Когда я поинтересовался причиной столь необычного явления, мне охотно объяснили, что такая вынужденная мера вызвана тем, что сбежал опасный преступник, Говальд. Сначала я даже не понял, о ком идет речь.
– Ну как же, тот самый Говальд, его еще Лютым называют.
Вот это новость! Как такое могло случиться? Ведь герцог говорил, что Говальда отправят под усиленным конвоем. А он и был усиленным, ответили мне. Из Тромера его отправили в специальной карете в сопровождении тридцати конных стражников, что втрое больше обычного конвоя. И вот буквально два дня назад сообщники бандита напали на конвой и освободили его. Сколько же их было, поинтересовался я. Да кто его знает – никого в живых не осталось, но говорят, не меньше сотни.
Странно, что нападение случилось недалеко от столицы. У людей Говальда было достаточно времени, чтобы сделать это еще в Майронском лесу – конвой движется медленно, останавливаясь на ночевку только в населенных пунктах… Теперь о причинах можно только догадываться. Но самое страшное было в другом: после своего освобождения Говальд посетил Свинушки, о которых только вчера был разговор. У Грегора там остались мать с отцом и младшая сестренка, девица на выданье.
Вчера Грегор так и заявил Шлону, что считал его другом, и даже собирался выдать за него свою сестру – красавицу, умницу, одни ее пироги чего стоят, расписывал он. Грегор был большой любитель поесть, на этой теме они и сблизились со Шлоном, да еще на любви выпить бутылку-другую и спеть на два голоса. Но теперь никогда им не стать родственниками. А Милица – прямо как сдобная булочка, не худосочная, о какую можно синяки набить. И напрасно Шлон уверял после его слов, что хотел сказать не Свин, а Кабан, Дикий Кабан, которого даже тигры боятся, – Грегор был неумолим, но котелок, полный добавки, благосклонно принял.
И вот теперь Грегор сидел на лошади бледный как полотно, и руки его ощутимо подрагивали – слишком еще свежи были в памяти Счастливки.
– Грегор, вперед, показывай дорогу, – скомандовал я, наскоро откланявшись. И мы помчались, свернув с тракта, прямо через поля, на пределе скорости.
Свинушкам повезло больше: село было крупнее Счастливок раза в три-четыре, а у Говальда не было времени – опасаясь преследования, он надолго не задержался. Но хотя его нападение пришлось не на тот край села, где жила семья Грегора, Милица пропала. Он угнал ее в плен, как и еще нескольких молодых женщин и девушек.
В доме Грегора царило настоящее горе, мать до сих пор плакала навзрыд, и никто не мог ее успокоить. У Грегора было несколько старших сестер, давно вышедших замуж и нарожавших кучу детей. Милица родилась поздно, когда ее уже никто не ждал. Как и всякий поздний ребенок, она была всеобщей любимицей. Отец Грегора все же смог рассказать, что банда Говальда явилась день назад, а сегодня в село прибыло две сотни егерей, которые и пустились за ними в погоню.
Теперь перед нами встал вопрос, что же делать дальше. Пока Грегор, как мог, утешал мать, я присел на первый подходящий предмет и задумался.
Конечно же след за такое короткое время не успел остыть, и мои люди легко его обнаружат, но нас всего шестнадцать человек, и в случае встречи с Говальдом могут возникнуть большие проблемы. Кроме того, не факт, что мы вообще сможем догнать его. То, что он двинется прямо на север, – это неоспоримо, до Майронских лесов не так уж далеко, а это его лес, там он чувствует себя хозяином. Да и две сотни егерей, профессионалов в этом деле, висят у него на хвосте, и нам сложно конкурировать с ними. Но хотя бы попытаться мы должны, иначе сколько еще будет таких Счастливков и Свинушек? В конце концов, я уже бросил одну деревню недалеко от Сентокса, когда убегал от вайхов. Конечно, ситуация была совсем другая, и все равно очень неприятно вспоминать об этом. В конце концов, не можем же мы просто так уехать, попросив рассказать в письме, чем все дело закончилось.
А вообще, неблагородные какие-то разбойники – обыкновенные бандиты в самом худшем их варианте. Видимо, потом народная молва их такими хорошими делает.
Я посмотрел на своих людей, которые ожидали моего приказа, каким бы он ни был.
Когда решение принято – всегда становится легче, это факт.
– Значит, так, парни, не знаю, что получится, но попытаться мы просто обязаны. Запасных лошадей оставляем здесь, быстро думаем, что захватить собой из поклажи, и вперед. Все, время пошло.
Жаль, что Ворона придется оставить здесь, он спину натер, недосмотрел. Ну да ладно, Мухорка тоже на редкость выносливая кобыла.
Звяк, услышал я за спиной звон монет и стремительно обернулся, но ничего не успел заметить. Черт, неужели я так предсказуем для тех, кто знает меня хотя бы немного? Лицо у Кота довольное – значит, выиграл пари. Или мне все же показалось?..
След был хороший, просто роскошный – даже я, не напрягаясь, видел его. Мы шли по нему быстро, иногда переходя с простой рыси на размашистую. Когда прошло большое количество лошадей, да еще по прямой, – нет необходимости напрягать зрение, чтобы увидеть его.
До заката было еще далеко, солнце только приближалось к линии горизонта, когда впереди показался отряд, двигающийся навстречу нам – частично верхом, а в основном пешком. Что это не бандиты, можно было легко определить даже издали: в егерской форме хватает всяких блестящих предметов – пуговиц, кокард и пряжек. Мы сблизились и действительно увидели егерей, по большей части раненых, сопровождающих группу молодых женщин. Грегор соскочил с коня и бросился к одной из них. «Не иначе это и есть Милица», – подумал я. Так оно и оказалось. Милица горько плакала на плече брата, захлебываясь слезами. Ничего, девочка, все пройдет, все забудется, главное, что жива осталась, и это просто чудо.
– Мы догнали их, – рассказывал один из егерей с повязкой на левой руке, сквозь которую проступала кровь, и с такими пышными усами, что даже Шлон позавидует, – но место там неудобное: с одной стороны крутая гора, с другой болото – не развернуться и не обойти. Часть из них ушла вместе с Говальдом, вот только их оставили. – Он показал на женщин. – Мы положили их не меньше половины, могли бы и всех, но там место такое… Чуть бы раньше догнали, никто бы не ушел. А так – оторвались они, место там такое, гиблое совсем… – Он говорил горячо, повторяя одни и те же слова, словно оправдывался за то, что так неудачно получилось.
Грегор наконец оторвался от своей сестры, продолжавшей горько плакать, и обратился ко мне:
– Господин барон, я хорошо знаю эти места: там есть один путь по распадку, сквозь эту гряду пройти можно, только шагом, и коней в поводу держать надо будет. Тогда они точно мимо не пройдут, другого пути нет! – Он чуть ли не с мольбой смотрел на меня. А ведь их и сейчас как минимум больше втрое, если не вчетверо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});