Читать интересную книгу Гиллеспи и я - Джейн Харрис

Из всей поездки я помню только ужасный холод в купе. Надзиратели неотлучно были рядом, но все время тихо переговаривались между собой, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. В Эдинбург мы прибыли около полудня, затем пересели в кэб и доехали до Риджент-роуд. Издалека Калтон-хилл напоминал дворец. Едва ли найдется еще одна тюрьма, расположенная в столь живописном месте: казалось, я прибыла в свои личные Афины, как полагается, с Парфеноном. Увы, изнутри тюрьма, мягко говоря, не соответствовала внешнему размаху. По сырой камере гуляли сквозняки. Я находилась там одна, в полной изоляции от других заключенных. Впрочем, в Калтон-хилл обнаружились свои преимущества. Днем и ночью внизу сновали поезда, и в беспрерывном стуке колес было что-то умиротворяющее; из окна открывался великолепный вид на город. Чтобы заглянуть в крошечное окошко, приходилось изо всех сил вытягивать шею, однако ради грандиозной панорамы стоило постараться, а суровый пейзаж казался вполне уместным для такого случая.

* * *

В среду утром мне сообщили, что Каски уже в Эдинбурге и хочет меня видеть. Он привел с собой Мьюрхеда Макдональда, молодого, подающего надежды адвоката, которому предстояло защищать меня в суде. По правде говоря, я предпочла бы председателя палаты адвокатов, но, к сожалению, он был занят. Признаюсь, при виде юного Макдональда я загрустила: не верилось, что в свои двадцать восемь он осилит дело такой сложности. Адвокат был приземист и румян, с мелкими чертами лица и приплюснутым носом, почти без шеи, зато с большими оттопыренными ушами. Во всем его облике было что-то гномье. До этого Каски отрекомендовал Мьюрхеда в свойственной ему сдержанной манере — как лучшего среди начинающих адвокатов, обладающего острым умом и неунывающим характером, полезными в таком деле. Однако мне он казался неоперившимся юнцом, и я сомневалась, хватит ли у него опыта, чтобы тягаться с верховной властью. Обвинение возглавлял Джеймс Эйчисон — помощник генерального прокурора, известный своей звериной хваткой и артистизмом. Каллен и прочие обитатели Дьюк-стрит, не чуждые театру, не раз разыгрывали сцены, подражая его эффектной жестикуляции. Ходили слухи, что Эйчисон искусно манипулирует присяжными, не брезгуя нечестными методами.

— Вы знакомы с Эйчисоном, мистер Макдональд? — спросила я. — Сталкивались с ним в суде?

— Пока нет, — ответил адвокат неожиданно приятным густым голосом. — Но несколько раз наблюдал его в деле. Не волнуйтесь, мисс Бакстер, я осознаю силу противника. — Он потер руки, словно в предвкушении боксерского раунда.

— Если бы только Эйчисон, — сказал Каски. — Не забывайте о Прингле.

Шлуттерхозе, Белль и я обвинялись совместно, но у пары был собственный адвокат, назначенный судом, — некий Чарльз Прингль, отнюдь не намеревавшийся сотрудничать с моей защитой. По словам Каски, ввиду тяжести улик против похитителей Прингль едва ли мог рассчитывать на их оправдание, а потому прикладывал все силы, чтобы очернить меня, а своих подопечных изобразить невинными марионетками и вызвать к ним сочувствие в надежде, что присяжные порекомендуют смягчить приговор.

— Прингль непременно будет ставить нам палки в колеса, — продолжал Каски. — Готов спорить, он представит своих клиентов вашими наемными куклами, этакими дрессированными шимпанзе, выделывающими сальто по вашему щелчку.

— Именно так, — согласился Макдональд. — Впрочем, нам повезло с обвинительным актом.

— В каком смысле? — спросила я.

— Видите ли, мисс Бакстер, ваша фамилия фигурирует в списке обвиняемых последней. Первым идет Шлуттерхозе, затем его жена, затем вы. А значит, когда Эйчисон представит свидетелей обвинения, Прингль будет проводить перекрестный допрос первым, а я вступлю потом.

— Не уверена, что поняла вас, мистер Макдональд.

— Я буду допрашивать свидетелей последним, а значит, смогу опровергнуть любые инсинуации Прингля.

— Если все пойдет как надо, — добавил Каски.

Его младший коллега рассмеялся и хлопнул себя по бедрам.

— А как же иначе, сэр?!

После не в меру осторожного Каски мой новый адвокат был словно глоток свежего воздуха. От него даже пахло свежестью, как от только что выстиранного белья. Каски, в свою очередь, не упускал случая вылить собеседнику на голову ушат холодной воды. Однако меня волновал еще один вопрос.

— Мистер Макдональд, как я понимаю, обычно подобные процессы начинаются в понедельник. Почему же сейчас выбрали четверг?

Адвокат спокойно пожал плечами.

— Нет никакой разницы.

— Судебный секретарь настаивает, чтобы в субботу мы закончили, — сказал Каски. — Таким образом, на все у нас три дня.

Макдональд улыбнулся.

— Понимаю ваши опасения, сэр. Трех дней нам хватит.

Конечно, меня радовал его оптимизм, и все же я боялась, что недостаток времени обернется против нас. Всего три дня на то, чтобы доказать мою невиновность, — и как минимум половина будет предоставлена прокурору! Трудно было поверить в успех.

Меня также тревожили некоторые свидетели обвинения. В начале февраля, впервые ознакомившись со списком свидетелей, я обнаружила фамилии одного-двух человек, у которых могли быть ко мне старые счеты.

— Не о чем беспокоиться, мисс Бакстер, — заверил адвокат. — При обсуждении вашего морального облика наши свидетели несомненно покажут, что вы искренний, добрый и отзывчивый человек. От прокурора тоже не должно быть сюрпризов: мистер Каски любезно позаботился о том, чтобы со всеми свидетелями провели «прелиминарный» — то есть, на вычурном юридическом языке, предварительный допрос.

— Этот вычурный язык оттачивался веками, — тихо заметил Каски, бросив взгляд на старые швейцарские часы.

Макдональд задумчиво посмотрел на него и спросил:

— Как по-вашему, сэр, стоит ли волноваться об анонимных письмах в газете?

Каски помрачнел.

— Разумеется, письма в суде цитировать не станут, но присяжные наверняка о них наслышаны.

Его ответ не внушал оптимизма. После первого письма от «Искренне Вашего» газета «Норт бритиш дейли мейл» напечатала еще два. По-прежнему сохраняя анонимность, автор прозрачно намекал, будто бы он и есть не кто иной, как брат Неда, и владеет информацией, способной пролить свет на мое дело. Полиция отправила в Италию сотрудника с заданием найти анонима и убедить его дать показания. Однако, проведя несколько недель в Венеции, детектив вернулся в Шотландию один. Кеннета не нашли, а поскольку процесс по закону должен был завершиться к определенной дате, пришлось назначить суд без него.

Третье письмо опубликовали в последнюю неделю февраля. В нем повторялись те же намеки. Увы, вся история не принесла практической пользы следствию, но бросила тень на мою репутацию.

— А дочка Гиллеспи, сэр? — спросил Макдональд. — Мне очень интересно ваше мнение, сэр. Как вы считаете, ее тоже вызовут в суд?

Он имел в виду бедняжку Сибил, которая тоже попала в список свидетелей обвинения. В декабре Неду и Энни удалось забрать ее домой, и, поскольку девочка уже не числилась пациенткой приюта для умалишенных, она считалась вменяемой и могла давать показания. При обычных обстоятельствах Сибил была бы главным свидетелем, ведь она находилась в сквере за миг до исчезновения Роуз и, предположительно, разговаривала с сообщницей похитителя. Однако мне дали понять, что Сибил по-прежнему ведет себя непредсказуемо и ее вызовут только в крайнем случае.

— Ее могут вызвать, — ответил Каски. — Такие эффектные выходки как раз в стиле Эйчисона. Да, это небезопасно — девочка крайне неуравновешенна. Но гораздо больше меня волнует сестра Белль.

Мы знали, что Кристина Смит наговорила прокурору всякой ахинеи. Например — это представляло особенный интерес для обвинения, — что она устроила мое знакомство с похитителями.

— Практически вся линия обвинения построена на этом так называемом факте, — сказал Макдональд. — Это коронный номер Эйчисона. Чтобы опровергнуть домыслы Кристины, необходимо показать, что ей нельзя верить. Мы знаем, что Гиллеспи ее уволили. Соседка снизу охотно подтвердит, что неоднократно видела девушку выходящей из вудсайдских трактиров — как раз в те дни, когда Кристина якобы отправлялась в прачечную. — Он ободряюще улыбнулся. — Присяжным это не понравится, мисс Бакстер, значит, мы поставим под сомнение ее репутацию.

— По крайней мере, будем надеяться, — добавил Каски.

Заявление Кристины, будто бы это она свела меня с сестрой и немцем, — полный абсурд. Впрочем, для вас это не новость, если вам попадался в руки опус мистера Кемпа. Сплошное вранье, от начала до конца! Мы с Кристиной были едва знакомы. Между нами не существовало ни дружеских, ни близких отношений, которые приписал нам Кемп. Полагаю, сейчас мисс Смит за семьдесят; она помоложе меня, но все же в преклонном возрасте и, похоже, выжила из ума: иначе я не могу объяснить весь этот вздор, который несчастная наплела Кемпу, когда он ездил к ней в Ливерпуль прошлым летом (судя по всему, она давно там живет). В любом случае Кемпу должно быть стыдно — он не только донимал расспросами слабоумную пожилую женщину, но еще и обнародовал ее бессвязные излияния, выдав их за факты.