Читать интересную книгу Семь портретов - Александра Флид

– Это вполне естественно, тебе ведь было уже двадцать два.

– Наверное. Так или иначе, мы стали дружить втроем. Оставались после работы или вместе отправлялись на перерыв, ходили по улицам и покупали леденцы. Элиза была из семьи другого уровня, для нее работа в кондитерской была чем-то вроде наказания за плохое поведение. Она не раз говорила, что отец заберет ее оттуда, а затем она просто выйдет замуж. Я бы не сказал, что она была из очень богатой семьи, но ее родители жили в настоящем доме, а не в меблированных комнатах, как большинство из наших знакомых. В материальном отношении она была вроде Робби, только девочкой.

– Ясно.

– Да и то, она была такой, каким Робби выглядит в этом доме, а не в обществе компаньонов своего отца.

– Теперь уж точно ясно, – кивнула она.

– Юдифь сказала мне оставить ее в покое. Она говорила: «Элиза не для тебя. Она девушка совсем другого круга, и тебе ни за что не стать ее мужем». Я, как полный идиот, не слушал ее и продолжал общаться с Элизой. По правде говоря, я полагал, что тоже нравился ей. Словом, в моей голове не было ни одной умной мысли, можете мне поверить. Я, Марк и Элиза даже встречались по выходным, и она утверждала, что родители отпускают ее, думая, будто она проводит время с подругами. Она казалась милой и обходительной, а потому я рискнул показать ей, где живу. Вместе с ней об этом узнал и Марк. Думаю, тогда-то и произошел надлом в нашей дружбе. Они жили в нормальных домах, а я… вы видели, где я живу. Однако я был слеп и глух, и на все советы Юдифи лишь качал головой, полагая, что она ошибается. А потом Элиза уволилась, не сказав ни слова. Я был в замешательстве, пробовал даже следить за ее домом после работы, поскольку мне казалось, что она попала в беду. – Артур усмехнулся и отпил немного из своей чашки. – В общем, в первый раз я оказался прав – она действительно попала в беду. Кажется, так это принято называть?

Рита почувствовала, что у нее замирает сердце. Даже одна мысль о незаконнорожденном ребенке или добрачной беременности холодила душу. Она позабыла о том, что так сильно ревновала Артура к Элизе в тот вечер, когда они были в театре – все ее сердце заполнила жалость по отношению к девочке.

– Как это страшно, Артур, – прошептала она. – Какой позор для такой молодой девушки.

– Позор? Да, скорее всего, ее ожидал позор. Меня, в общем-то, тоже.

– Тебя?

– Да, она сказала родителям, что этот ребенок мой, и что я якобы сделал это с ней насильно.

Вот теперь ей стало действительно плохо.

– Артур… я даже не знаю…

– Я тоже не знал, что сказать, когда они нагрянули в кондитерскую, воздевая руки к небу и сотрясая воздух своими ругательствами. Меня выволокли на дорогу и почти избили, поскольку у нее был довольно крепкий старший брат. Наверняка он до сих пор еще есть, что с ним сделается. Они кричали на меня и говорили, что никогда не отдадут ее такому проходимцу как я, и что… в общем, много чего. Элиза стояла возле машины и наблюдала за этим, не говоря ни слова, хотя кому как не ей было знать, что я тут вообще не при чем. Она ничего не предприняла, чтобы остановить их, и на меня завели дело. В полиции мне предъявили обвинения за совращение девицы и за ее испорченную жизнь. Я три дня провел в тюрьме, прежде чем Юдифь положила этому конец – она пришла к прокурору и поклялась, что я все это время жил в ее доме, и она видела меня каждую минуту этого времени. Три дня, я полагаю, ушло на то, чтобы уговорить ее мужа и детей дать ложное свидетельство, если их вызовут в суд. Прокурор тряс ее на все лады, пытаясь найти слабое место, но у Юдифи просто не оказалось слабых мест. Она намертво стояла за меня, говорила, что днем я работаю на ее глазах, а по вечерам делаю домашние задания с ее сыном и сплю в гостиной их дома. Она придумала для меня занятия на каждый прошедший выходной и даже написала график. До сих пор не понимаю, чем я заслужил такое. Это еще полбеды – когда унялся прокурор, на Юдифь напустились родители Элизы. Они пришли в ее дом, где я жил после освобождения из тюрьмы – ведь нужно же было поддерживать легенду – и стали кричать на нее. Благо, в доме оказался ее муж, а он так сильно любит ее, что просто горы готов ради своей жены сдвинуть. Он быстро вышвырнул их вон.

Она опустила голову, чувствуя, что сейчас расплачется. Какой несправедливой бывает жизнь! И она еще жаловалась на то, что ее судьба оказалась плохой? На свете случаются вещи гораздо хуже. Конечно, в прошлом она слышала об опозоренных девушках, о повешенных и осужденных убийцах и растлителях, но никогда прежде такие ужасы не задевали тех, с кем она была близка. И хотя она точно знала, что все уже позади, даже сама мысль о том, что Артур прошел через все это, а вместе с ним и Юдифь, заставляла ее сердце болеть и кровоточить.

– Прошло некоторое время, и я узнал, что Элиза вышла замуж за Марка. Вы не поверите, но я все еще был влюблен в нее, и в глубине души даже ревновал. Только тогда я почувствовал, что меня предали по-настоящему. Еще через год я увидел их ребенка, и знаете… сложно поверить, но мальчик так сильно походит на Марка, что даже мне ясно, кто его отец. Все разрешилось, но ее родители, конечно, не стали приносить извинения ни мне, ни Юдифи. При встрече они делают вид, что просто не знают меня.

– Я бы убила их всех, – прошептала она. – Всех тех, кто был так жесток с тобой.

– Убивать не нужно, но то, что вы испытываете такое желание, уже наполняет меня радостью. Нет ничего лучше, чем знать, что любимому человеку не безразлична твоя судьба.

– Продолжай, я хочу узнать, что было дальше.

– А дальше… дальше появились вы. Ваш неподвижный безразличный взгляд, серое пальто и белый платок, которым вы смахнули капли из той проклятой лужи, когда я забрызгал вас, проезжая мимо. Я остановился, надеясь извиниться, но вы даже не взглянули на меня. Такая чужая, но вместе с тем… мне показалось, будто я заглянул в вашу душу. Правда, только на мгновение – именно в тот момент, когда вы проходили мимо, оставив меня позади. А потом я увидел вас еще раз почти на том же самом месте, но вы выглядели иначе, и то ощущение исчезло. Вы превратились в загадку, которую я смог разгадать всего на секунду, но не сумел ухватить этот момент и понять вас. И я не надеялся найти в вас ту женщину, которую захочу обнять и назвать своей женой, но мне так хотелось снова поймать тот момент, и я подумал, что мог бы… мог бы сфотографировать вас. Потом вы согласились, и было поздно что-либо менять. Мне хотелось постоянно быть рядом с вами, потому что в те моменты я чувствовал ваше тепло, и все остальное мне было уже не нужно. Мне потребовалось немало времени, чтобы осознать всю силу своей привязанности, и когда я все же решился открыться вам, вы оттолкнули меня. И как видите, у меня совершенно нет гордости, поскольку я продолжил приходить к вам, лелея надежду на то, что вы перемените свое решение.

– Артур, прости меня, пожалуйста, – искренне раскаиваясь, попросила она. – Но посмотри на меня. Разве я что-то могу сделать для тебя?

– Вы? Я вижу в вас все, чего так желаю, но вряд ли вы поделитесь со мной. Вчера я примчался сюда, потому что Тео повторил слова Юдифи. Он сказал, что вы никогда не станете моей женой, потому что я всего лишь голодранец.

– Да как он…

– Он не говорил таких слов, но имел это в виду. Я уже был достаточно пьян для того чтобы поверить этому, некстати припомнив, что такие же слова когда-то могли бы спасти два года моей жизни, если бы я только к ним прислушался. Хотелось услышать правду от вас, и я пришел, не думая о том, что будет так тяжело держать себя в руках, если вы появитесь передо мной в одной рубашке.

– Ты просто давно не… тебе нужно встречаться с женщинами хотя бы иногда.

Он поднял брови и засмеялся, чем немало смутил ее.

– Что? Вы полагаете, что все мои желания просыпаются от того, что у меня давно не было женщины?

Ей было неудобно говорить об этом, но именно так она и считала.

– Да, я так думаю. Артур, я настолько быстро надоела своему собственному супругу, что он начал искать общества других девушек, едва появилась такая возможность. Я стала для него бременем, и не хочу быть тем же самым для тебя.

– Он когда-то хотел вас сфотографировать?

– Я знаю, куда ты клонишь, – покачала головой она. – У него вообще нет творческих талантов.

– Он когда-нибудь гордился вашими нарядами? Покупал вам вещи?

– Нет.

– Может быть, он говорил вам, как вы красивы каждый день, когда видел вас?

– Перестань задавать вопросы, ответы на которые ты знаешь заранее.

– Меня удивляет то, что даже я знаю эти ответы, но для вас они не имеют значения.

– Как только ты получишь то, чего тебе так хочется, ты потеряешь ко мне всякий интерес. Так уж устроена человеческая натура, Артур.

– И ваша тоже?