Аг, следуя немецким указательным знакам с обозначением частей и соединений. Они подошли к входу огромного подземного бункера, не встретив никакого сопротивления, захватили единственного вражеского часового, охранявшего вход, и осторожно шли по бункеру с пистолетами в руках в сторону доносившихся голосов. Открыв дверь, они оказались в помещении, полном немецких офицеров, сидевших за столом, на котором лежал большой кусок окорока. Дин Вандергоф, командир батальона, оказался на высоте положения. «Стоп!» — обратился он к изумленной аудитории. Он наклонился вперед, чтобы схватить окорок: «Это я возьму». Американцам здесь необычно повезло. Другим частям пришлось вести тяжелые бои.

В июне 7-й корпус захватил 39 042 пленных и выполнил первую задачу американцев в этой кампании. Генерал Коллинс проявил себя энергичным и умелым командиром корпуса, подобно тому как генерал Мантон Эдди продемонстрировал способности командира дивизии. Взятие «крепости», которую Гитлер приказал оборонять многие месяцы, подбодрило союзников и несколько смягчило разочарование высшего командования, когда оно получило первые донесения о состоянии гавани и порта Шербура. Портовые сооружения Неаполя начали функционировать через трое суток после падения города. Примерно такого же нового чуда ожидали в Шербуре. Однако армейские саперы генерала Брэдли нашли там одни развалины как свидетельство наиболее тщательно осуществленной программы разрушений за всю войну. По планам операции «Оверлорд» к 25 июля предполагалось обеспечить прием через порт Шербур примерно 150 000 тонн боевых грузов. На самом деле порт принял к этому сроку менее 18 000 тонн. Только к концу сентября Шербур восстановил предусмотренную планами союзников пропускную способность, но к этому времени почти все гавани во Франции и Бельгии находились уже в их руках. Таким образом, наступление на Шербур не оправдало своего непосредственного стратегического назначения — создать возможности для ускорения наращивания сил союзников на континенте. Но об этом не приходилось много говорить в дни восторгов по поводу наиболее выдающегося успеха союзников со времени высадки на нормандское побережье. Только Эйзенхауэр, Брэдли и Монтгомери да их штабы со всей серьезностью сознавали, что сражение за северный Котантен длилось на много дней дольше, чем планировали и надеялись, и что, пока оно продолжалось, прогресс в захвате территории для расширения плацдармов в южном направлении оказался незначительным. 27 июня, когда Хьюджес сообщил Эйзенхауэру о новой задержке наступления 1-й армии, верховный главнокомандующий задумчиво заметил: «Иногда мне хочется, чтобы там был Джордж Паттон».

Люди, участвовавшие в сражении за полуостров Котантен, впоследствии помнили главным образом о страхе и о изнурительности боев, с которыми они прошли через нормандские изгороди в составе своих пехотных рот или танковых взводов — «на цыпочках в танке», как выразился один наводчик танкового орудия, — подгоняемые чувством беззащитной оголенности при пересечении открытой местности между живыми изгородями, проклиная невозможность видеть противника, поливающего тебя огнем из минометов и пулеметов, и свою авиацию, которая иногда оказывалась неспособной исключить удары по позициям своих войск. Все войны для тех, кто в них участвует, представляются в виде небольших частных сражений. И это особенно справедливо для сражения за Нормандию, где редко можно было видеть дальше 100–200 ярдов в любом направлении, где идущая впереди пехота редко видела следующие за ней свои танки, артиллерию или старших командиров, где ужасающие потери в стрелковых ротах, шедших в первых эшелонах наступавших армий, быстро превратились в один из факторов кампании.