сказала Ольга.
— Но как-то это всё стремительно, — закончила Надежда.
— Посмотрим, — ответил я.
Действительно, что ещё можно сказать? Посмотрим.
Авторское отступление
Ефим Петрович Геллер в реальной истории впервые стал чемпионом СССР в 1955 году, в возрасте тридцати лет, а в 1979, уже пятидесятичетырехлетним, завоевал это звание во второй раз. Побеждал в крупных турнирах, участвовал в матчах претендентов, известен как крупный шахматный теоретик и отличный шахматный тренер. В общем, краса и гордость советских шахмат. Титан.
Новая Конституция в реальной истории была принята 7 октября 1977 года, и в ней были и мирное сосуществование, и предотвращение войн, и отмена диктатуры пролетариата, и право на жилище, и многое-многое другое. В том числе и запрет пропаганды войны.
Упомянутые телепередачи проходили в указанное время. И если спектакль «Аз и Ферт» прошел, в общем-то, буднично, то «Кабачок 13 стульев» был очень популярен у населения, его ждали, его смотрели, а потом долго обсуждали.
Потребление алкоголя в СССР росло стремительно. Если в 1970 году оно в пересчете на чистый спирт составляло 6.8 литров на душу населения, то к 1980 дошло до 14, 2 литров, то есть за десятилетие возросло более, чем вдвое. Впрочем, статистика дама услужливая, что ей велят, то и покажет. Самогон, аптечный боярышник, одеколоны и лосьоны, технические жидкости статистикой не учитывались. Однако именно спиртные напитки вытягивали план в сельпо и прочих продуктовых магазинах. Пили отчаянно много. Предвидели, что ли? И очень может быть.
Ответственность «Аэрофлота» перед пассажирами была настолько мизерна, что надеяться на сколь-либо серьезное возмещение ущерба не приходилось. За утерянный багаж платили по сколько-то рублей за килограмм, но не более смешной суммы. Да что багаж: за гибель пассажира в результате авиакатастрофы выплачивалось триста рублей. Если же пассажир получал увечье, то сумма соответственно уменьшалась. Так, в катастрофе от 24 августа 1981 года, когда при столкновении в воздухе двух самолетов, гражданского АН-24РВ и военного Ту-16К, выжила одна пассажирка, получившая многочисленные травмы, ей назначили компенсацию в 75 рублей.
И ни в чём себе не отказывай, да.
Глава 24
5 января 1978 года, четверг
Раздача слонов и прочие радости
— Всё-таки, всё-таки, Мишенька, какой подвиг ты совершил?
Екатерина Еремеевна, отобедав в «Москве» и выпив два бокала шампанского, захмелела, прониклась ко мне лучшими чувствами и стала называть Мишенькой.
Мы сидели в московской квартире: Дом правительства, он же Дом на набережной, двенадцатый подъезд, восьмой этаж. Сидели на кухне, которая стоила иной комнаты — двадцать метров. Возможно, её из комнаты и переделали, или, скорее, объединили с кухней кладовую дворецкого или что-то вроде. И мы сидим просторно, вольно, нестесненно. Мы — это я, Ольга, Надежда, Ми и Фа, а также их бабушки, Екатерина Еремеевна и Нина Петровна.
— Выполняя ответственное задание, проявил мужество и героизм, — невозмутимо ответил я.
Нужно привыкать к этой формулировке. Только так, только так.
Утром мы приехали в Москву. Нет, не только на награждение. А и культурно развлечься. Столица! Театры, музеи, выставки, магазины… Девочки подумают над обстановкой квартиры. И у всех дела, разумеется. Без дел никак. По издательской линии, по писательской, по комсомольской. Но театры и остальное — это без меня. Завтра и далее.
Награждение проходило, как и положено, в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Передо мной геройские звезды получили три космонавта, два подводника, один пограничник, а я, стало быть, оказался седьмым. И единственным штатским. Нет, после меня штатские пошли косяком — но у них награды были чуть скромнее. Трудовое Красное Знамя, Знак Почета… И да, на меня косились — кто это, а, главное, за что это? За выполнение ответственного задания и проявленные при этом мужество и героизм. Понятно? Непонятно, но делают вид, что понятно.
После церемонии мы всей компанией — к нам присоединились маменька, Марцинкевич и Галина, — отправились в «Москву», в ресторан. Я при полном параде: в консервативном темно-сером костюме, консервативном галстуке, а на груди награды. Справа — Орден Красной Звезды и Орден Капитанов Ливийской Революции. Слева Золотая Звезда Героя Советского Союза, ниже — орден Ленина и лауреатский значок. Смотри, не перепутай — это мне Леонид Ильич шепнул во время награждения.
Постараюсь, ответил я.
Отмечали моё награждение скромно и без помпы. В кругу родных и близких, можно сказать. Не хватало папеньки. Я звал в Москву и папеньку и Анну, но те заняты в спектаклях, для артистов спектакль — это почти святое. Анна, поди, продолжает досадовать: на молодого ставить нужно было, а она ошиблась. Но в её ошибке виноваты, конечно, мы. Я и папенька.
Ну и ладно.
Ми и Фа засиживаться в ресторане нам не дали. Хотя вели себя скромно. Потому в самое непродолжительное время мы разъехались. Ничего, после матча встретимся, тогда и отметим по-настоящему, сказала Галина. Она моя болельщица, и даже, говорят, купила шахматный самоучитель.
И вот теперь мы пьём чай в московской квартире. Нет, не «Советский», индийский, но тоже хороший. Бабушки смотрят на столицу из окна восьмого этажа и ахают: ах, Кремль! ах, красота! ах, хорошо-то как!
Бабушка Ка — так мелкие зовут Екатерину Еремеевну — худая. Килограммов сорок при росте сто пятьдесят. Участковые врачи в большинстве худые. Тут и движение, и нейрогенная анорексия. Студентка-пятикурсница провела исследование: раздала участковым врачам шагомеры. За рабочий день вышло в среднем двенадцать тысяч шагов — это до гриппа. В грипп — двадцать тысяч. Но ведь ещё и на работу добраться нужно, и с работы, и в магазин, и в детский сад, если маленькие дети, и… и… Откуда же лишним килограммам взяться? Я ей помог с шагомерами, студентке, потому и знаю результат. Но статью, что она написала, сочли несвоевременный и в публикации отказали. И без того, мол, понятно, что работы много. Но это же призвание! И не врачи одни! Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете! И строчки-то какие: «доярка Антонина Пантелеева Стукалова обязуется надоить от каждой коровы не менее трех тысяч килограммов молока!»
А бабушка Ни, то бишь Нина Петровна, скорее, полная. Не слишком, нет, но при схожем росте весит она ближе к семидесяти. Нейрогенная булимия. Одни от волнений худеют, кусок в горло не лезет, другие, напротив, полнеют, заедая тревоги то конфеткой, то печеньем, то ещё чем-нибудь. Волнений-то всем хватает, даже и у Нины Петровны их немало. Другое дело, что волнение волнению рознь.
И вот теперь обе ходят по квартире, ахают — и прикидывают,