Читать интересную книгу Частный детектив Выпуск 5 - Элистер Маклин

Но такова жизнь.

Бесполезно плакать о пролитой крови.

Ветер свистел мимо моей головы.

И стало необычайно светло.

Первый ход в сторону здания Себастьяна сразу же привлек внимание. Слишком большое внимание. Меня освещали лучами карманных фонариков, фарами машин, сигнальным огнем — точно так же, как в воеиное время зенитчики выискивали в небе вражеские самолеты.

Но выстрелов не было — никто не звал, что все это значит. И, конечно, не узнали меня, поскольку моя шутовская борода развевалась, закрывая физиономию.

Стена — прямо передо мной. На этот раз Джексон все рассчитал совершенно точно. Шар был направлен по центру проема между двух окон. В самый последний момент я смог увидеть через окна собравшихся в офисе людей.

Прыгать — поздно.

Единственное, что я мог сделать, это подтянуться на тросе.

Шар ударил о стену.

Стук, грохот.

Я посчитал себя убитым.

Глава 20

Это — смерть.

Жизнью такое быть не могло.

Я почувствовал, что на меня что–то напирает, стараясь выдавить внутренности, как пасту из тюбика; что–то подалось. Я решил, что это я не выдержал, моя голова, кости, мышцы и так далее. Все тело разваливалось на клочки.

Теперь–то я знаю, что такое адская боль.

Но если я умер, то не должен чувствовать боли?

Значит, я все же жив?

Да, я не умер. На меня сыпались обломки кирпичей, что–то обрушилось на голову, потом я неожиданно уже летел по воздуху, заполненному пылью, щебенкой и кусками покореженного металла. Стальной шар прошил стену дома как раз в том месте, где была вмонтирована “Жизнь и Смерть” Делтона.

Я увидел лица, письменный стол в каком–то тумане, все было неясное, расплывающееся.

Падая, я налетел на двух парней, которые только что повернули ко мне испуганные лица, и мы втроем повалились на пол.

Шоковое состояние. Все — как в замедленном темпе. Я не потерял сознание, но у меня была разбита голова, сначала я даже плохо видел.

Все же мне удалось подняться с пола; на это потребовалось много времени, однако я сумел встать. Все болело, перед глазами плыли красные круги; но свой кольт я сжимал в руке.

Конечно, я действовал слишком медленно. Что касается остальных, то они остолбенели от изумления. И ни у кого в руках я не видел оружия, хотя у одного–то человека оно наверное имелось.

Отступая назад на непослушных ногах, я прежде всего заметил рожу Билла Бончака. Щеточка черных усиков, блестящая лысая голова и все тот же черный костюм. Несомненно тот, в котором он был одет накануне. Когда я видел его.

Когда он увидел Сильвию.

В помещения было еще несколько человек. Джо Райс, толстый, с брюшком, масляными глазами, его лошадиная физиономия с выдающейся вперед челюстью выглядела бледной маской смерти. Милас Каппер, темная лошадка, о подпольной деятельности которого никто ничего не знал, но которого уважал даже Джо Райс. Он сидел рядом с Себастьяном, а по другую сторону Себастьяна уютно устроился в кресле розовощекий недомерок Мордехай Питерс, его бесцветные широко расставленные глаза уставились на меня из–за больших стекол его роговых очков. Слева от меня в углу стоял Гарри Вароу, его физиономия была такой же белой, как знаменитая прядь в волосах.

Кроме них, в офисе было еще три–четыре человека дельцов разного калибра, один из них был боссом крупного синдиката, а рядом с Вароу — ну как вы думаете, кто именно?

Хорейша М. Хамбл.

Это меня не поразило.

Возможно, я просто утратил способность чему–либо удивляться. Или же все дело было в том, что он был здесь на месте, среди своих. По логике вещей он должен был находиться здесь. С кем же ему еще быть в этот момент, как не с Себастьяном, Каппером, Вароу, Питерсом и Райсом?

И Билли Бончаком, разумеется!

Из всех собравшихся здесь людей один только Бончак попытался выхватить оружие. Очень может быть, что у остальных его даже не было. Большинство других убивали словами, семантическим оружием, наточенным до необходимой остроты.

Конечно, могут найтись такие, которые станут уверять, что в том, что накануне дня своих выборов Хорейша М. Хамбл находился в такой сомнительной компании, нет ничего особенного.

А по–моему найти его здесь равноценно обнаружению рецидивиста в машине, на которой собирались скрыться воры, грабящие банк. Вина по связям. Соучастие. Конечно, формально он не совершил никакого преступления. Возможно, воры находились еще внутри банка, ограбление еще не было осуществлено, однако…

То, что я застал Хамбла да и всех остальных здесь, делало мои мытарства ненапрасными. Все приобрело смысл.

Я произнес как мог ясно и отчетливо, чтобы не сомневаться, что все услышат:

— Как честный гражданин я задерживаю Вильяма Бончака за тяжкое преступление, убийство Сильвии Вайт.

Я успел это сказать. Мне было слышно, как поднимается лифт, по лестнице грохочут ноги бегущих, а кто–то уже колотится в запертую дверь. Разумеется, в офисе полиции не было, Себастьян никогда бы этого не разрешил. Нельзя было удивляться и тому, что эти люди не пытались пробраться через полицейский кордон.

Бончак, находившийся слева от меня, держал руку под полой пиджака. Не на пистолете, но поблизости. Именно так обстояло дело, когда я впервые увидел его. С тех пор он не шевельнулся. Ну что же, я предоставлю ему возможность что–то предпринять. Каждый человек имеет на это право.

Я повернулся спиной к Бончаку. Не выдержит. Видеть спину противника — непреодолимое искушение для такого сукиного сына, как Бончак. Я показывал ему свою спину ровно столько, сколько мог, сколько осмеливался.

Кроме меня, никто еще не произнес ни единого слова. Чем–то ударили в дверь, и она затрещала. Следующий удар решит задачу. Мне слышен был вой сирен. Многочисленных сирен.

Я дал ему не более секунды. У него пистолет, дослать пулю в патронник дело плевое. Я услышал “клик–клик”, повернулся и успел всадить ему в брюхо четыре пули до того, как он пустил в ход свое оружие. У меня в запасе осталась всего одна пуля. Какая разница? Она мне не понадобится. Я больше стрелять не стану.

Дверь высадили, и прежде чем Билли Бонс свалился на пол, копы окружили меня.

Действовали они довольно резко, но не более, чем следовало. Кольт у меня отобрали, руки скрутили за спиной, надели наручники. Я увидел знакомое лицо: лейтенант Ролинс.

Я слизал кровь со своих губ:

— Ролинс!

Он с неподдельным изумлением таращил глаза на Хамбла и на всех остальных и не сразу повернул голову ко мне.

— Ролинс, — сказал я, — спросите его про Сильвию Вайт, пока он еще жив.

Он повернулся к Бончаку, но я уже не видел, что было дальше. Двое дюжих офицеров экспортировали меня к выходу. Но, выходя, я прошел почти рядом с Хорейшей М. Хамблом.

Его красивое лицо перекосилось, покрылось потом, на щеках появились пятна.

— Ублюдок! — прошипел он злобно. — Самый настоящий ублюдок. Из–за вас я могу проиграть на выборах.

— Впредь будете осторожны, — заявил я довольно громко. — Давно известно, что друзей надо выбирать осторожно. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты. Или вы об этом забыли?

Ночь в тюрьме была невероятно долгой.

И долгий был день.

День выборов.

Днем капитан Сэмеон, разумеется, чисто выбритый и жующий свою неизменную черную сигару, принес мне “Геральд—Стандарт”. Через всю первую страницу тянулось одно слово: “ВЫБОРЫ”.

Но ниже была полностью напечатана речь Дэвида Эмерсона. Фотокопия, чуть меньшего размера, но все же читаемая, моего обращения “Читайте все о политике”. И достаточно крупный снимок, сделанный в офисе Себастьяна сразу же после того, как меня увели. Все знакомые лица, важные персоны, известные всей стране. Хорейша М. Хамбл, Себастьян, Вароу, Питерс, Каппер и даже нога Билла Бончака.

Снаружи разразилось черт знает что, как я предполагал, но до меня доходили лишь сообщения из вторых рук. Однако, было ясно, что скандал был не просто местным или национальным, он перерос в международный. Сенсационные репортажи, от вполне спокойных до истерических, от достоверных до клеветнических, были напечатаны во всех газетах Америки, Европы, Азии и Австралии.

Первый луч надежды для меня мелькнут во второй половине дня во вторник, когда ко мне в камеру пришли Сэмеон и Ролинс. Сэмеон сообщил, что теперь полиция располагает бесспорными доказательствами того, Что пластинку “Аннабел Ли” записал действительно Чарли Вайт и, разумеется, все последующие пластинки и альбомы Джонни Троя. Они раскопали несколько человек, которые помогали при записи на пластинку, являлись свидетелями того, как Вайт и Бойл, одни в комнате с микрофоном, подготавливали все ленты. Полиция обнаружила и того единственного человека, который по необходимости присутствовал при всех сеансах и был посвящен в обман.